Дым и тени - Таня Хафф

Робсон перешла в Бондари, и существо в его теле зашло в дверь студии. К нему подошла Эми, что-то спрашивая. Ее помада была точно такого же отенка фуксии, как и ее волосы. Он видел, как открывается рот Эми, но слов не слышал. Единственным различимым звуком был стук его сердца. И смачный хруст головы, ударившейся о бетонный пол, когда он оттолкнул девушку.

Ли и Маус ждали на площадке, прямо под вратами. Он встали по обе стороны от него, и мир растворился в руках, ртах и плоти, похожей на липкую резину и не дававшую ему дышать. Когда врата открылись, им пришлось разделиться — их затягивало по очереди. Сначала Ли, потом Маус, а после них и Тони. Через свет, через боль, в комнату с досками, расписанными узорами, которые могли быть словами или рисунками, или математическими рассчетами. Нельзя было разобрать, потому что на двух из трех досок были распяты тела. Последняя тожеприготовилась принять свою жертву.

Их глаза были открыты, а по лицам становилось понятно, что они оставались живы еще очень долго, даже после распятия.

Еще там находился мужчина — он знал, что это был мужчина. Знале это лучше, чем что-либо в своей жизни. Но видел только бесформенную тень, темным ужасом протянувшейся по полу. Он почувствовал, как его тело начинает двигаться навстречу ей, но не в силах был остановиться. Сердце застучало все быстрей. Если он прикоснется к тени, то она поглотит его, как уже сделала это с Ли и Маусом. Он потеряет себя. Станет частью этой тьмы. Этого нельзя допустить. Только не опять.

Но принуждение было не побороть.

Сильнее, чем ужас.

Сильнее, чем необходимость существовать.

Тьма.

Взгляд на комнату чужих глаз. Мгновение в чужом сознании. Мгновение рассчетливой жестокости. Высокомерие. Нетерпение. Почему такое простое задание требует так много времени?

И голос. Громкий раздражающий голос, который нельзя заглушить:

— Сейчас 8:30, чудесное воскресное утро. Вы слушаете радиостанцию CFUN. Нам предстоит сорок пять минут музыки без всякой рекламы. И начнем мы, пожалуй, с Ав…

Тони выскочил из постели, пронесся по комнате и выключил радио прежде, чем успел проснуться — он ненавидел так называемый мягкий рок. Идея поставить радио там, где до него нельзя дотянуться, принадлежала Эми. Это было единственное, что стопроцентно могло разбудить Тони.

Прищурившись, он попытался понять, почему в квартире было так светло. Но потом вспомнил, что уже вторую ночь спит со включенным светом.

Хотя не особо это и помогало.

Вспотевшую кожу закололо, как иголочками, когда ужас вернулся обратно. А от одного взгляда на свою тень на грязном ковре Тони, спотыкаясь, шарахнулся к стенке.

— Сон. Это всего лишь сон, — подсознание решило оторваться по полной. Он сглотнул, внезапно почувствовав себя в западне, и обошел разложенный диван, чтобы раздвинуть занавески. И обнаружить на ними затянутое тучами небо. Похоже, намечался дождь.

И это все было так нормально, что он смог снова нормально дышать.

Поход в туалет привел Тони в чувство. Так что, спустив воду и сполоснув руки, к холодильнику он подошел уже почти в норме. По крайней мере настолько, насколько можно чувствовать себя в норме по утрам.

Наклонившись к открытому холодильнику, он взял с верхней полки бутылку колы и открутил крышку. Напиток выдохся, но вкус оставался терпимым. К тому же, от пузырьков не зависело наличие кофеина и сахара.

Глотая колу, запрокинув голову и оживая с каждым глотком, Тони захлопнул дверцу, повернулся и заорал. К сожалению, привело это к тому, что в нос ударила выдохшаяся кола. Когда он наконец откашлялся, то воззрился на другой конец кухни, не обращая внимания, что с лица не перестает капать.

В единственном кресле сидела Арра.

Внезапно вспомнив, что спит нагишом, Тони опустил бутылку вниз.

— Ты какого хрена здесь делаешь?

Она подняла на него пустой взгляд, и Тони заметил, что на ней та же одежда, что была и вчера. Плохо. Совсем плохо.

— Не знаю.

Только через несколько секунд до него дошло, что она ответила на вопрос.

— Не знаешь, почему ты здесь? — спросил Тони, шажками передвигаясь вперед, пока наконец он не смог наклониться за джинсами, валяющимися на полу.

— Не знаю, почему я прекратила двигаться.

— Ага… — изображать стеснительность смысла не было, поэтому Тони поставил бутылку на стойку и натянул джинсы, повернувшись, застегивая молнию. Аккуратно застегивая — не хотелось делать утро еще более незабываемым, защемив себе что-нибудь. Теперь он чувствовал себя более готовым к общению с незванной гостьей.

— Итак… — он снова повернулся к ней с наигранной небрежностью, — я говорю с волшебницей или с тенью, ею управляющей?

Это вызвало блеклую улыбку.

— Как будто я бы призналась, если бы была тенью.

— Ну, пока что у теней любимая реакция… — он прижался спиной к краю стойки и нащупал правой рукой ящик со столовыми приборами. Хотя и был почти уверен, что там только пластмассовые ложки, вилки и ножи, — это «бва-ха-ха».

— Что-что?

— Они любят злорадствовать.

— А, это есть. Раньше они так себя не вели, — Арра на секунду прикрыла глаза, а когда открыла снова, выражение на ее лице оказалось странно знакомым. — Они прятались, стараясь причинить как можно больше вреда, пока их не обнаружили.

— Может, потому что они знали, что им есть от чего прятаться.

— Может быть.

— И в этот раз они связались с телевизионщиками — раздутое самомнение, знаешь ли.

— Именно.

Выпустив ручку ящика, он сделал два шага вперед. Тони с первого взгляда понял, что Маус находится под контролем тени. Но ему расхотелось смотреть на Арру, потому что он вспомнил, где уже видел такое выражение. У тела, пришпиленного к классной доске. Вернее, у тел.

— Арра, что произошло вчера в церкви?

— Я уничтожила тень.

— Хорошо, — еще шаг.

— Но Алан Ву был мертв, и я уже ничем не могла ему помочь.

— И ты меня бросила.

— Я знала, что придется иметь дело с властями. Это твой мир.

— Но ты в нем тоже живешь. И пользуешься им.

Полиэтилен зашуршал, когда она пожала плечами.

— Всего семь лет.

— И ты боишься, что копы поймут, что у тебя нет прошлого?

— Нет прошлого здесь.

— Ладно, — это звучало разумно, но все равно не объясняло, почему она исчезла, почему не переоделась и что забыла в его квартире. — Что еще произошло?

Слабое фырканье прозвучало лишь бледной копией ее обычного громкого выдоха.

— С чего ты взял, что произошло что-то еще?