Антиквар - Александр Бушков

– Вспомнил, сдается мне, – удовлетворенно сказалСмолин. – Мы с тобой встречались мимолетно у бабушки Фаины, и знакомиланас очаровательная девочка Даша… Василий Яковлевич меня зовут, если тызапамятовал. Ну вот, теперь можешь задавать вопросы… только, я тебя умоляю,ради экономии времени давай исключительно толковые, чтобы нам не затягивать…

– Что за игры? – таращась исподлобья, бросилпленный.

Особого страха Смолин в нем не усмотрел, и это было хорошо,поскольку облегчало задачу и экономило время…

Кот Ученый, перехватив взгляд Смолина, задушевно сказал:

– Мы, юноша – квартет странствующих педофилов. Ну вот,есть такая мелкая страстишка… Ехали мы мимо, высмотрели подходящегомальчишечку, да и дали волю темным инстинктам…

– Коллега путает, – вмешался Фельдмаршал. –Мы, скорее, кружок кройки и шитья абажуров из человеческой кожи. Смотрим,матерьял подходящий…

– Пугает, стервец, – доверительно сообщилШварц. – Мы, в натуре, педофилы, и не более того. Видим, мальчишечкаскучает, как тут его не подснять…

Они перекидывались репликами лениво и совершенноестественно, отпуская замечания касательно прически пленника и его субтильногосложения, похохатывали и болтали так, словно Миши и вовсе не существовало.Проделывалось все это, ясен пень, дабы привести клиента в должное моральноесостояние, дать понять, что он тут вроде мебели без всяких прав человека исобственного мнения…

Какое-то время Смолин не мешал им развлекаться, но потомрешил, что увертюра получилась достаточно долгая. Вылез, поменялся местами соШварцем – зорко следя, чтобы пленник, оставшийся на миг перед распахнутойдверцей, не выпрыгнул. Сел рядом, закурил. Ухмыльнулся, когда прозвучалодостаточно строптиво:

– Что вам от меня нужно?

– Резонный вопрос, – сказал Смолинсерьезно. – Мы, Миша, хотим одного – восстановить справедливость. Вернутьворованное. То есть то, что ты у меня украл. Самым наглым образом. Черт васзнает, нынешнюю молодежь, как вы на такие вещи смотрите… а мне вот, человекустаршего поколения, категорически не по нутру, когда у меня что-то крадут…

– Я у вас ничего не крал! – как и следовало ожидать,последовала возмущенная реплика.

– Это ты так думаешь, чадушко, – сказалСмолин. – А на самом-то деле все обстоит как раз наоборот. Меня ты необкрадывал – но украл мое. Непонятно? Помнишь, когда вы пару-тройку дней назадбыли в квартире Дашиного дедушки? Ты, она и еще парочка каких-то декадентов.

– Мы?!

– А вот это уже звучит чертовски ненатурально, –сказал Смолин. – Отдает дурной театральностью. Ну, понятно, опыта в такихделах у тебя нет… Настолько растяпистое поколение, что блевать тянет… Значит,на хатке вы не были? Никаких наград в карманах не уносили? Ну а как же ты, втаком случае, объяснишь вот эту бумаженцию?

Он кивнул Шварцу, чтобы тот включил верхний свет, и жестомзаправского фокусника развернул перед собеседником ксерокопию квитанции из «Фрегата».Сказал вкрадчиво:

– И что получится, если сравнить здешние паспортныеданные и подпись с твоими? Челюстенка отвисла, юноша? Или будем лепить вовсе ужфантастическую версию: будто кто-то, чертовски на тебя похожий и умеющийподделывать твою подпись, по липовому паспорту на твое имя, чьи данныесовпадают с данными твоей паспортины, пошел во «Фрегат» и сдал награды? А тебя,конечно, подставили? Самое модное словечко в детективах, что киношных, чтопечатных. По всем стандартам Голливуда тебе сейчас нужно заорать благим матом:«Меня подставили, меня подставили!» Будешь орать? Или ты умнее? Притом чтохозяин «Фрегата», сразу предупреждаю, опознает тебя моментально… Так подставилитебя или нет? И это все же ты во «Фрегате» был, собственной персоной?

Он сделал хорошо рассчитанную паузу, присмотрелся. Студентпроизводил впечатление человека, ошарашенного из-за угла пыльным мешком потемечку. Пребывал в совершеннейшей растерянности: ну конечно, он и думать немог, что дело грязное, что его могут взять за шкирку недоброжелательнонастроенные люди, к чему ж было готовить убедительные отговорки и просчитыватьлинию защиты?

– Вообще-то ты тут ни при чем, – сказал Смолинвеликодушно. – Я не зверь, я все прекрасно понимаю… Более того, я уверен,что Дашенька и сама понятия не имела, что у дедушки вместе с его собственнымивещичками могут оказаться и чужие. Но так уж карта легла… Посмотри фотографии.Вот этот орден, и этот, и эти два – моя законная собственность. Что я могудоказать моментально. Свидетелей навалом: те, у кого я их купил законнымобразом, тот, кто парочку из них мне реставрировал… Честные, законопослушныелюди… как и я. Мы тебя не будем бить и уж тем более вульгарно ставить насчетчик – что за пошлости, да и взять с тебя нечего… Я просто-напросто прямо сейчаседу в ближайший райотдел, каковой обязан быть открыт круглосуточно, и подаюзаявление, где со скорбью вещаю, как некий молодой человек на моих глазахвскрыл мою запертую машину и вытащил оттуда барсетку, где, помимо прочего,находились эти именно ордена. Гнался я за ним, но не догнал. Зато прекраснозапомнил эту мерзкую рожу – и друзья мои, в количестве трех, что со мной тогдабыли и тоже безуспешно за тобой гнались, тебя запомнили… Ну, а потом вступает вигру господин Демидов, хозяин магазина «Фрегат», и, активно сотрудничая соследствием, сообщает, как ты у него появился, как сдал эти самые награды посвоему паспорту, как он, узнав те из них, что принадлежат мне, мне и позвонил…Между прочим, все это будет чистейшая правда. Потом появляется серьезныйчеловек, реставратор по профессии, и рассказывает, как он мне починял вот этоторден, и еще этот – и это опять-таки чистая правда… И клеят тебе, Мишенька,весьма даже невеселую статью уголовного кодекса касаемо кражи предметов,имеющих значительную художественную и историческую ценность… да что там,просто-напросто имеющих рыночную стоимость тысяч в полсотни рублев…

– Но я же…

– Ну да, конечно, – сказал Смолин. – Тыбудешь утверждать, что в машину ко мне не лазил отроду. Что все до единой цацкивы квартетом потырили из квартиры Дашенькиного дедушки покойного… – Онсделал очередную паузу. – А знаешь что? Сердце мне подсказывает, что иДашенька, и твои друганы с честнейшими глазами от всего отопрутся. Заявят, чтони в какой квартире они не были, ничего не брали. Потому что с точки зрениязакона Дашенька опять-таки совершила вульгарную кражу, не имела она нималейшего законного права забираться ночной порой в квартиру дедушки, пусть иродного, и что-то оттуда брать, хоть коробок спичек… Зря, что ли, она сама вмагазин не пошла, а тебя, дурачка, вперед выставила? То-то и оно… Если бездипломатии и хороших манер, то тебя, мил-человек, использовали, словно аптечноеизделие под названием гандон… Никого из них в этой истории нету – ни Дашки, нитех двоих. Один ты есть…

– И сидеть тебе, голубь, в СИЗО очень дажевесело, – жизнерадостно подхватил Шварц. – Любят там такихсмазливеньких, из тебя, Мишенька, такую Машеньку забабахают, что посмотретьбудет приятно… И будет у тебя кликуха Машуня-студенточка…