Унаги с маком или Змее-Week - Иван Быков

— Глупенький! Что стоишь, как не родной? Небось, в «Варяк»?

Нестор огляделся. Вокруг не было никого. Только он и девушки в джипе. Соня вышла с другой стороны, обошла машину и отворила дверь.

— Поехали! — подмигнула она.

— Там Семен Немирович вас ждет, — Нестор показал на калитку. — Ему нехорошо.

— Уже были, — успокоила Соня. — Все в порядке. Спит, нас отослал за ненадобностью.

«Сколько ж времени прошло?» — подумал Нестор, но послушно сел на заднее сидение. Соня пристроилась рядом. Между двумя девушками было некомфортно. Возникло желание, которое срочно нужно было реализовать. И далее последовала реализация. Стоит ли быть настолько пошлым, чтобы описывать произошедшее?

— Приехали, — сказала Соня, вытирая щеку подруге. — «Варяк» ждет.

Вместо главного в такой ситуации действия: поблагодарить своих спасительниц за своевременное появление (и не только) — Нестор почти бегом направился к знакомым дверям «Варяка» — здесь ли Наставник? Пребывает ли он в обычной «точке сборки»? Потом замедлил шаг. Побрел…

Вот сидит он, так радушен и всезнающ, все расскажет, все поставит на свои места. С ним тепло и хорошо, у него есть ответ на любой вопрос. Нестор никогда не был членом какого-нибудь клуба по интересам или секты, он вообще не видел семантических или лексических различий между клубами и сектами.

Одинаково неприятно было видеть буянящего футбольного болельщика или беснующегося свидетеля какого-то дня в экстазе своей веры. И не важно, в кого верит фанатично настроенный человек — в духа пустыни, в тэтана, в Спасителя, в Ктулху. Важно, что он к этой вере идет через посредника и что этот посредник также идет через посредника. Образуется колоссальная сеть, накинутая на человечество. И не нужно быть гением, чтобы увидеть, как тонкие, но прочные нити уходят не вверх — нет! — много чести! — в сторону, в какую-то иномерную, внечеловеческую сторону. И все эти нити сплетаются в канаты, а все канаты — в один толстенный трос.

Нестор вспомнил, как живописал этот «канатно-сетевой» образ однажды в разговоре с Ниной. Вот идут люди толпами. На какой-нибудь День всего и вся. Не знают они ни терапевтического воздействия веры, ни онтологического значения религии; они идут, влекомые нитями, канатами или липкой лентой, и стекаются в один мощный поток — Человечество. Жена тогда спросила, зачем ему мозг загораживать. И действительно — зачем?

Вот сейчас Нестор бредет в некое пивное заведение, навстречу с неким человеком, представляющим некую контору. А не являются ли все эти трепетные инсинуации лишь фикцией, не играют ли обе конторы (и еще десятки таких же контор) в одни ворота? И не стал ли он, Нестор Иванович, лишь — даже не мячом — травинкой на чужом поле?

«Не слишком ли я стал мнителен?» — сам себя укорил Нестор. Но тут же простил сам себя за этот грех. Легко ли человеку, простому, пусть и «талантливому и перспективному», вывернуть наизнанку собственный мир, перестать верить своим глазам, полностью переписать всю парадигму такой уютной системы жизненных координат? И не просто переписать и успокоиться, а ежедневно, ежечасно вносить в эту новую систему корректировки?

Даже не так. Нестору за последние три года пришлось открыть для себя, что в мире нет какой-либо устойчивой системы. Систем множество, все они пересекаются, наслаиваются друг на друга, противоречат друг другу, а порой и взаимоуничтожаются. И человек в этом доме Маурица Эшера блуждает по вывернутым лестницам, попадает в невозможные по геометрии и сути помещения, сам становится комнатой и макрокосмом, а потом прячется тараканом за плинтусом в очередной кухне со столом на потолке и стульями на стенах.

Легко ли было узнать, что реальный, конкретный, привычный мир Бытия, который можно воспринять на физическом уровне любым органом чувств — нереален, а иллюзорный, вымышленный, несуществующий для перцепций в традиционном понимании мир Небытия — реален?

Вот, например, эта квантовая социология, законы которой так часто приводит от случая к случаю Наставник. В чем ее суть?

Главное, что уяснил Нестор: процесс общения непрерывен. Даже находясь в одиночестве, человек продолжает пребывать в коммуникационной сети. Речь идет не только о возможном потреблении в этот момент массмедийного контента или о разговорах по каким угодно средствам связи. Хотя и о них тоже. Но в этот момент одиночества, как такового, нет. Речь идет даже не о каком-то полумифическом сопряжении с акашическими хрониками или о взаимодействии с антропосферой, иже ноосферой, в качестве активного, функционального элемента.

Коммуникация предполагает некий посыл, направляемый адресантом к адресату. Вербальный, невербальный — не суть. Знаки, жесты, символы — не важно. Художник с кистью или автор с пером, музыкант с инструментом или химик с пробиркой. Сновидение, шизофренический бред, бодрствование… Любой рукотворный предмет вне зависимости от присутствия или отсутствия наблюдателя. Это всегда послание, это всегда его прочтение.

Общение непрерывно. Это данность. А поскольку именно коммуникации лежат в основе любой социальной деятельности, любого социального действия, то можно говорить о наличии некоего социального поля. Там, где существует система с неограниченно большим количеством степеней свободы, нужно говорить именно о квантовом поле. Квантовом социальном поле.

И в этой квантовой социальной системе есть свои законы. Их, как и степеней свободы, неограниченное множество. И первый из них: нельзя не думать об обезьяне. Или, другими словами: нельзя наблюдать за этой системой со стороны и при этом автоматически не стать ее частью.

Коммуникативный акт представляет собой обмен информацией, а значит, информация — основная составляющая любого коммуникационного акта. И храниться она должна строго на определенных, отведенных ей местах, иначе информация, постоянно стремящаяся к хаосу, становится всесокрушающей силой. Для такого хранения и существует Тамас.

Самым парадоксальным законом квантовой социологии является закон презумпции доверия. Любой потребитель информации, по сути и естеству, должен доверять потребляемой информации. Иначе теряется смысл самого коммуникативного акта и рушится вся система.

Если бы свет перестал распространяться равномерно, или изменилась пропорция индукции в электромагнитном потоке, или газы при равной температуре стали бы содержать разное число молекул, или изменилась бы частота поглощения и излучения энергии атомом, или… Изменение любого фундаментального взаимодействия означало бы, что мы живем в другом мире. Доверие к потребляемой информации — фундаментальное взаимодействие между участниками коммуникационного акта, между адресантом и адресатом. Его нарушение означало бы, что мы стали жить в другом мире.

И вот его нарушили. Кому доверять теперь?

Алкоголь тоже трансформирует мозг, преображает мышление. Но если бы его не было, мы бы все качались на тонких лесках этого всечеловеческого ужаса, как рыба, что качается за бортом лодки. Опьянение разрывает связь, обрывает лесу, и ты уносишься в одинокое плавание. Без почвы под ногами — погибнешь. Поэтому многие, попробовавшие сорваться с крючка, в панике возвращались в покинутое лоно. Если есть под ногами почва из прочитанного — выплывешь и ощутишь радость сводного плавания. Наверное, так люди становятся Драконами.