Чучело. Игра мотыльков. Последний парад - Владимир Карпович Железников

Лиза смутилась. Почувствовала, что его глаза поглотили ее, что она заглянула в них и утонула. По коже прошел легкий озноб, ей стало холодно, и она вся сжалась.

— А я вот просто так зашла, — пролепетала она. Испугалась своего вранья и добавила: — Ну, почти… просто так. Воспользовалась случаем, чтобы тебя повидать. Правда, правда, честное слово.

— Ну ладно, говори, что такое твое «просто так».

— А ты стал злой, — огорчилась Лиза. Ее тоненькие брови полезли вверх, губы напряженно сжались. Она по-детски беспомощно спросила: — Боря, тебе неприятно меня видеть?

— Нет, отчего же?.. Я рад. Мы давно не виделись. Последний раз я тебя встретил на Грузинской улице. Ты с кем-то шла, смеялась и… неплохо смотрелась.

— А сейчас? — Лиза улыбнулась.

— И сейчас неплохо. — Глебов посмотрел на Лизу.

Лиза искренне и восторженно ответила на одном дыхании:

— Это потому, что я увидела тебя!

— Не надо, Лиза, — мрачно заметил Глебов. — Давай перейдем к делу.

— Успеется «дело». — Теперь, когда она немного привыкла к Глебову, перед нею вдруг предстала вся ее юность. Остановилось дыхание, и защемило сердце, пришлось крепко прижать к груди руку, чтобы заглушить боль. Она посмотрела на Глебова более спокойно и внимательно: он ей неожиданно показался совсем молодым, как тогда в Вычегде. — А помнишь, Боря, как мы познакомились?

— Признаться, не помню.

— Не помнишь, как ты появился у нас? Как пришел на танцплощадку и заступился за меня? Ну, это же была потрясная история. Не вспомнил? Ну ты беспамятный тип. — Лиза продолжала вдохновенно: — Как ты мог забыть? Надо будет рассказать ее Косте — он оценит. Меня зацапал комсомольский патруль, трое парней, за то, что я была в мини, честно скажу, на пределе. — Она рассмеялась. — И танцевала стилем. Они скрутили мне руки и повели к выходу. Наши, конечно, развесили уши, никто за меня не заступился. Народ у нас дикий. Одного унижают, а другим смешно… Хохотали надо мной. Прическу сбили, куртка лопнула под мышкой, одну туфлю потеряла. Прямо хохот и обвал… со стороны. А я реву от обиды… Не вспомнил?

Глебов не поднял головы, но как-то дрогнули губы, то ли улыбнулись в ответ на рассказ, то ли скривились в усмешке. Резко встал и, стоя к Лизе спиной, начал перебирать папки. А Лиза, не замечая его странного поведения, продолжала:

— Ну и память у тебя. Дырявое корыто, извините-подвиньтесь. А еще судья. — Она уставилась в глебовскую спину и заметила, что у него мятый пиджак, лоснящиеся брюки и стоптанные туфли. — Значит, тащат меня к выходу. И вдруг!.. — Лиза сделала торжественную паузу. — У них на дороге стал ты! И так спокойно и громко заявил: «Отпустите девушку!» — Она улыбнулась: так ей нравились ее воспоминания. — Боря, ты долго будешь маячить у шкафа? — Глебов не ответил, но послушно сел на свое место, лицо его вновь стало непроницаемым. — Так вот тебе печальное продолжение… Они без слов набросились на тебя и стали бить, потом оттащили в милицию, составили протокол, что ты нарушитель спокойствия и хулиган. На работу отправили письмо, и тебе влепили комсомольский выговор. Неужели ты и этого не помнишь?

— Смутно. Все это, Лиза, было в другой жизни. Я был другой, ты была другая. Мы были наивные, доверчивые, как дети.

— Между прочим, я тогда прождала тебя у милиции до часу. Дрожала от страха, а уйти не могла. Вот! Ты вышел, я испугалась — у тебя лицо было в крови. Рассекли тебе бровь. — Лиза посмотрела на Глебова и увидела, что у него одна бровь поперечным шрамом разделена надвое. — Надо же, — обрадовалась она, — у тебя сохранилась эта рассечина. — Она протянула руку, чтобы потрогать шрам кончиком пальца. — Точно, на левой брови. — Тоненький Лизин палец, украшенный аккуратным лиловым ногтем, с большим любопытством упорно тянулся через стол к Глебову.

Глебов отпрянул, потрогал рассечину и сказал:

— А ты фантазерка… Этот шрам у меня с детства, ударился о камень во время купанья.

— Да? — Лизин палец повисел в пространстве и ни с чем отправился восвояси, но сама Лиза не сдавалась. — Странно, а я точно помню… ты, когда вышел из милиции, я посмотрела на тебя, еще подумала: какой симпатичный парень, и запомнила: слева были следы крови. И потом! Мы же пришли ко мне домой, и баба Аня смазала тебе йодом ранку. А-а, попался?

Лиза заметила, что Глебов смутился, и переменила тему разговора, жалея его. Она всегда всех жалела, если кто-нибудь попадал в неловкое положение.

— А как мы ехали из Вычегды на пароходике в город, тоже не помнишь?

— Угадала, — сказал Глебов. — Не помню.

В ответ на реплику Глебова Лиза рассмеялась, ей начинала нравиться их перепалка.

— Мы всю дорогу смеялись. А что там было смешного? Пароходик был маленький, а название у него какое-то быстрое… Вот забыла, черт побери!.. то ли «Стрела», то ли «Ракета», а тащился как черепаха.

— «Стремительный», — вдруг вырвалось у Глебова.

— Да, точно, «Стремительный»! — радостно подхватила Лиза. — Я была в белом платье. Села на канат, испачкалась и разревелась. А ты стал меня утешать, строил смешные рожи. Помнишь?

— Признаться, не помню. И хватит, Лиза, ладно? — Глебов посмотрел на нее холодно и отчужденно.

— Ладно, Боря, хватит, — согласилась Лиза; ей почему-то стало грустно. — Ты меня прости… Прости. Вспоминаю. А ты человек занятый. Ладно, поехали дальше.

— Ну и какой же он, твой сын? — неожиданно, по-деловому спросил Глебов, уперся локтями в письменный стол и посмотрел на Лизу.

— Костик? — Лиза засияла. — Ты знаешь, он умный. И очень современный. Одевается тоже современно, там брюки-бананы, куртка, из-под нее торчит рубаха. В общем, модно… Некоторым не нравится, а я воспринимаю положительно. Все просчитывает в одну минуту. Теперь дети совсем другие. Правду тебе говорю. Разве мы в их возрасте так просекали? Я, например, в сравнении с ним — просто дура. «Физик» говорит, он должен идти в технический, у него, говорит, голова — компьютер. А он — ни в какую. Заканчивает девятый и одновременно музыкальное училище. Раньше не собирался никуда поступать. Поступишь — а потом в армию. Он армии боится. А теперь праздник — в армию не надо, можно сначала отучиться. Он собирается в консерваторию. У него в школе своя рок-группа. Сам сочиняет песни. Пользуется большим успехом. Ты про него, конечно, слышал. Его весь город знает. Ну, догадайся, кто он? — Лиза победно посмотрела на Глебова. — Он… Са-му-рай!

— Самурай? — искренне удивился Глебов.

— Господи, — не на шутку возмутилась Лиза. — Это же прозвище! Ну ты отстаешь, это точно. Сидишь в своем суде, как