Хроника одного побега - Сергей Зверев

— Врешь, никогда в это не поверю.

— Немножко привираю. Просто один раз видел, как это делали старшеклассники.

— Вот это уже похоже на правду.

В замке что-то щелкнуло. Ключников осторожно открыл дверцу, забрался в машину. Пошарил за солнцезащитным козырьком. Растерянно проговорил:

— Здесь нет, посмотри у себя.

Тонкая ладошка Камиллы нырнула в кармашек. В пальцах тихо звякнул ключик с брелоком.

— Есть. Я же специально за ними наблюдала вечером. Вот и увидела, что ключ прячут за козырьком. Не очень-то они осторожны.

— Так, а теперь все становится очень серьезно. Если поймают — мало нам не покажется. — Данила вдавил педаль тормоза и аккуратно опустил ручник.

Затем оператор осторожно стал приподнимать ногу, отпуская педаль. Машина, стоявшая на пригорке, медленно двинулась с места. Ключников не позволял ей свободно катиться. Продвигал ее буквально по сантиметрам, чтобы ничего не скрипнуло, не звякнуло. Занятые беседой постовые у ворот пока не замечали, что один из джипов неторопливо отдаляется от караван-сарая.

Камилла еле унимала волнение, глядя в заднее стекло.

— Осторожно, не выдай нас. Они пока ничего не заметили. Ночь спасет нас.

Джип катился и катился, медленно спускаясь с пригорка, на котором стоял караван-сарай. Темнота скрывала его. Наконец машина замерла, даже несмотря на то, что Данила полностью отпустил педаль.

— Все, горка, а вместе с ней и халява кончились, — сообщил Ключников, — придется заводить двигатель.

Камилла перекрестила Данилу, а затем и капот машины. Оператор вставил ключ в замок зажигания и провернул его. Но ровным счетом ничего не последовало. Даже лампочки на приборной панели — и те не зажглись. Беглецы переглянулись.

— Что за черт?

— Ты не мог выбрать машину поновее? — злясь, произнесла журналистка.

— Да они все тут на металлоломе ездят, — тоже начинал злиться Ключников.

Он поискал рукой, нашел рычаг и потянул его на себя. Капот щелкнул и приоткрылся. Вышедшим из джипа беглецам только и оставалось, что присвистнуть.

— Они аккумулятор на ночь сняли, уроды, — прокомментировала очевидное журналистка и закрыла капот.

— Мне не кажется, что они думали при этом о нас. Просто сняли, и все, чтобы кто-нибудь из соратников не подменил его на старье.

— Надо было заводиться с горки. Ты об этом не подумал?

— А ты подумала?

И тут у стен караван-сарая ощутилось движение. Вспыхнул ручной фонарик, прошелся по ряду машин. Скользнул по склону и уперся прямо в замерший джип. Послышались тревожные голоса. Данила и Камилла присели, спрятавшись за машину. Один из джипов, стоявший на пригорке, завелся и покатил вниз.

— Черт, я же говорил — вляпаемся. Бежим, пока нас не заметили.

Еще одна машина завелась. Но покатила уже не по склону, а по наезженной дороге, отрезая пути отхода. Свет фар то упирался в землю, то взмывал вверх. Бегущим Даниле и Камилле приходилось думать только о том, как не попасть в лучи света, не выдать себя. В результате они вновь оказались возле своего трейлера.

— Через окно полезешь, или тебе дверь открыть? — спросил Ключников. — Быстро ложимся и делаем вид, что спали. Попытаемся повторить все завтра.

Боевики стояли возле скатившегося с пригорка джипа.

— Я же точно его на ночь на ручник ставил, — сказал один из них.

— Не держит у тебя ручник. Надо было скорость втыкать.

— Не нравится мне это. Машины сами по себе не ездят. Пошли лагерь этих миссионеров проверим.

По дороге пылил микроавтобус в сопровождении двух джипов с пулеметами. Хусейн нервно сцеплял и расцеплял пальцы.

— Лишь бы только все удалось, — уже в который раз проговорил он.

Командир сильно волновался. Он слишком многое поставил сегодня на карту. И не имел права на ошибку. Сармини, сидевший за рулем, высунул руку из окна, показывая, чтобы джипы остановились. А затем затормозил и сам. Дорога сворачивала за скалы.

— Все, дальше я сам, — сказал он Хусейну. — Таков уговор. Если Файез заподозрит неладное, он может уничтожить твою семью раньше, чем мы ее освободим.

— Не говори таких страшных вещей. Я сделаю все, как ты придумал.

Хусейн отодвинул дверцу, поднял с пола спортивную сумку, вжикнул молнией. Внутри лежали тугие пачки банкнот. Тут были и деньги, пожертвованные Сармини, и его, Хусейна, кровные, и деньги других полевых командиров, решивших помочь выкупить семью Диба. Сабах машинально отметил две пачки, пожертвованные Файезом, — их перетягивали две одинаковые желтые резинки.

— Ждите меня здесь, — сказал Сармини, принимая сумку с деньгами. — Я сообщу по рации, когда можно будет подъехать.

— Удачи, — напутствовал его Хусейн. — Ты так много для меня сделал.

Сабах махнул рукой, как бы давая понять — чувства, нахлынувшие на Диба, невозможно передать словами.

— Остальные на подходе, — сказал на прощание Диб, — и мы сегодня расправимся с этим мерзавцем, — он ступил на землю и шумно задвинул дверцу микроавтобуса.

Заурчал мотор. Машина запылила по дороге, исчезла за скалами. Диб присел на платформу джипа и подрагивающими от волнения руками стал скручивать самокрутку. Он жадно затягивался, но дурь не брала.

Сармини проехал меньше километра, свернул к кустам и остановил микроавтобус. Деловито сунул руку в глубокий карман своего светлого пиджака, вытащил пистолет, передернул затвор и снял с предохранителя. Извлек из-под сиденья еще одну спортивную сумку — побольше размером, пересыпал туда деньги, скомкал сумку, в которой они до этого были. Затем защелкнул молнию и старательно замаскировал сумку тряпьем под задним сиденьем микроавтобуса.

Сабах прошел около двухсот метров по горной тропинке, осмотрелся, после чего раздвинул руками густые кусты и продрался через них. За ними открывался ход в пещеру, который невозможно было заметить с тропинки.

— Стой! — прозвучал из темноты голос.

— Это я, Сармини, — Сабах поднял руки, и его лицо осветил яркий луч фонаря.

— Точно, Сармини, — проговорил боевик, поставив включенный фонарь на полку — его свет упал на двух женщин, сидевших на соломе, и жавшихся к ним детей — те с надеждой смотрели на Сабаха, им не терпелось услышать, что все хорошо и теперь они свободны.

Кроме заложников в пещере было и два боевика. Оба в черных масках с прорезями для глаз и ртов. Они явно опасались, что потом женщины смогут опознать их, а потому и прятали лица.

— Я передал выкуп Файезу, — сказал Сармини.

— Покажи знак.

Сабах разжал ладонь, в которой лежали сердоликовые четки.