Само совершенство. Книга 1 - Джудит Макнот

Этот поцелуй…

Казалось, что с тех пор прошло не несколько часов, анесколько недель, и теперь, когда Джулия выспалась, отдохнула и вновь обреласпособность мыслить здраво, она почувствовала почти абсолютную уверенность втом, что интересует Захария Бенедикта только с точки зрения его собственнойбезопасности. Не как женщина.

Нет, совершенно точно, не как женщина.

Пожалуйста, Господи, сделай так, чтобы она не интересовалаего как женщина!

Придирчиво осмотрев себя в зеркало, она окончательноуспокоилась. Будучи всегда слишком занятой, чтобы уделять много вниманиясобственной персоне, Джулия относилась к своей внешности весьма критично. Ейказалось, что черты ее лица совершенно лишены гармонии. Слишком большие глаза,слишком высокие скулы, да еще эта дурацкая ямочка на подбородке… Но в данныймомент она осталась полностью удовлетворенной увиденным в зеркале. В джинсах иогромном свитере, совершенно ненакрашенная, с неуложенными волосами, она врядли покажется желанной кому бы то ни было, не говоря уже о мужчине, которыйпереспал с сотнями обольстительных и знаменитых красавиц. Теперь Джулия моглабыть точно уверена в том, что не возбудит в нем никакого сексуального интереса.

Сделав глубокий вдох, она решительно взялась за двернуюручку. Дверь была открыта. Хотя она совершенно точно помнила, что запирала ееперед тем, как лечь спать.

Джулия смело шагнула вперед и на мгновение замерла,очарованная открывшейся картиной. В камине пылал яркий огонь, и его отсветыплясали на окнах и деревянных балках, поддерживавших высокий потолок. Накофейном столике горели свечи, отражаясь в хрустальных бокалах, рядом скоторыми лежали белоснежные полотняные салфетки. Бокалы, свечи, полумрак,негромкая музыка — прекрасный антураж сцены обольщения… Джулия сразу решилакруто изменить настрой. Направившись прямиком к Бенедикту, который возился сжаровней и потому стоял к ней спиной, Джулия оживленно и по-деловомупоинтересовалась:

— Мы что, ждем кого-то в гости?

Обернувшись, он неторопливо оглядел ее с головы до пят, ичто-то в его ленивой улыбке заставило Джулию насторожиться. У нее возниклосовершенно невероятное чувство, что ему понравилось увиденное. Чувство, котороетут же получило подтверждение. Взяв свой бокал, он приподнял его, как будтособираясь произнести тост в ее честь, и сказал:

— Каким-то образом даже в этом бесформенном свитере тывыглядишь совершенно восхитительно.

Слишком поздно сообразив, что после пяти лет вынужденноговоздержания в тюрьме любая женщина покажется прелестной, Джулия осторожноотступила назад.

— Меньше всего на свете мне бы хотелось выглядетьвосхитительной для тебя. Наверное, мне лучше переодеться в свою одежду, дажеесли она не совсем чистая. — С этими словами она повернулась и направиласьобратно в спальню.

— Джулия! — почти грубо окликнул ее Зак. От его благодушныхинтонаций не осталось и следа.

Напуганная резкой сменой его настроений, Джулия послушнообернулась, но продолжала осторожно пятиться назад.

— Выпей немного, — приказал Зак, протягивая ей изящный бокална длинной ножке, наполненный вином. Второй бокал он держал в другой руке. —Выпей, черт бы тебя побрал! — повысил он голос. Но тотчас же, спохватившись,добавил уже гораздо мягче:

— Это поможет тебе расслабиться.

— А чего ради я должна расслабляться? — продолжалаупорствовать Джулия.

Несмотря на упрямо вздернутый подбородок и вызывающий тон, вее слегка дрогнувшем голосе Зак различил нотки страха, и тотчас же его гнев ираздражение куда-то испарились. За последние двадцать четыре часа ихпротивостояния Джулия проявила такое незаурядное мужество, такую несокрушимуюсилу духа, что он поневоле начал верить в то, что его не очень-то и боятся. Нотеперь, повнимательнее вглядевшись в ее лицо, Зак заметил и синеватые круги подглазами, и чрезмерную бледность. Только теперь он до конца осознал, через какиеиспытания ей пришлось пройти по его милости. И еще он подумал о том, что передним совершенно потрясающая девушка. Такое сочетание доброты, мужества и силыволи поистине уникально. Наверное, именно потому, что он испытывал к ней симпатию…искреннюю симпатию… ему было особенно неприятно, что она продолжаетвоспринимать его как диковинное и опасное животное. У него возникло сильноежелание погладить ее по щеке, немного успокоить, но он благоразумно подавилего. Единственное, чего бы он этим добился, это снова перепугал ее до смерти.Не стал он и извиняться перед ней. Это прозвучало бы по крайней мере лицемерно.И Зак сделал то, чего поклялся себе никогда, не делать. Он захотел убедить ее всвоей невиновности.

— Я только что попросил тебя расслабиться… — начал было он,но Джулия решительно перебила его:

— Ты приказал расслабиться, а не попросил. Услышав этотчопорный упрек, Зак невольно улыбнулся:

— Пусть будет так. А теперь я прошу тебя об этом.Окончательно сбитая с толку непонятной нежностью, прозвучавшей в его голосе,Джулия растерянно отпила глоток вина. Скорее для того, чтобы немного оттянутьвремя и попытаться разобраться в сумятице чувств. Бенедикт стоял всего вполуметре от нее, и его широкие плечи загораживали всю комнату. Джулиянеожиданно подумала, что, пока она спала, он наверняка принял душ, побрился ипереоделся, и теперь, в черном свитере и таких же брюках, Захарий Бенедикт былгораздо красивее, чем в любом из своих фильмов. Опершись рукой о стену рядом сее плечом, он снова заговорил, и в его глубоком, бархатистом голосе звучала всета же странная, непонятная нежность:

— По дороге сюда ты спрашивала меня о том, действительно лия совершил преступление, за которое меня осудили. В первый раз я попыталсяпросто отмахнуться от твоего вопроса, во второй отвечал нехотя и как будто несовсем искренне. Теперь же я по собственному почину говорю тебе истиннуюправду…

С трудом оторвав взгляд от его лица, Джулия уставилась нарубиново-красное вино в своем бокале. Она уже догадалась, что именно ейпредстояло сейчас услышать, и боялась, что в нынешнем непонятно расслабленномсостоянии действительно поверит этой лжи.

— Посмотри на меня, Джулия.

Со странной смесью страха и какой-то пугающей надежды Джулияподняла голову и встретилась с прямым и твердым взглядом янтарных глаз.

— Я не убивал свою жену. Ни ее, ни кого бы то ни былодругого. Меня осудили за преступление, которого я не совершал. Мне бы оченьхотелось, чтобы ты поверила хотя бы в вероятность того, что я говорю правду.

Джулия отчаянно сопротивлялась все растущему в ней сомнениюв его виновности, но внезапно перед ее мысленным взором всплыла сцена на мосту.Вместо того чтобы удержать в машине, он не только выпустил ее, но и снабдилтеплыми одеялами на тот случай, если мост все-таки не выдержит и рухнет вледяную бурную горную реку. Она вспомнила отчаянную мольбу в его голосе там, наснегу, когда она согласилась подыграть ему, чтобы не подвергать опасности жизньни в чем не повинного человека. Теперь она понимала, что Зак и не собиралсяиспользовать свой пистолет, хотя мог бы это сделать. А потом Джулия вспомнилаего поцелуй — настойчивый и жесткий сначала, но мягкий, нежный и чувственный вконце. С самого рассвета она усиленно пыталась забыть этот поцелуй, но живые инепонятно будоражащие воспоминания все время возвращались обратно.