Крадущие свет - Гэри Гибсон

Северн находился примерно в семнадцати километрах на восток от Дакоты — крохотная точка над горизонтом. Нервные шуточки, черный юмор… Легион объединенных «гостом» сознаний, державших постоянную связь друг с другом.

Что чувствовал каждый, чувствовала и она. Что узнавал каждый, тут же становилось известно ей. Все это происходило автоматически в полном соответствии с комплексной иерархией, известной как дерево угрозы/значимости.

Каждую секунду Дакота ощущала в своем сознании…

…Алехандро Нахарио, занятого постоянной проверкой сводок безопасности и анализом угроз, информация о которых поступала из командного пункта «Зимней ночи», и не обращающего внимания на язвительные комментарии в адрес солдат Фриголда.

…Тессу Фауст, еще одного пилота, следящую за экранами и траекторией снижения. Девушка очень устала, и у нее еще с прошлой ночи болит голова.

…Криса Северна, внимательно наблюдающего за работой трансивера, используемого для создания помех в системах раннего предупреждения учиданян.

Конечно, Северн был прав насчет нестабильности ее отношений с Джозефом Марадосом. Не так давно Джозеф опять обратил на Дакоту внимание, и она снова охотно приняла его настойчивые ухаживания.

В памяти остался запах его кожи. Ревность Северна несколько смягчала неприятные чувства из-за его собственных отношений с Тессой Фауст.

— Я сегодня видела шоулянина в «Серкус-Ринге», — пробормотала Дакота, прижимаясь к обнаженной груди Джозефа. — Зачем он здесь?

— Секретная информация, — сонно пробормотал Джозеф.

— Не морочь мне голову. — Дакота ткнула его локтем в бок. — Он здесь, чтобы понаблюдать со стороны, ведь так? А разве не они всю эту кашу заварили?

Джозеф вздохнул и стал поворачиваться на бок.

— Ты зачем спрашиваешь? Хочешь склонить меня на сторону учиданян?

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

— Дак, мы все знаем о Договоре, но у нас есть работа, и нам надо ее выполнять.

— Что меня бесит, так это имена, которые они себе дают.

— Шоуляне? — Джозеф снисходительно улыбнулся. — Они инопланетяне, Дак. У них так принято. Вряд ли ты чего-нибудь достигнешь, если будешь разбираться, как работает их мозг.

— А я в этом не уверена, — возразила Дакота, опираясь на локоть. Спать ей уже не хотелось. — Понимать, что они говорят, это одно, но иногда… у меня создается впечатление, что они потешаются над нами. Я не поверила своим ушам, когда услышала, как этот инопланетянин себя называет.

Джозеф опять повернулся на спину и закрыл глаза. Сначала Дакота решила, что он уснул, но через несколько секунд Джозеф ответил.

— Должен согласиться, что Продавец Экскрементов Животных не то имя, которое может вызвать уважение.

— Дело не в этом. — Дакота яростно ударила кулаком по подушке. — Они смеются над нами. Мы им совершенно не нужны, а нам без них никак не обойтись.

— Согласен. Но что мы можем сделать?

Дакота возмущенно фыркнула и легла на подушку. Какое-то время они лежали, молча глядя в потолок.

— Ты знаешь, я себя здесь чувствую словно рыба, которую вытащили из воды. Мне не по себе. Такое ощущение, что мне не следует здесь быть.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Джозеф.

— Если помнишь, я из Беллхейвена. И здесь оказалась не по своей воле.

Джозеф сочувственно кивнул — он, как и все в Консорциуме, хорошо знал историю Беллхейвена.

Первому поколению колонистов Беллхейвена предстояло осуществить обширную программу терраформинга, рассчитанную на то, чтобы повысить среднюю глобальную температуру в новом мире. Когда через несколько десятилетий разразилась первая гражданская война, работы пришлось прекратить. Старейшие, вышедшие из войны победителями, обратились за помощью в завершении проекта к Консорциуму. Тому самому Консорциуму, от которого они и бежали на Беллхейвен.

Цену за помощь назначили немалую. Задолго до появления Дакоты на свет Беллхейвен приобрел солидную репутацию как основной разработчик технологий внедрения имплантатов. В обмен на согласие привести планету в состояние более или менее пригодное для проживания Консорциум потребовал и получил, конечно, право на использование специально подготовленных носителей имплантатов для миротворческих целей.

Дакота никогда не представляла себя солдатом. Она была машинной башкой, человеком, способным наделить тупую технику человеческим интеллектом. Дакота предпочитала не думать о том, что значили все эти соглашения для нее лично. И вот результат. Она далеко от дома и толком не понимает, что ей предстоит делать.

В то утро, перед самым пробуждением, ей приснилось, что она попала в незнакомый город и одета в длинное светлое платье с рукавами, спадающими до земли. Здания, похожие на стальные одуванчики, упираются в бледно-голубое небо, как будто стремятся к солнцу, дающему не только свет и тепло, но еще любовь, доброту и мудрость.

Сама идея посмотреть на раскаленное светило ужасала Дакоту. Поэтому она не поднимала глаз, зная, что свет — живой, умный и все о ней знает, знает каждую ее мысль, поступок и желание, все, что она переживала, испытывала, думала и делала — как хорошее, так и плохое.

И, несмотря ни на что, этот свет любил ее.

Она двигалась в нескончаемой толпе. Миллионы людей толпились на улицах, уходящих в нереальную, исчезающую даль. Их одежды поражали разнообразием цветовой гаммы. И лица у всех были безмятежными, добрыми и довольными. Дакота отчаянно старалась отыскать ангела из ее предыдущего сна.

В какой-то момент к ней пришла мысль, что свет, согревающий и освещающий улицы, и есть Бог. Мысль эта не стала каким-то откровением — ощущение было такое, что она знала об этом всегда.

Идя между невообразимо высокими зданиями, Дакота вдруг с ужасом осознала, что для этих людей она просто призрак, невидимый и не заслуживающий того, чтобы находиться в их городе ангелов. И свет, продолжая любить ее, сказал, что не считает ее равной настоящим обитателям города.

Дакота оцепенела, не находя в себе сил принять эту правду. Чувство потери было таким невыносимым и глубоким, что она зарыдала призрачными слезами, не в силах смириться с ощущением безысходности. Девушка протянула призрачные руки и провела призрачными пальцами по стене цвета алебастра. И из-под пальцев во все стороны разбежались вдруг черные трещинки. Стена потемнела, начала крошиться и разваливаться на глазах.

Глубоко внутри нее лежала ужасная черная пустота, которая никак не могла сосуществовать с этим идеальным городом. По крайней мере до тех пор, пока она не сумеет доказать, что достойна изливающегося на нее прекрасного, благостного света.

Доказать, что она тоже чиста сердцем.

Десантный корабль несся над унылым ландшафтом Редстоуна. Некоторые пилоты, включая Северна, стали получать сигналы тревоги. Через имплантаты Дакота ощущала его страх.