Алгоритм смерти - Стивен Хантер

Игра для него была всем. Она стояла на первом месте. Игра предлагала структурные рамки, набор правил, нарастающую литанию удовлетворенных ожиданий, уровень за уровнем, и так до кульминации, и в ней заключался весь смысл. Неужели этого так никто и не понял? Ну же, козлы, я хочу увидеть кульминацию, кадры убийства, когда боец «Морских котиков» всаживает два куска свинца, летящих со скоростью три тысячи футов в секунду, в известную всему миру рожу Главного террориста, и тот судорожно дергается назад в моментально возникшем облаке плазмы и мозгового вещества. Я хочу увидеть его закатывающиеся глаза, превращающиеся в одни белки, за долю секунды до того, как у него подгибаются колени, и он успевает увидеть собственные мозги, украсившие стены и потолок. Но нет. Мы вдруг стали такими деликатными. Вы нарушили правила игры. Вы закрутили величайший сюжет со времен Второй мировой войны, потребовали нашего внимания, а, когда наступила кульминация, вы жеманно отвели глаза, козлы. Вы – долбаные онанисты. Вы нарушили правила игры.

Ну как он мог сказать имаму: «Эй, чувак, я только что преобразовал торговый центр «Америка» в величайшую многоуровневую интернет-игру. Она будет поддерживать одновременно тысячи игроков, которые смогут действовать заодно, но также и друг против друга, воспроизводя полномасштабные боевые действия в реальном месте. Игроки смогут быть мною или героем-спецназовцем, который меня заваливает, и я готов поспорить, что поразительно большое количество предпочтет сыграть за меня. Я создаю сцены для новой игры. Вместо того, чтобы использовать сгенерированные компьютером образы и звуки, я стану первым, кто задействует картинки и звуки реальной кровавой бойни, происходящей в реальном месте и в реальном времени, с реальными действующими лицами, настоящей жизнью и смертью. Какие сюжеты! Чудодейственные ошибки, бесстрашные мамаши, педики-официанты, ценою собственной жизни спасающие клиентов, подростки-убийцы, целеустремленный, хотя и безнадежно помешанный имам, Махир, убивший Санта-Клауса, – ничего лучше не может и быть!

Уверен, что это обеспечит реализм, отсутствующий в других играх и в моем мире, единственном, до которого мне есть дело, единственном, в котором я преуспел, единственном, где я нашел уважение, преданность, любовь и свой идеал, а именно, бессмертие. Нет, речь идет о чем-то большем: это божественность. И они это поймут, поколения игроков, которые впитают созданную мной культуру, станут ее героями и злодеями. Итак – неужели я сумасшедший? Все это есть на диске. Лучшая в истории стрельба от первого лица. Переправь этот диск в «Викиликс», и мир будет потрясен. Стрельба от первого лица как произведение искусства, подобное «Одиссее» или «Войне и миру». У меня не только хватило воображения все задумать, я нашел волю это осуществить. А мне нет еще и двадцати пяти».

Однако имаму ни за что не понять тот парадокс, что, если искусство является созиданием, оно также должно быть и разрушением. Поэтому Эндрю решил остановиться на отговорке, которая удовлетворяла большинство людей и в которую отчасти даже верил он сам.

– Я с детства любил все ломать, – сказал он, не столько чтобы что-либо объяснить, сколько чтобы просто положить конец разговору. – Это такое же человеческое устремление, как похоть, алчность или страх. Ты только задумайся. Определенная крохотная часть человечества испокон веку испытывает жажду уничтожения, настолько глубокую и непреодолимую, что, должно быть, это обусловлено где-то на хромосомном уровне. Ген разрушения. ДНК теории анархизма. Может быть, Аллах, а может быть, Великий волшебник из страны Оз, не знаю, кто там на самом деле прячется за занавесом, он в каждом поколении бросает несколько семян, из которых вырастаем мы, прирожденные крушители всего и вся, потому что он знает, что кто-то должен разнести к черту весь этот мусор, чтобы кто-то другой смог начать сначала и отстроить все заново, найдя себе занятие на понедельник. Ибо в противном случае чем бы мы занимались весь день напролет, год за годом? Изготавливали часы с кукушкой[51]?

Имам, разумеется, не уловил намек ни на «Волшебника из страны Оз», ни на классную фразу Уэллса из «Третьего человека», однако общий смысл он понял.

– Я полагаю, – сказал он, – Аллах к тебе прикоснулся. Он просто забыл шепнуть свое имя тебе на ухо.

– Вот видишь, – усмехнулся Эндрю, – все совершают ошибки.

В этот же день,

несколькими часами раньше

Грузовик въехал в подземный грузовой терминал пассажа «Рио-Гранде» в половине двенадцатого дня, и Эндрю уже был на месте, чтобы встретить его. Как обычно, здесь было пустынно, поскольку все поставки, которые поддерживали жизнь торгового центра «Америка», даже в «черную пятницу» происходили после полудня, в промежутке между утренним и вечерним наплывами покупателей.

Эндрю проследил, как они выбираются из кузова, двенадцать сомалийских парней, затравленно озирающихся по сторонам, в дешевой одежде, пакистанских копиях фирменных джинсов, малайзийских клонах модных курток и китайских кроссовках. Несомненно, ребята были потрясены увиденным, хотя это был всего-навсего просторный склад, расположенный в полутемном подвале комплекса, вдалеке от потребительского блеска самого торгового центра. Рявкнув приказания, имам быстро согнал их в грузовой лифт, на котором все четырнадцать, зажатые в тесной кабине, поднялись на четвертый этаж и попали в другой погруженный в полумрак коридор, проходящий за магазинами, идущими вдоль пассажа «Рио-Гранде». Эндрю показывал дорогу, и где-то через сто футов он отпер электронный замок своего магазина, открыл дверь и провел всех на склад. Предварительно он старательно расчистил помещение, так что места хватило всем. Больше того, воинов ислама ждали шесть больших упаковок жареных цыплят и холодильник, полный банок кока-колы, а те, даже самый старший из них по имени Махир, пребывали в каком-то зачарованном тумане, не в силах разобраться в том, где они находятся, каким будет их задание, какая судьба их ждет впереди. Им сказали, что операция завершится мученической смертью, и никто не сомневался в том, что до конца дня окажется на небесах, но еще до того, как попасть на небеса, послужит вере более славно, чем это сделали Мохаммед Атта[52]и девятнадцать героев 11 сентября, что он насладится всеми до последней секундами предстоящего, и что задача его заключается в том, чтобы повиноваться Аллаху, представленному здесь волей имама. Их не волновало, кто этот белый парень; главным были цыплята, и ребята нашли их восхитительными, как и кока-колу, хотя один из них поинтересовался вслух, по-сомалийски, есть ли здесь диетическая кола, и, казалось, разочаровался, обнаружив, что ее нет.