Золотая удавка - Наталия Антонова

– А мне не надо очередь! Я Адама хочу.

Неосторожные слова матери едва не стоили Инне Нерадько жизни.

А спасла ее материнская интуиция.

Торопившаяся по неотложным делам Серафима Оскаровна неожиданно остановилась от пронзившей ее сердце острой боли. Сначала она ничего не поняла, хотела положить под язык валидол. Но ноги вдруг сами понесли ее на террасу, туда, где она оставила дочь.

Обратный путь женщина проделала почти бегом. Убийца услышал ее тяжелые шаги и выпустил из рук девушку. Удавка из черного чулка на ее горле ослабла. Инна упала.

Звук падения ее тела показался Серафиме Оскаровне страшным грохотом.

Она ворвалась на террасу, откуда за считаные секунды до этого ускользнул преступник.

Увидев дочь на полу, домоправительница, тяжело дыша, упала перед ней на колени и стала тормошить девушку, а потом громко зарыдала.

На террасу выскочила Клара, потом прибежала Вера. Увидев Инну, лежащую без чувств, Артамонова сразу позвонила в «Скорую».

А Клара попыталась оторвать Серафиму Оскаровну от девушки.

– Ей нужен приток свежего воздуха, – повторяла она, тормоша обезумевшую женщину.

Вера же сначала попыталась допытаться, что произошло, но тут ее взгляд упал на черный чулок.

– О, господи! – вырвалось у нее, и она снова схватилась за сотовый, на этот раз позвонив в полицию.

Минуту спустя ей пришло в голову, что нужно позвонить Наполеонову.

– Клара, побудь здесь, – крикнула она на ходу и помчалась к себе.

Там Вера вытряхнула из сумочки кучу визиток, торопливо нашла нужную и набрала номер телефона Наполеонова.

– Да, – устало произнес он.

– Александр Романович! Это Вера!

– Какая еще Вера?

– Артамонова! Вы что, забыли меня?

– Нет, отчего же, помню.

– Приезжайте, пожалуйста, скорее, на Инну напали.

– Кто?

– Не знаю!

– Она жива?

– Не знаю…

– Еду!

Первой приехала «Скорая». Врач сказал, что девушка в очень тяжелом состоянии. Инну погрузили на носилки и перенесли в машину. Серафима Оскаровна поехала с дочерью.

Две испуганные женщины остались на месте дожидаться полицию, которая прибыла к усадьбе почти одновременно с белой «девяткой» Наполеонова.

– Где она? – крикнул он Вере на бегу.

– Увезли в больницу. Серафима Оскаровна поехала с ней.

– Кто обнаружил девушку?

– Наверное, Серафима Оскаровна, – пролепетала Клара. – Я услышала, как кто-то рыдает, вошла и увидела сначала Серафиму Оскаровну и только потом Инну. Она лежала на полу.

– А рядом валялся вон тот черный чулок.

– Вы ничего здесь не трогали?

– Нет, – ответили обе женщины.

Полиция приступила к месту осмотра преступления.

Наполеонов спросил:

– Кто сейчас находится в доме?

Вера ответила, что, кажется, у себя Филипп Яковлевич, вся обслуга на месте, и вот она сама.

– А ваш муж?

– Он на работе, как всегда.

– А Мирон?

– Утром он куда-то уезжал, не знаю, вернулся ли…

– Автомобиль его в гараже?

– Автомобиль в гараже, но Мирон им не пользуется.

– Почему?

– Говорит, что после смерти Жени у него с нервами совсем плохо…

– Понятно. Позвоните ему, узнайте, где он. Я поднимусь к Филиппу Яковлевичу.

Поднявшись по лестнице, Наполеонов постучал в дверь квартиры брата покойного миллиардера.

Вскоре послышались довольно легкие шаги, и дверь открыли.

– Вы? – удивился Бельтюков.

– Я, – кивнул Наполеонов, – и с печальными новостями.

– С печальными новостями? – недоверчиво переспросил Филипп Яковлевич. – Что еще может случиться в этом доме? – вздохнул он.

– Совершено покушение на Инну Нерадько, – внимательно глядя в лицо Бельтюкова, ответил следователь.

– На Инну?! – искренне изумился мужчина и пробормотал растерянно: – Ничего не понимаю.

– Я тоже, – признался Наполеонов.

– Но какое отношение может иметь Инна к убийству Жени и смерти Вали?

– Хотел бы я это знать.

– Проходите, – проговорил хозяин и пошел в глубь квартиры.

Когда они расположились в кабинете Филиппа Яковлевича, который одновременно был и библиотекой, Наполеонов сказал:

– Есть еще одна деталь, связывающая Женю и Инну.

– Какая? – быстро спросил Бельтюков.

– Инну, как и Евгению, пытались задушить черным чулком.

– Вот как?! Вы думаете, что преступник заранее планировал убийство Инны?

– Пока не знаю.

– Но не носит же он постоянно при себе этот чулок?

– И этот вопрос пока остается без ответа. Каюсь, полиция допустила ошибку, когда не стала искать второй чулок из пары.

– Наверное, преступник взял оба чулка.

– И вполне вероятно, что на момент опроса свидетелей чулок все еще находился у него.

– Но кто же мог такое предположить, – проговорил Филипп Яковлевич, попытавшись утешить удрученного следователя.

Наполеонов ничего не ответил, но через минуту проговорил:

– Филипп Яковлевич, я вынужден спросить вас, где вы находились час назад?

– Здесь.

– Кто это может подтвердить?

– Никто. Я ведь не знал, что мне понадобится алиби. Иначе заранее бы подготовил его.

Наполеонов кивнул и поднялся, у двери оглянулся:

– Вы ведь никуда не собираетесь уезжать из города?

– Не беспокойтесь, я даже из усадьбы не собираюсь выезжать в ближайшее время.

Наполеонов снова кивнул.

– Но погодите, Александр Романович!

Следователь остановился.

– Где сейчас Инна?

– В больнице. Но ездить к ней пока не нужно.

– Да, я понимаю…

Серафима Оскаровна сидела возле постели дочери, смотрела на ее неподвижное бледное лицо и прислушивалась к завыванию ветра за окном.

Ей вспомнился тот давний день…

Она с утра поехала на кладбище и долго плакала на могиле мужа.

Вдова чувствовала себя настолько одинокой и никому не нужной, что ей хотелось выть в голос от тоски и отчаяния.