Я жду тебя - Рангея Рагхав

Сукхрам помрачнел. «Нет, если нас оскорбляют, мы, наты, действуем не так, — подумал он, — мы сначала отомстим обидчику, а потом уж рассуждаем, что дальше. А все потому, что мы свободны, нас ничто не связывает. Наты подчас вынуждены склонять головы перед жестокими законами, но в гневе они как разъяренные тигры. А эти людьми никогда не станут! Трусы, жалкие трусы!»

Сукхрам хмуро поглядел на дорогу, собираясь уйти.

— За работу! — закричал вдруг Кхачера. — Увейте цветами похоронные носилки богини Бхавани! Она была рани, ей не годится просто так уйти от нас. Она была святой, была как Бхавани!

Женщины закивала в знак согласия и бросились украшать носилки.

— Вы же клялись! — гневно крикнул Сукхрам. — Неужели в вас не проснется совесть?!

— Но что мы можем сделать? — робко спросил один из мужчин.

— Разыскать Банке и убить.

— А если нагрянет полиция?

При упоминании о полиции люди боязливо поежились.

— Тогда я один возьмусь за это. Я сам его прикончу.

— Ты нат. Ты можешь убежать и спрятаться в лесу, а что будет с нами? Наш дом здесь. Нам негде скрыться!

— С вашей головы волос не упадет. Если я его убью, полиция схватит меня. Но вы клялись отомстить за Дхупо!

— Лучше скажи — отомстить за себя.

— Я — за себя?

— Ведь у тебя с ним свои счеты.

— Но из-за Дхупо!

— Уж не влюбился ли ты в нее?

— Трусы!

— Мы просто думаем о наших детях, — ответил один чамар. — Мы не хотим погубить их жизнь.

— Если пролилась кровь — это дело властей, — рассудительно заметил другой чамар. — Дхупо мертва, но закон не умер!

Сукхрам понял, что мужество покинуло чамаров.

— Во всем виноват Рустамхан, — сказал Кхачера.

— Так пошли к нему, с него спросим, — предложил Гиллан.

— Что с него спросишь? — презрительно пожал плечами Сукхрам.

— Молоды вы, ничего не понимаете, — назидательно проговорил старик, который назвал Дхупо грешницей. — Гнев — плохой советчик. Да ведь правительство всех вас поодиночке поджарит и смелет, как пшеничные зерна. Отведите Банке в полицию, а там будь что будет.

Чамарам пришлись по душе слова старика.

Они решили послать людей на поиски Банке.

Сукхрам мрачно наблюдал за происходящим.

К нему подошел Кхачера и, заглядывая в глаза, сказал:

— Перестань терзаться, друг. Все они трусы. Но нас-то с тобой двое.

Слова Кхачеры немного успокоили Сукхрама, но он ничего не ответил и молча продолжал наблюдать за чамарами.

— Мы еще посмотрим, чья возьмет! — С этими словами Кхачера направился к женщинам. — Где тело? — спросил он у них.

Тело Дхупо уже лежало на носилках, украшенное цветами, а чамары все подбавляли цветов. Они напоминали крестьян, ждущих дождя, но считающих за благо несколько капель росы, выпавшей поутру.

Среди людей, собиравших Дхупо в последний путь, не было ее родственников, и поэтому никто не голосил и не рвал на себе одежду. Только дети Дхупо горько плакали, обнимая мать. Их с трудом оторвали от нее. Плач детей разжалобил женщин, они тоже всплакнули, вытирая слезы краями юбок. Но старейшины выглядели испуганными. Дхупо ушла в другой мир, оставив детей на их попечение. Она взывала к помощи богов, но что теперь делать с ее детьми?

— Мы пошли, — обратился к чамарам Кхачера.

— Куда? — спросил Гиллан.

— К Рустамхану.

— Зачем?

— Банке там.

«Пьяри и Каджри тоже там, — подумал Сукхрам. — А если Пьяри обрадуется, увидев мертвую Дхупо? Смогу ли я простить ее тогда? Ни за что!»

Кхачера выступил вперед, в руках у него была палка.

— Кто боится, может вернуться! — крикнул он.

Из толпы сначала вышли десять человек, потом двадцать, потом двадцать пять, потом сто, а потом вся толпа шагнула вперед.

— Поднимите! Поднимите нашу Бхавани!

Чамары подняли носилки и хором начали читать молитву: «Да будет свято имя твое, Рам…»

Сукхрам шел вместе с чамарами. Он был готов взять к себе детей Дхупо и воспитать их, но ведь он принадлежал к касте карнатов, а законы общины суровы. Разве отдадут чамары детей на воспитание человеку из низшей касты?

«Прими к святым ушедшую от нас!» — неслось над толпой.

— Вы идете на маргхат? — спросил Сукхрам у Кхачеры.

— Нет, — ответил тот.

— Почему же вы поете величальную песню?

— Чтобы узнала вся деревня!

— Но тогда тело придется сдать полицейским![56]

— Не отдадим!

— А если потребуют?

— Напьемся их крови и узнаем, крепки ли их кости! — гордо ответил Кхачера, поднимая палку над головой.

Но голос его потонул в громкой песне толпы:

Да будет свято имя твое, Рам!..

Банке был доволен. Сегодня он наконец добился своего. Обесчестив Дхупо, он вырос в собственных глазах. Что теперь она скажет, эта упрямица? Как посмотрит на него при встрече? Ведь обо всем узнают в деревне. Вот будет потеха!

Он отправился прямо к Рустамхану. Тот сидел насупившись и даже не поднялся ему навстречу. Но сегодня Банке не замечал сердитого лица своего покровителя. Он был вне себя от радости. От Рустамхана не ускользнуло, что Банке как-то особенно весел. «Что он еще натворил?» — насторожился полицейский. Банке поклонился.

— Наставник! — проговорил он так, словно принес к ногам Рустамхана все свои грехи. Его пьяные угодливые глаза, вздрагивающие усы и разгоряченное дыхание задели любопытство Рустамхана. Почувствовав это, Банке приободрился. Теперь можно все рассказать ему.

— Ну? — спросил Рустамхан.

Он боялся уронить свое достоинство и в то же время сгорал от любопытства.

— Получил удовольствие, — ответил Банке. Он закрыл глаза и стал подкручивать усы.

— Что такое? Что за удовольствие, которым тебе не терпится похвастать?

— Да благословит тебя Всевышний, учитель! — ответил Банке, поглаживая ноги Рустамхана.

— Ну так что же в конце концов произошло? — спросил Рустамхан.

Банке самодовольно рассмеялся. Пьяри наверху услышала этот смех. Она насторожилась…

— Что там такое, что случилось? — спросила ее Каджри, и сердце ее тревожно забилось.