Джинния - Галина Черная

— А ты уверен, что еще в воротах тебя не схватят, не отберут перстень и не бросят в темницу как вора? Думаешь, они будут тебя слушать? Охрана у них с приходом нового правителя наверняка не дремлет. Давай сначала найдем Акису, она, возможно, тоже навела какие-то справки, лучше объединить усилия.

На самом деле я просто боялась за Мишу, план у него был хороший, но почему-то мне казалось, что еще рано вламываться к дракону. Вот если бы действительно был какой-то известный способ, как уничтожить Аджи-Дахаку, а он, как я понимаю, был не обычный дракон, и Акиса это знала.

— Хорошо, а что говорят обитатели приюта?

— Вообще-то они все как один утверждают, что дракон неуязвим, всесилен и бессмертен... думаю, это чушь, — добавил Миша. — И попробовать стоит, новичкам на первый раз везет даже в казино.

Но он уже явно колебался. А я, ожидая его решения, невольно покосилась на дом, к которому мы подошли. Это было малопримечательное прямоугольное строение с осыпающейся со стен штукатуркой, над входом висела табличка: «Приимный дом для бездомных и убогих».

— Ладно, завтра сначала отыщем Акису, а потом...

Его заглушили крики и грохот внутри здания, штукатурка посыпалась дождем, а и без того ветхое строение заходило ходуном, грозя рухнуть в любую минуту, завалив заодно и нас.

— Я покажу вам, какой я бесталанный! Вы увидите, изверги, что заточили меня сюда безвинно! Это происки моих политических соперников и их прихвостней!

Мы рванули внутрь и оказались в огромной комнате, поражающей как размерами, так и высотой потолков. По всем четырем стенам тянулись многоярусные полки, как в хорошей библиотеке, но вместо книг на этих полках стояло бесчисленное множество пронумерованных медных и латунных светильников. Почти из каждого торчала любопытная голова или просто струился сизый дымок, принимавший очертания джинна, выбравшего данный светильник-лампу своим жилищем.???

Еще двое джиннов стояли у входа в такой же форме, как и у Миши, и сейчас они были здорово взволнованны, несмотря на деревянные шлемы и короткие мечи, о которых упоминал мой сосед. А под потолком летал разгневанный джинн, в каждой руке у него было по огромной горсти пламени, а синее лицо выражало глубокую обиду, гнев и крайнюю неуверенность в себе.

Товарищи Миши явно обрадовались подкреплению заперли за нами дверь.

— Новенький, с ума сошел, час назад его достави-и, — коротко объяснил нам четырехглазый стражник-анитар. А джинн под потолком продолжал буйствовать.

— Мы докажем тут всем свое величие! Мы — не-обедимы, народ в нас верит, будущее за нами!

— Ну кому ты что докажешь? Полезай обратно, пи и дай спать другим, — ворчливо посоветовал один :з джиннов, торчащий из лампы.

— Истинно, опомнись, брат, тебя бы сюда не при-езли, если бы ты не был таким же униженным на олову, как и все мы, — зевая, заметил другой.

— Вай, не затыкайте ему рот и не лезьте с глупо-тями! Такого развлечения здесь я не видел уже лет [вести, после того как Масул Мстительный, у которого юже оказался талант, не сделал так, что этот дом со юеми нами оказался в заднице у тогдашнего правителя 5еликого Дарима Упитанного! Ну и намаялся же он '. запорами, пока над ним колдовали самые великие гародеи Востока. В конце концов ему поставили сла-Зительную клизму величиной с Тадж-Махал! После этого в гневе он чуть всех нас не казнил, хоть нашей зины там и не было... Так что продолжай, брат!

— Мы отсюда выберемся и станем великими визирями, моя кошечка! — сказал бунтовщик, судя по всему обращаясь к своему животу. — Что говоришь? Разнести тут все к черту и добыть тебе молока? Конечно, Мусенька, но только тогда нас точно не сделают кандидатами, мы должны им доказать свое право, не нарушая их проклятых законов. Конечно, потом мы их всех перепишем и призовем к ответу, я ведь обешал тебе, светозарная моя Мусия, первым делом выпустить закон о приоритете кошек перед джиннами! Что? Да-да, прости, я хотел сказать о том, что все джинны отныне рабы кошек. Просто я иначе сформулировал, — оправдываясь, немного испуганно поправился он.

— Что это он несет? — шепотом спросила я, кажется, бедолага и впрямь сумасшедший. Но я не знала, что их загоняют сюда силой и этот приют скорее можно назвать колонией усиленного режима. Как выяснилось, и Миша, поработавший там всего несколько часов, тоже был не в курсе всего.

— Похоже, это тот самый кандидат в великие визири, о котором я тебе говорил. Вот как Крысаддин расправляется со своими политическими оппонентами, — сказал наш милиционер. — Знаешь, такое и у нас направо-налево...

— Ну все, полезай обратно в свою лампу, — осторожно предложил один из охранников, — Ты хотел всех обмануть, как будто воображаемая кошка внутри тебя и есть твой единственный талант.

— По закону джинн, не обладающий никакими чудесными возможностями, не может избираться в великие визири, — прокомментировал для меня Миша.

— А в нашем мире все наоборот. Чем меньше талантов, тем более рвутся в депутаты.

— О недоверчивейшие из охранников! — возвысил голос парящий джинн. — Не смейте оскорблять меня вруном, я ни разу не погрешил против истины во время предвыборной кампании! Я хотел стать первым честным и порядочным визирем в этом городе! А меня, оклеветав, лишили права быть избранным! Я хоть сейчас готов продемонстрировать вам свои волшебные умения...

— Если докажешь свои слова, я буду за тебя голосовать! У меня пять голов и десять рук, получишь пятадцать голосов сразу! — радостно выкрикнул из лампы один из жильцов. — Давайте устроим революцию и чего-нибудь поломаем!

— Заткнись! — кричали из одних ламп.

— А что, хоть напьемся! — доносилось из других. Лампы начали запрыгивать друг на друга, пихаться, сталкивать друг друга с полок, обстановкой быстро завладело неуправляемое веселье.

— Да, да, друзья мои, я сделаю это при свидетелях! Чтобы у этого Крысаддина с черной, как у нас у всех, душой впредь не осталось ни единой возможности меня обвинить снова! Этой грязной попыткой избавиться от главного соперника, против которого у него и так не было шансов, он только потерял голоса, которые теперь достанутся нам с Мусенькой!

— Не тяни, давай круши по полной! — раздавались из ламп подзадоривающие голоса.

— Опомнись, нечастный! Ты месяц будешь сидеть в своей лампе на хлебе и воде, а твоя кошка умрет с голода! — на всякий случай пригрозил один из стражников, выставляя в его сторону деревянный меч.

— Посмотрим-посмотрим, — так же радостно-возбужденно прошептала я, в предвкушении раскрыв рот. Угадайте, за кого я болела?!

— Э, женщина?! За нее в случае неудачи и летального исхода меня не так накажут, как за мужчину! К тому же она, кажется, не из джиннов? Волей моей и волей моей пушистой советницы, что живет внутри меня, о дочь Адама, стань кобылой!