Стражи Армады. Умереть вчера - Владимир Андрейченко

– Ну, ты, блин, даешь…

– Во-о-от! – Рекс многозначительно поднял палец вверх. – А ты удивлялся, чего это я так во сне ору…

* * *

За разговорами короталось и время в дороге. Ущелье давно осталось позади, затем скрылась за рощей долина. Напарники уверенно мерили Зону шагами, проверяя дорогу болтами и изредка поглядывая по сторонам. А вдруг им вслед увяжется еще кто-нибудь, относящий себя к миру того, о чем говорил в своем последнем слове ныне не здравствующий Галям?

Солнце перешло в зенит, земля, обагренная кровью многих ходящих по ней существ, успела прогреться. И спины удаляющихся друзей уже еле различались в дрожащем мареве испарений.

Война вечного продолжалась, ей не было конца. По крайней мере, пока живущие могли повторять круги времени, от поколения к поколению. Смогут ли они увидеть вечное благоденствие, либо их ждет вечный мрак? Время покажет, но сталкеры верили, что до этого момента еще очень далеко.

Глаза открылись, но так ничего и не увидели. Почти. Рекс никак не мог понять, где находится. Темень кромешная, лишь недалеко светился прямоугольный контур. Дверь. Вероятно, в лучший мир, поскольку сталкер чувствовал, что здесь ему очень плохо. А будет ли лучше за дверью – сказать трудно. «Замуровали, демоны…» – мелькнула трагичная мысль. В голове гудела тысяча тамтамов, а во рту ощущался мерзкий вкус. «Впечатление, что по мозгу пробежало стадо бизонов и остановилось на языке попастись и справить нужду», – вспомнились строки одного из бестселлеров, которые он когда-то любил читать. Еще описывалось, что главный герой книжонки резко встал со своего ложа и «пол принял его в свои объятия». Поэтому сразу подниматься Рекс не торопился.

Потянулся, с опаской проверяя степень полученных травм, и, наконец, вернулся в реальность, вспоминая недавние события. Вчера они с Плаксой, выполнив заказ щедро рассчитавшихся клиентов, торжественно обмыли счастливое возвращение на базу в местном баре. Еще вспомнилось, что Горыныч, – хозяин заведения, назвал его «Тритон». А кто-то из местных шутников (ведь не поленился же залезть наверх!) несколькими манипуляциями с кистью и краской начальную букву исправил на «П». Сам Горыныч на следующий день посмотрел на вывеску, нахмурился, потом ухмыльнулся, махнул рукой и оставил как есть. С тех пор никто старое название бара больше не упоминал. Ну, а что еще среди хаоса и бедлама, творящихся вокруг, можно написать на вывеске забегаловки, если не «Притон»? Как раз – в самую точку.

На вечеринке присутствовал практически весь местный контингент. Серьезные, суровые, временами грубые и даже жестокие люди, словно дети умеющие радоваться своей и чужой удаче. С гордостью называющие себя – сталкерами. Ежеминутно рискующие здоровьем, а частенько и жизнью. Свободные охотники за эксклюзивными вещами и адреналином.

Рекс вновь потянулся, в разминаемых суставах послышался хруст. Телу немного полегчало. А вот на душе-то как раз было не очень легко. Что-то тревожило и не давало сосредоточиться. И дело даже не в последствиях тяжелого похмелья. Не найдя причины, он решил не заморачиваться. Повернувшись на бок, пошарил по полу рукой, ибо «трубы горели» неимоверно. Нащупал «полторашку», судя по весу, далеко не пустую, поднес ко рту, и несколько раз торопливо, жадно глотнул. Вкусовые ощущения, постепенно возвращающиеся в почти безжизненное тело, дали о себе знать. «Какой идиот налил сюда молоко?!» – промелькнула в голове траурная мысль. Слабо соображающий мозг уже предвидел дальнейшее. Рекс вскочил и, не обращая внимания на головокружение, поспешно рванул в туалет. И только теперь до него дошло: «Ба! Да это же я сам на спор бахвалился, что похмеляться можно не только рассолом, но и молоком. Вот придурок! Лишь бы поспорить. Придется Варежке проставляться литрухой, пари явно проиграно…»

Избавившись от принятого ночью, он, по-лошадиному фыркая, опустил голову под кран. Стало немного легче, сказались годы изнурительных тренировок. Встряхнулся, почистил зубы, разделся и залез под душ. Слегка теплые струи, бьющие сверху, оживили ватное тело «конченного алконавта».

Из мутного зеркала, ехидно ухмыляясь, на сталкера смотрел неандерталец. А этого древнего примата, насколько он знал, горести и печали эволюции совершенно не волновали. «Да он и не знал такого слова – эволюция…» От этих мыслей действительно – стало легче.

Картина прошедшего катаклизма в развороченной комнате напомнила, что вечеринка из бара постепенно переместилась в его хибару. На столе стоял незаменимый на любом застолье, слегка обглоданный по краям «оливье». Рекс отвел глаза, так как при виде этого блюда его начало мутить снова. Но потом понял, что в желудке пусто, и вернулся к столу.

Вопреки ожиданиям, картина не изменилась: все тот же «оливье» и разбросанные кости от невесть откуда взявшейся селедки, не оставившие на столе ни единого свободного места. Судя по обилию рыбьих останков, внушительный косяк приплыл в комнату сам и здесь же за ночь вымер. Такого массового самоубийства Рекс не видел давно. Из неясного прошлого он знал, что ученые-экологи и ихтиологи изучали непонятное явление, когда киты в мировом океане подвергали себя подобной экзекуции, целыми стаями выбрасываясь на берег. Но то – в море, а чтобы так, на столе… Загадка природы.

Под столом картина оказалась не лучше. «Интересно, – промелькнуло в голове, – почему они все решили умереть в одну и ту же ночь и, главное, именно у меня?» Гора опустевших бутылок, причем, не только из-под водки, лежала мертвым грузом. И чего здесь только не было! На перечисление употребленного ушли бы годы…

Поставив валяющийся стул «с головы на ноги», освободив от пустой тары немного пространства под столом, после раздавшегося звона Рекс проворчал:

– Не всем вам удалось окончательно умереть прошлой ночью…

Теперь через «не хочу» надо поесть хоть чего-нибудь. Вопрос решился в пользу единственного варианта, им однозначно оказался пресловутый «оливье». Только вот, ни одной вилки или ложки рядом не нашлось. Пришлось использовать валяющийся пластиковый стаканчик. Неудобно, конечно, но ведь голод не тетка…

К концу трапезы сталкер пожелал французу, придумавшему салат, всю жизнь только им и питаться. И тоже стаканами! От сухомятки в горле стоял ком, и напала икота, поэтому мысли перескочили на более насущное.

Выпив из «трехлитровки» остатки вишневого компота, Рекс облегченно вздохнул, снова оглядев стол. «Ложек с вилками нет, но чем-то же доставали вишню из банки?! И куда делись косточки от ягод? Или какой-то гурман, приняв их за мутировавший виноград, ел вишни целиком?» После тщательного разбирательства и фокусировки зрения новоиспеченного Пуаро, искомое нашлось. Оказалось, что перед смертью селедку обильно кормили этими косточками. И, может быть, именно от переедания она, сердечная, и скончалась.

Сталкер напряг зрение и единственную оставшуюся после бурной ночи извилину в голове. Картина маслом! Иваси сама рвалась продегустировать ягоды. На дне банки, смотря на Рекса голодным взглядом, покоилась голова одной из рыбин. «Вот к чему приводит нетерпение! Умерла бы вместе со всеми, так нет, в ужасных мучениях утонула…» – прыснул сталкер и вернул селедочную могилу на стол. Во рту вместе с вишней ощущался привкус рыбьего разложения. Сплюнув, горе-едок, как Илья Муромец, из-под ладони обозрел поле битвы.