Мой любимый писатель - Кира Лафф

- Вот так неожиданность! Сколько вам лет, что вы так рассуждаете? Так, значит «плохих» и «хороших» не существует? А кто же тогда?

- Для меня теперь есть только «те, кто борется» и «те, кто сдался».

- И с чем же, или с кем все должны бороться? – немного насмешливо поинтересовалась ведущая.

Наше интервью странным образом сместило ракурс повествования с интригующих светских сплетен на непонятные большинству философствования. Но мне было всё равно. Я хотела, чтобы меня услышали. Люди, которые осуждали нас с Кириллом. Мои друзья и родственники. Наши читатели. Я не тешила себя надеждой на то, что смогу их хоть в чём-то переубедить. Вовсе нет. Но мне, почему-то, хотелось наконец высказаться. Уж слишком много в последнее время говорили обо мне, но сама я не имела возможности ответить.

- С чем бороться? С обстоятельствами, с прошлым, с обществом, если придётся. Ну и с собой, в первую очередь. Думаю, у каждого есть шанс стать сильнее, если он продолжает бороться с собой.

- И даже у такого, как Кирилл Миронов? – уточнила ведущая.

Я с неприязнью посмотрела на неё.

- Да, и даже у такого как он, – тихо согласилась я. – И, вы не поверите, - я не смогла сдержать улыбку. – и даже у такой, как я.

Ведущая поджала губы. Я намекала на то, что прекрасно знаю, что она ещё недавно поливала меня грязью в прямом эфире, осуждая моё поведение на том злополучном видео. Говорила, что я пытаюсь сыскать «быструю славу» не самым достойным способом.

Но вот, всё поменялось. Я была в прямом эфире. Говорила, что думаю, а никто не мог меня заткнуть.

Я улыбнулась своим воспоминаниям. Мои руки начинали нервно дрожать, когда я мысленно переносилась в ту студию. Но я чувствовала небывалое удовлетворение от осознания того, что смогла высказать обществу всё, что хотела. Конечно, моей главной целью был сам Кирилл. Я очень надеялась, что он посмотрит моё интервью и поймёт, наконец, что я больше не намерена от него сбегать и прятаться. Я, наконец, повзрослела, и поняла суть вещей. Пусть я и полюбила монстра, но теперь я готова к последствиям. Я уже больше не жертва обстоятельств. Сама принимаю решения и несу за них ответственность. Знаю, чего хочу. А хочу я его.

Да, пусть это непонятно никому из окружающий. Пусть люди будут осуждать меня. Нас. Пусть все считают, что нам нельзя быть вместе. Меня это не пугает. Меня больше не интересует мнение других, я избавилась от этого бремени. От моего навязчивого желания быть «хорошей девочкой», нравиться всем без исключения и не вступать в конфликты. Раньше мне постоянно казалось, что я что-то должна всем вокруг. И это ужасно тяготило, не давало поступать так, как хотелось мне.

Избавляться от этого багажа оказалось мучительно больно. Однако Кирилл помог мне осознать одну важную вещь: никто не проживёт эту жизнь за меня. Ни родители, ни друзья, ни общество, ни кумиры. Никто. Так что не им принимать за меня решения. Я больше никому не позволю это делать. И даже Кириллу.

Небо заволокло неприветливыми октябрьскими тучами, и я вернулась в свой номер в отеле. Из него открывался чудесный вид на парк и центральную площадь. Я подошла к окну и увидела, что стекло начало плакать. Слёзы дождя крупным каплями струились вниз. Люди на улице стали разбегаться по укрытиям. Более предусмотрительные открыли зонтики.

Мой телефон в кармане завибрировал.

Всё ещё изучая людей на улице, я неспешно посмотрела на экран. Моё сердце забилось чаще. Пришло сообщение от Кирилла.

«Приезжай ко мне через час. Нам нужно поговорить.»

О, Боже! Робкая радость разлилась по всему моему телу. Сердце сперва пропустило несколько ударов, а потом помчалось галопом. Неужели? Он, наконец, всё понял? Я знала, что интервью поможет! Конечно, ведь, Кирилл всегда больше всего боялся именно того, что я покину его. Он боялся быть лишним. И вот, когда я буквально призналась всему миру в том, что я на его стороне, у него не должно остаться причин для бегства.

Я набрала его номер, но он не отвечал. Ладно, пусть так. Я в спешке собралась. Мысленно была уже не тут, поэтому минут десять ходила по своему номеру, пытаясь собрать все нужные вещи. Телефон, зарядное устройство, расчёска… Все эти предметы странным образом оказались разбросаны по номеру, и я всё пыталась собрать их все в одном месте. Какая-то странная рассеянность овладела мной. Так всегда бывало перед важными событиями в жизни.

Всю дорогу я буквально не находила себе места. Казалось, что такси тащится неимоверно медленно. Периодически я зажмуривалась, пытаясь настроиться на более спокойный лад. Но это не помогало.

Когда я поднялась на лифте в квартиру Кирилла и позвонила в звонок, то мне никто не ответил. Ключей у меня не было – он забрал их в нашу последнюю встречу. Я постучала в дверь. Ответа не было. Тогда я нажала на ручку. Дверь оказалась не заперта. Я осторожно отворила её и прислушалась. Тишина.

- Кирилл? – позвала я. Никто не ответил мне.

Я начала испытывать странное беспокойство. Что за дурацкие шутки? Где он? Я пошла дальше по коридору. Заглянула в спальню. Никого. На кухне тоже. Прошла вперёд и увидела свет в чуть приоткрытой дальней комнате. Кабинет. Он ждёт меня там? Ускорила шаг и распахнула дверь. За столом никого не было. Я сделала ещё пару шагов. Позади меня раздался какой-то шорох. Я уже хотела обернуться, чтобы посмотреть, что же там такое, когда внезапно почувствовала резкую боль в затылке. Что-то очень тяжёлое обрушилось на меня сзади. Комната закружилась перед глазами, и я погрузилась во мрак.

Слова Киры, сказанные несколько дней назад, продолжали вертеться в моей голове подобно юле. «Кто внушил тебе, что ты такой же, как твой отец?»

Мне казалось, что это было понятно без слов. Мои ужасные поступки говорили сами за себя. Однако, упрямая девчонка не хотела признавать очевидное. И на какую-то долю процента мне самому вдруг безумно захотелось, чтобы она оказалась права! Ещё никогда в жизни я так отчаянно не стремился ошибиться.

Однако, не будучи полностью уверенным, я больше не хотел рисковать. Подвергать её риску я не мог, поэтому мне пришлось отослать её. К сожалению, у меня не было права ни обнадёжить её, ни дать каких-то прогнозов. Попросил Киру не ждать меня. И, конечно, я лгал. Мне хотелось, чтобы она ждала. Чтобы подождала меня ещё немного. После двух лет ожидания это, ведь, была не такая уж большая жертва?

Но в этот раз я оставил суждения при себе. Нужно было дать ей самой право принять решение. Я должен был сделать то, что было для меня сложнее всего – отпустить. Перестать контролировать. Смогу ли я и дальше поступать именно так, как нужно? Или мой корабль сорвётся с якоря в самый неподходящий момент, и его опять понесёт в тёмные воды? Ответы на эти вопросы мне нужно было знать наверняка.

Я сказал Кире, что хочу лечь в клинику. Это было не совсем правдой. Мне просто нужно было время всё обдумать. Я знал, что истоки моей зависимости лежат куда глубже. Там, куда не смогут попасть даже самые опытные специалисты. Они в моём бессознательном. Возможно, в моём ДНК. Неужели сеансы психотерапии и детоксикация способны вытравить из меня яд прошлого? Не думаю. Я должен сам сделать это. Пока не знаю, как, но должен.