Навеки твоя - Мария Устинова

Он все еще смотрел назад, а я зажмурилась от страха.

Я все поняла, только так люди устроены — до последнего не верят в плохое. Как продолжала надеяться в подвале, что Эмиль придет.

Движения на мосту не было. Машины припаркованы вдоль ограждения, приткнуты кое-как, словно в последний момент их сгоняли к обочинам, не сумев убрать с моста. Внутри не было людей.

А впереди…

— Андрей! — заныла я, и сжалась в комок, собой прикрывая ребенка.

Я поняла, почему на пустом мосту нет движения — полицейские остановили его кордоном. Он сбросил скорость, взгляд метался по сторонам, словно Андрей искал выход. Паника, даже ужас человека, загнанного в угол. Выхода нет, читала я в его глазах, нет!

«Пежо» прокатился еще несколько метров, прежде чем скорость не угасла сама собой. Мы остановились. Красная точка на мосту — такой ее должен был видеть Эмиль с набережной.

— Заглушить двигатель! — проорали в громкоговоритель. — Выйти из машины!

Руки свело судорогой, но он послушно повернул ключ. Андрей побледнел, по лицу прошла дрожь, искривляя мимику. Нервы перестали слушаться. Он судорожно вздохнул и повернул ко мне страшное лицо с черными глазами. Хотел что-то сказать, но губы беззвучно шевельнулись и все. Пытался что-то выдавить — не получилось от стресса. Я заплакала, ладонью накрывая головку малыша, словно пыталась защитить.

Жуткий лик Андрея расслабился: он принял — больше некуда бежать. Смирение. Мольба ушла из глаз вместе со светом. Медленный вдох-выдох и он совладал с собой. Андрей протянул руку, заправил за ухо выбившийся локон и неразборчиво прошептал:

— Будь счастлива..

Он первым приоткрыл дверцу, впустив воздух, пахнувший рекой. Медленно поднялся, показавшись из салона. Я смотрела на поджарую, подобравшуюся в ожидании пули, фигуру. А затем, бережно придерживая малыша, выбралась из машины с другой стороны. Обернулась и ветер бросил волосы в лицо. По непривычно пустым полосам движения ветер гнал пыль. Нас окружили. Бойцы цепочкой протянулись по пешеходным дорожкам, используя как укрытия бетонные заграждения, заняли позиции.

— Андрей, — прошептала я, мне хотелось, чтобы он посмотрел на меня!

Вместо этого он смотрел на них. Ветер донес требование освободить заложников.

Все кончено. Я по лицу видела: он всё понимает.

Так выглядит лицо человека, увидевшего смерть. Андрей смотрел поверх меня — на окруживших нас бойцов и только на секунду взглянул мне в глаза.

— Иди, — сказал он.

Я думаю, он хотел бы поцеловать меня — горячо и страстно, как целовал ночами.

— Иди! — дикция поехала, крик стал похож на неразборчивое мычание.

Я начала пятиться, наблюдая, как медленно между нами растет расстояние. Как ветер треплет волосы и рубашку, из-под нее мелькает матовый ствол за поясом. Ему повезло, что оружия не было в руках. Иначе застрелили бы на месте.

Я не хотела уходить с моста. Понимала, что будет, когда заложница покинет опасную зону… Кому-то он станет звездой на погонах. И, наверное, это правильно.

Объясни это сердцу.

Андрей смотрел на меня, слегка расставив руки. Застыл и не поднимал их, несмотря на требование сдаться. Ветер на мосту вызывал озноб. Ребенок ощущался теплым комочком, прижатом к груди. От страха обмирало все внутри. Андрей не двигался, понимая, что снайпер держит его.

Думаю, он предвидел такой финал — оказаться с другой стороны прицела. Может быть, надлом, который я видела в нем, стремление к саморазрушению, возникли не из-за того, что случилось с ним в прошлом. Просто он знал, чем все закончится.

По громкоговорителю повторили приказ поднять руки, а он стоял и смотрел на меня.

Я почти вышла из опасной зоны. Ко мне подбежали сотрудники полиции, пытаясь увести за ограждение. Между нами уже немалое расстояние. Фигура Андрея стала темной на фоне заходящего солнца. Он все медлил, несмотря на приказ. Я понимала, почему он не поднимает рук. Андрею светит пожизненное. Он сыграл последнюю партию — и проиграл. Его варианты один хуже другого. Он слегка повернул голову, глядя на гладь реки. Один шанс на миллион: успеет добежать, спрыгнуть? А что потом?

— Подними руки, — произнесла я онемевшим ртом. — Подними, я прошу… Не прыгай, ты разобьешься.

Мне хотелось кричать, биться, как бабочке об стекло, но я стояла, глядя сквозь горизонт. Даже на его неживых глазах не могла сосредоточиться, не могла их вспомнить. Подними. Просто сделай это, не вынуждай меня с этим жить. Не заставляй в себя стрелять.

Пожалей меня, если себя не жалко.

— Андрей, — прошептала я. — Пожалуйста, сдайся.

Резко подавилась слезами: я понимала, что сейчас будет. Его не будут уговаривать вечно. Я поцеловала ребенка в макушку и зажмурилась, чтобы не смотреть, но этот чертов силуэт въелся в глаза.

До сих пор помню ироничный взгляд, склоненную набок голову, кривоватую улыбку. Ветер трепал волосы и рубашку, а Андрей неподвижно стоял, слегка разведя руки ладонями ко мне. Словно приглашал — иди ко мне, ласточка.

Я часто вспоминала черный силуэт на мосту. Мысленно сравнивала с фото из прошлого, где он в военной форме, у него еще приятная улыбка и огонь в глазах.

Наверное, хорошо, что парень со снимка не знал, что его ждет. Не знал, что с ним сделает жизнь. Даже не представлял, во что превратится его исковерканная судьба. Четырнадцать лет шантажа, боли, утрат и огромная цепь убийств, легли на его плечи тяжким грузом. Но я успела заметить: во взгляде Андрея появилась прежняя легкость: он не боялся смерти. Я видела это в глазах перед тем, как уйти…

В глубине души Андрей всегда знал, чем закончится его путь.

— Подними, — молила я, уже не надеясь. — Умоляю, сдайся, ты выживешь…

Я не хотела видеть смерть на мосту. Что угодно, только не смерть. Сердце пульсировало и вздрагивало, когда я представляла, как кровь вылетает из пробитой головы. Я не верила в хороший исход.

Знала, видела, что Андрей не хочет сдаваться, заживо гнить в тюрьме. Большая часть жизни и так была ему тюрьмой. Но ради меня, если я единственное, что было тебе дорого в жизни, просто сдайся.

Он видит меня за оцеплением? Хотелось закричать: я тебя вижу, я смотрю, не делай этого на моих глазах, не заставляй их стрелять! Пока ты жив, остается главное — надежда.

Ему повторили приказ.

Андрей тянул еще секунду. А затем медленно донес руки до затылка и сплел пальцы. Я перестала дышать, не веря. Боялась, что в любой момент пуля оборвет ему жизнь. Но к нему со всех сторон подбежали бойцы, ударом поставили на колени, а затем ничком грубо повалили в асфальт. Его закрыли мощные спины в бронежилетах, кажется, Андрея перевернули и забрали оружие…