Телохранитель - Сюзанна Брокман

— Я с самого начала знала это. Тебе придется возвращаться в Нью-Йорк. Моей единственной надеждой было то, что мы окажемся в постели вместе, — сказала Алессандра, тщательно подбирая слова. Она потянула на себя одеяло, прикрыв им грудь, чувствуя на себе его взгляд, ощущая, что тень не падает на нее и не скрывает наготы. — Но если ты не хочешь…

— О! — перебил Гарри. — Речь совсем не об этом. Я буду с тобой каждую ночь, пока мы здесь, если ты мне позволишь. Но я не хочу, чтобы ты принялась выбирать семейные фарфоровые сервизы — ведь нашим отношениям не суждено окончиться браком.

— Гарри, поверь, я и не собираюсь за тебя замуж.

Она вообще не хотела замуж — ни за кого. Во всяком случае, в ближайшие несколько лет было бы чистым безумием вступать в длительные отношения. Она только пыталась понять, кем стала и кем останется в своей дальнейшей жизни, понять себя, все узнать о себе до того, как сможет стать достойной парой для кого бы то ни было. Вдобавок ко всему ей теперь приходилось скрываться.

— Я была замужем семь лет, и как бы ты мне ни нравился, у меня такое чувство, что если наши отношения приобретут постоянный характер, то они повторят мои отношения с мужем. Как ни соблазнительна мысль о том, что кто-то возьмет на себя заботу о тебе, я не хочу принадлежать никому.

С минуту Гарри молчал, потом ответил:

— Разумеется, мне довольно неприятно сравнение с Гриффином, но, с другой стороны, глупо обижаться, потому что это можно воспринимать по-разному, верно? — Он сделал жест в сторону кровати.

— Может быть, не стоит устанавливать запретов относительно того, о чем можно и о чем нельзя говорить, а также что делать и чего не делать? — сказала Алессандра, все еще тщательно подбирая слова. — Не надо усложнять простые вещи. Мне нравится быть с тобой: ты смешишь меня, и ты — просто чудо в постели. К тому же ты сказал, что я тебе нравлюсь. Поэтому… — она почувствовала, как к щекам ее прихлынула кровь, — давай проведем следующую неделю, занимаясь любовью.

— И никаких обещаний.

— Никаких.

Алессандра тоже не могла пообещать ему многого, например того, что не сделает глупости и не влюбится в него. Она не могла пообещать, что не будет пытаться привязать его к себе, влюбить в себя, по-настоящему заставить полюбить себя такой любовью, которая начинается с симпатии и вырастает из чувства уважения. Ей было приятно уважение Гарри почти так же, как и то, что она ему нравилась.

— Я не могу пообещать тебе только одно, — она села к нему на колени, и простыня соскользнула с нее, — что в течение следующей недели тебе удастся как следует поспать.

Гарри рассмеялся и привлек ее к себе.

— С таким обещанием я, пожалуй, смогу примириться. — Он поцеловал ее в губы долгим, страстным поцелуем.

— Что это, черт возьми? — Ким стояла в дверях столовой, плотно запахнув манто из искусственного меха и глядя на стол, ломившийся от яств.

— О! Ты быстро вернулась, — улыбнулся Джордж, раскрывая ей объятия. — Я решил, что раз уж не могу повести тебя пообедать, то пусть обед придет к нам сам.

— Обед? — удивилась Ким. — Так речь идет об обеде? Иисусе! Джордж!

Она, как буря, пронеслась через холл и скрылась в спальне.

Джордж явно не ожидал такой реакции — он всего лишь хотел доставить ей удовольствие и теперь с недоумением следовал за ней, опираясь на костыли.

— Это итальянский обед из «Венеции» — ты ведь любишь этот ресторан…

Ким круто повернулась к нему, и он увидел, что под меховым манто на ней были только красные ажурные бархатные трусики и такие же туфли на высоких каблуках.

— Ты напугал меня до смерти. Я бросила клуб, сорвалась и прилетела сюда прямо с подмостков, после того как Кэрол передала мне сообщение о твоем звонке. У меня чуть сердечный приступ не приключился: я думала, ты упал и у тебя разошлись швы! Я даже не стала переодеваться — схватила манто и помчалась.

Она сорвала с себя манто и бросила его на кровать. Ее обнаженные груди украшали только блестки, покрывавшие все тело во время танца; при каждом вздохе они сверкали и переливались.

Ким села на кровать и принялась стягивать туфли.

— Теперь я вспотела, как свинья, и на пятках у меня водяные мозоли — каждая величиной с пончик.

Джордж сел рядом с ней и положил костыли на пол возле кровати.

— Детка, мне жаль. Я понятия не имел, что ты так волновалась, — просто хотел, чтобы ты поторопилась домой, пока еда не остыла.

Он потянулся к ней и обеими руками взял ее за ступню. Ким всего лишь чуть-чуть преувеличила, когда говорила о водяных мозолях, — кожа не лопнула, но пятки были красными.

— Позволь мне полечить тебя. Я сейчас приложу влажное полотенце, — сказал Джордж. — И думаю, у меня в аптечке найдется мазь.

Гнев Ким прошел, как только он дотронулся до нее. Она попыталась встать, но он снова толкнул ее на постель.

— Нет, я сам. Я прекрасно справляюсь, когда у меня под рукой пара костылей. Кроме того, я виноват, так что лучше сядь и позволь мне хоть раз позаботиться о тебе.

Ким молча кивнула, вытирая слезы, неожиданно затуманившие ей глаза.

Джордж старался не смотреть на свое отражение в зеркале ванной комнаты, пока мочил тряпку в холодной воде. Вечер получился совсем не таким, как он рассчитывал. Ему хотелось сделать что-нибудь приятное для нее, а вместо этого он ее вконец расстроил. Он хотел бы сидеть напротив, отделенный от нее только обеденным столом, и, разговаривая с ней, дать ей понять, что каждый их вечер должен заканчиваться одним и тем же.

Вместо этого Джордж был вынужден вернуться на исходную позицию и сесть на кровать рядом с ней, одетой в облегающие трусики, едва прикрывавшие признаки пола. Он снова был готов к действию: достаточно всего нескольких секунд, чтобы она заняла свою излюбленную позицию сверху.

Хотя Ким настаивала, чтобы все было по его вкусу, Джордж не мог поверить, что ей нравится секс как таковой. Когда он неуклюже проковылял из ванной, она, лежа на постели, неподвижно смотрела в потолок. Тушь размазалась у нее под глазами, и это придавало ей еще более экзотический и сексуальный вид, чем обычно.

То, что Ким была почти обнаженной, только усиливало это впечатление.

Джордж подошел к ней, и она послушно подвинулась на постели. Он положил ее ноги себе на колени и осторожно приложил влажный кусок ткани к ее пятке.

— Ну как, лучше? Она кивнула.

— Я думала, случилось что-то ужасное, — сказала Ким самым тонким и жалобным голоском, и это прозвучало искренне. Ее глаза снова наполнились слезами. — Дорогой, ты не хочешь меня обнять?

Джордж вовсе не был против, он поцеловал ее и не смог удержаться от того, чтобы не провести рукой по ее спине, плавно переходящей в талию. Господи! Что за тело!