Нагадали мне суженого - Наталья Андреева

В приемной сидела милая девушка, ее лицо мне показалось знакомым. Впрочем, у нас не Москва, и трудно встретить совсем уж незнакомые лица. На вид риелторше было лет двадцать пять, и она почему-то напомнила мне меня в двадцать пять лет.

У нее на пальце не было обручального кольца, хотя это еще ничего не значит. Но мне знаком этот ждущий взгляд. И виноватый. Вот мне уже двадцать пять, а я еще не…

– Здравствуйте, что вы хотели? – приветливо улыбнулась она. И сразу похорошела. Я же говорю: милая.

– А к вам что, и за хлебом приходят?

– Нет, но… – немного растерялась риелторша.

– Не беспокойтесь, я умею читать. Если на вывеске написано «Агентство недвижимости», мне и в голову не придет, что под этой вывеской скрывается булочная, а весь хлеб – контрабанда.

Она рассмеялась:

– Мне говорили, что вы человек оригинальный и чтобы я держалась от вас подальше. Но на самом деле это забавно. Чем могу помочь?

– Помогите мне купить квартиру. – Я села.

– На какую сумму вы рассчитываете? – деловито спросила она. Это профессионально: бессмысленно предлагать мне особняк Аксенкина, если у меня в кармане пять копеек.

– Бюджет мой скромен, – честно призналась я. – И рассчитываю я на убитую однушку.

– Есть такая, – неожиданно обрадовала меня милая девушка, отчего стала мне еще милей. – Правда, продать ее можно будет только… раз, два, три… шесть… – она принялась загибать пальцы, – не раньше января. Заявление об открытии наследства подали в августе. Но его вряд ли кто-то будет оспаривать. Так что сделку можно заключить сразу после Нового года.

– Меня это устраивает! – обрадовалась я. – Я свои капиталы тоже могу снять лишь после Нового года без потери процентов.

– Вряд ли вы захотите эту квартиру, – грустно посмотрела на меня риелторша. – Мы ее с августа показываем, и, несмотря на то что однушки – товар ходовой, желающих пока не нашлось.

– А в чем причина? Там что, ведьмы на шабаш собирались? Ну, так меня это не пугает.

– Там жила Пиониха.

– Пиониха что, умерла?! – аж подпрыгнула я.

Дело в том, что Пиониха – такая же местная достопримечательность, как и развалины мужского монастыря. Еще в те времена, когда на въезде в город красовался огромный лозунг «Слава КПСС!», бабка стояла на паперти у единственного храма. Сколько я себя помню, грязная старуха собирала бутылки и всех подряд останавливала, выклянчивая копеечку. Одета она всегда была одинаково – в какое-то рванье, не умыта, не причесана и в восемьдесят лет выглядела точно так же, как в пятьдесят. Казалось, у нее вообще нет возраста, она родилась старухой. И нищенкой.

Ее каждый день видели в магазине, где она ничего не покупала. Стояла и ждала, пока ей подадут милостыню, впрочем, ее устраивал и батон хлеба. Одежду ей отдавали сердобольные соседи, они же, приняв решение сменить мебель, смело звонили к Пионихе в дверь. Она не брезговала ничем. Подозревали даже, что пропажа букв «К» и «П» из лозунга, славящего партию, – ее рук дело. Остальные буквы взяли на себя ученики школы-интерната, которые сознались, что сдали их в металлолом, восклицательный знак тиснули гастарбайтеры, кто-то видел, как его грузили в «Газель», а вот судьба «К», а в особенности «П» туманна. Не иначе Пиониха их приватизировала.

Еще когда я была маленькой девочкой, ею пугали детей.

– Не будешь слушаться – отдам Пионихе!

Лично я была уверена, что она питается исключительно маленькими детьми.

Мало кто знал, откуда у нее это прозвище. Все думали, Пионихой старуху прозвали потому, что каждый год в начале лета она продавала потрепанные букеты пионов на входе в рынок. И весь город в одночасье прозревал: лето началось. Цветы Пиониха обдирала с клумб на бесхозных дачах, а то и на тех, где хозяева просто отлучились в город. И все это знали, но терпели. Это было как удар рынды во время пожара: граждане, Пиониха цветы продает, ратуйте, лето уже! Но я человек любопытный. И у меня мама работает в паспортном столе. Она меня и просветила. Пиониха старуха потому, что ее отца звали Пионом! Такое вот странное имя. А Нил что, не странное? У нас в городе обожают называть детей как-нибудь заковыристо. Неудивительно, что жил здесь когда-то Пион и у него родилась дочь, которая сначала была Пионовной, а потом стала Пионихой. Сколько же ей было лет, когда она умерла? Столько, сколько нашим историческим развалинам?

Похоже, я сказала это вслух. Потому что услышала:

– Восемьдесят девять. Двух месяцев не дожила до своего девяностолетия.

– Ого! Для того образа жизни, который она вела, неплохо! Питалась-то всякой дрянью и экономила даже на мыле! Представляю, что творится у нее в квартире!

– Зато хозяева не будут дорого просить, – поспешно сказала риелторша. И, видимо, вспомнила о своих профессиональных обязанностях: – Квартиру часто смотрят, и если кому-то придет в голову оставить залог…

– Хорошо, я согласна ее посмотреть. А кто наследник?

– Племянница.

– У нее есть племянница?!

– Дочь ее старшей сестры. Семидесятивосьмилетняя бабка, почти невменяемая. Сестры Пионовны не общались. – Риелторша сто процентов видела старухин паспорт! – Говорят, вдрызг рассорились из-за отцовской квартиры. Он отписал ее старшей сестре, а младшую обделил. Вот они и перестали общаться. Но, оказывается, за квартирой Пионихи родственники внимательно следили. Сторожили наследство, потому что сразу побежали к нотариусу. У племянницы Пионихи есть сын.

– А ему сколько? – невольно улыбнулась я. Людям пора приватизировать кладбище, а они недвижимостью торгуют.

– Полтинник с хвостом.

– Ну, этот по крайней мере вменяемый.

– Да, – махнула рукой риелторша. – Холостяк.

Для нее это звучало равносильно смертному приговору. Сколько раз я замечала: о чем люди больше всего думают, на то и обращают внимание. Когда я решила купить себе зимние сапоги, смотрела исключительно на ноги встречающихся мне женщин, а как только захотела шубу, мой взгляд тут же переместился выше. Девушка, похоже, очень хочет выйти замуж. И у нее есть кто-то на примете. Любопытно.

– Вы там с новым мужем собираетесь жить, Анфиса Иннокентьевна?

Так и есть! Она зациклилась на замужестве!

– Да, я хочу съехать наконец от мамы. А у моего жениха нет отдельной квартиры.

– Знаю, он живет в однушке с отцом, а отец пьет. И почти не выходит из дома. Вам там будет неудобно. Так что подумайте.

– Когда вы можете показать квартиру?

– Да хоть сейчас! – обрадовалась она. И вскочила. Видимо, они уже не чаяли сбыть с рук эту квартиру. У Пионихи была дурная репутация. До моего прибытия в этот город – самая дурная, потом я ее, конечно, переплюнула. Так, может, это судьба?

– Идемте, – решительно сказала я. – Кстати, как вас зовут?