Курский излом. Решающая битва Великой Отечественной - Валерий Замулин

Обстановка поджимала, и комплектование проводилось в ускоренном темпе. Уже во второй половине месяца бригада была направлена на Северо — Западный фронт, в Новгородскую область на ст. Валдай. После разгрузки, практически с ходу, она приняла участие в боях совместно с войсками 11‑й А. В начале октября 1941 г. враг овладел г. Калинин{137}, тем самым перерезал Ленинградское шоссе, а 13 октября было получено распоряжение начальника Генерального штаба Б. М. Шапошникова о переброске бригады в район Торжка для атаки в направлении Калинина. Но, несмотря на принимавшиеся меры, город отбить не удалось.

Здесь, на родной тверской земле, в течение двух тяжелейших месяцев битвы за Москву П. А. Ротмистрову предстояло защищать от захватчиков не только страну, но и свою малую Родину. В этот период у Павла Алексеевича произошли две примечательные встречи. Первая — с человеком, под непосредственным руководством которого он будет сражаться в качестве командарма в Курской битве, Николаем Федоровичем Ватутиным. Впоследствии командующим Воронежским фронтом, а осенью 1941 г. — начальником штаба Северо — Западного фронта. Причем это было не мимолетное знакомство. В начале октября 8‑я тбр была включена в состав оперативной группы фронта, которую возглавил генерал–лейтенант Н. Ф. Ватутин. Поэтому уже в ходе боев за г. Калинин комбригу‑8 выпало сражаться под его началом. Вторую встречу можно назвать заочным знакомством двух противников. На северо–западном направлении действовала, в том числе и против 8‑й тбр, вместе с 9‑й полевой армией генерала Штрауса 3‑я тг генерала Гота. Того самого Германа Гота, будущего командующего 4‑й ТА, с гренадерами которой сойдутся в жестоком сражении под Прохоровкой гвардейцы танковой армии генерала П. А. Ротмистрова в июле 1943 г.

С ходу отбить Калинин не удалось. Ситуация продолжала ухудшаться, и 17 октября войска, действовавшие в этом районе, Ставка выделяет в самостоятельное оперативное направление — создается Калининский фронт под командованием генерала И. С. Конева. В его состав была передана и 8‑я [191] тбр. До начала декабря бригада вела бои совместно с войсками 30‑й А, обороняла подходы к каналу Москва — Волга на рубеже р. Лама южнее Иваньковского водохранилища. А во второй половине ноября была подчинена оперативной группе генерала Ф. Д. Захарова 16‑й А, которая обороняла г. Клин. Однако удержать город не удалось.

Измотав врага на подступах к столице, Ставка отдала приказ войскам трех фронтов 5 декабря 1941 г. начать общее контрнаступление. Согласно разработанному плану 30‑я А генерала Д. Д. Лелюшенко Западного фронта наносила главный удар в направлении Рогачева — Спас — Коркодина — Клина. 8‑й тбр предстояло действовать в составе центральной ударной группы. Войска армии, заметно пополненные, атаковали решительно, и уже через десять дней задача была выполнена. После освобождения Клина бригада вновь была передана в состав Калининского фронта и до окончания контрнаступления продолжала вести боевые действия в его составе.

За мужество и стойкость, проявленные в Московской битве, 8‑я тбр, вслед за танковыми соединениями М. Е. Катукова и И. Ф. Кириченко, 11 января 1942 г. преобразовывается в 3‑ю гвардейскую. Были отмечены заслуги и ее командира, но не столь щедро, как комбрига‑4. Полковник П. А. Ротмистров был награжден орденом Ленина, но остался в прежнем звании — полковник. Тем не менее успешное командование соединением под Москвой дало серьезный толчок для его служебного роста.

Осень — зима 1941 г. — это был самый напряженный период для всей нашей армии, но вдвойне тяжелым он оказался для танковых войск. Пока шли эвакуация на восток оборонных предприятий и налаживание выпуска танков на новом месте, они просто выживали, их численность сократилась до минимума. По штату танковая бригада имела всего 49 машин, причем в лучшем случае лишь половину KB и Т-34, остальные — легкие. На деле их было еще меньше, да и те все по несколько раз «перелатанные». Обычным делом было наличие в армии, оборонявшей фронт в 60–80 км, лишь двух танковых бригад, иногда ее усиливали отдельным танковым батальоном. Эти подразделения, как правило, использовались для локализации прорывов короткими ударами по наступающим клиньям врага, для захвата укрепленных населенных пунктов, а также прикрывали засадами незащищенные участки фронта, пока не подтянутся резервные стрелковые соединения.

Танкисты вели бои с численно превосходящим противником в сложных для людей и техники зимних условиях. Сражаться приходилось без поддержки артиллерии и авиации, имея лимит снарядов и горючего. В этих тяжелых условиях [192] происходил естественный «отбор и кристаллизация» командных кадров. Большинство из тех, кому удалось остаться в живых, в дальнейшем составили костяк командного состава танковых и механизированных войск Красной Армии. Накопленные знания и опыт в последующем позволили им занять достаточно высокие должности в танковых соединениях и объединениях: командиры рот и батальонов стали комбригами, а командиры полков и отдельных танковых бригад — комкорами и командармами.

Очень важным оказалось это время и для Павла Алексеевича. По существу, он впервые достаточно длительный период, более полугода, самостоятельно командовал танковым соединением, вникал во все детали его боевой жизни и быта, управлял войсками в боях, ежедневно участвовал в планировании боевых действий, наблюдал и сам в определенной мере участвовал в выработке плана армейских операций, в которых принимала участие его бригада. Накопленный опыт ложился на его богатые по тем временам теоретические знания, становясь базой, на которой он рос как командир–танкист и будущий руководитель крупных соединений и объединений. Однако нельзя переоценивать опыт командования бригадой, он, бесспорно, очень важен, но подчеркну, это лишь база для дальнейшего роста и совершенствования боевого мастерства, а опыт, как известно, приходит лишь в процессе длительной каждодневной работы.

Возрождение танковых войск РККА началось весной 1942 г., когда с Урала пошла новая техника. Ставка ВГК принимает решение о начале формирования крупных танковых соединений, пока только корпусов. В апреле, с разницей в несколько дней, оба будущих командарма получают приказ о назначении командирами корпусов: М. Е. Катуков — 1‑го тк, П. А. Ротмистров — 7‑го тк.

Начальником штаба танкового соединения, которое предстояло сформировать Михаилу Ефимовичу, в марте 1942 г. был назначен перспективный командир — танкист и уже проявивший себя в качестве комбрига в боях под Москвой полковник А. Г. Кравченко. Алексею Григорьевичу недолго доведется служить в этой должности. Уже в июле 1942 г. он вступит в командование 2‑го тк. В ходе Курской битвы пути этих военачальников вновь сойдутся. И вновь они будут вместе громить неприятеля — теперь уже командир 5‑го гв. Сталинградского корпуса генерал–майор А. Г. Кравченко под началом командарма 1‑й танковой генерал–лейтенанта М. Е. Катукова.

Свое новое соединение Павел Алексеевич формировал в родных краях, в районе г. Калинина. Базовой для него стала его третья гвардейская бригада. Ряд ее командиров заняли [193] должности в управлении корпусом. Согласно штату 1942 г. 7‑й тк должен был иметь всего личного состава — 5600 человек, 168 танков, 32 орудия, 44 миномета, 20 зенитных орудий и дивизион «катюш» (8 установок). Все это сводилось в три танковые (по 53 танка) и одну мотострелковую бригаду, а также корпусные части усиления. Слабым местом соединения являлось наличие большого числа легких машин, не только Т-70, но и Т-60. Напомню: последний имел очень слабое бронирование и 20‑мм пушку. В то же время немцы уже к началу лета 1942 г. провели модернизацию своего основного танка Т-4, установив на нем длинноствольную 75‑мм пушку. Это заметно повысило его эффективность.