Оборона дурацкого замка. Том 5 - Макар Ютин

Ксин так и не решил, что ему делать. Чутье и зарождающаяся симпатия говорили не губить перспективный росток, дать ему заколоситься. Жизненный опыт требовал бить по выступающей свае, даже если это сломает часть конструкции.

Поэтому он дождался, пока очередной новобранец не нырнет в темный зев демонической конструкции, после чего подошел к оставленному подчиненным артефакту, протянул руку, подал внутрь свою Ци. Затем недоуменно нахмурился, взял вещь в свои руки, осмотрел более внимательно.

Куратор не постеснялся даже вскрыть наружный цилиндр. Хоть и сделал это осторожно, с возможностью быстро вернуть все на место.

— Это не артефакт, — Задумчиво протянул он вслух.

Загадка о внезапных способностях отпала сама собой. Саргон не умел создавать вещи небесного или вовсе цикличного ранга. Естественный вывод, откуда ему? Но с мальчишкой логика срабатывала через раз. По крайней мере, здесь все не так странно.

Изобретательный смерд лишь собрал некий странный механизм, после чего подогнал его под какую-то свою специфичную технику. Все еще странно, непонятно, опасно. Однако тут уже можно было выдвигать правдоподобные гипотезы.

Подозрение вызывал разве что предельный утилитаризм созданной вещи. Ни одной лишней детали, никаких попыток украшений, воззваний к Богам, вставок для усиления Ци, хотя материалов с минимальной чувствительностью к Ци они взяли достаточно. Сложный механизм оказался в руках парня простым, словно молоток. Безликое ремесленничества и ни капли искусства. Настоящее оскорбление для уникальной вещи.

Любой мастер бы скорее согласился бы на наказание кнутом, чем оставил свое творение в таком виде.

"Нет, все же у него есть некие знания. Возможно, они не связаны напрямую с боевыми искусствами, управлением Ци или другими профессиями, вроде начертателей или шаманов У. Вот только сопляк точно имеет полное, структурированное и глубокое понимание окружающего мира, своего места в нем, устройства природы и других фундаментальных знаний. Факт чужого, но при этом полного, не уступающего аристократам Империи образования можно считать подтвержденным.

Осталось только понять, где тринадцатилетний смерд мог получить комплексные знания уровня Императорской семьи или крупной секты. Нет, невозможно. Слишком много идиотских пробелов. Его нынешние проблемы с душой как раз показывают и отсутствие страха Божьего, и незнание прописных истин…"

Новобранцы сменяли один другого, горка вещей рядом росла как на дрожжах, солнце медленно заходило за горизонт, а Ксин все маялся в раздумьях. Противоречивые мысли одолевали его, бросали из крайности в крайность. Желание понаблюдать за таким интересным существом боролось с подозрительностью, верность Форту — с болью от гибели друга, злостью на командование и подозрениями в предательстве.

"По крайней мере, этот благодушный тюфяк никак не мог поучаствовать в убийстве Ланя. Кем бы сорняк ни являлся, к преступлению против человечества тот имеет отношения не больше, чем я сам. Стоит сначала разобраться с одной проблемой, прежде чем плодить другую. Я не Мяо-мэй, знания ради знаний без какой-либо практики мне не нужны".

Весы судьбы Саргона угрожающе закачались, однако вскоре чаши остановились в шатком равновесии. Надолго ли?

* * *

— Последним членом команды я завербовал Каня. Неожиданно, правда? Думали, будет еще двое? Я ведь говорил о группе из шести человек. Бывает. Как писал Евклид: "При некоторых необычных и весьма таинственных обстоятельствах отдельные четные числа ведут себя как нечетные". Это он еще не дошел до производной и логарифмов. Там все цифры ведут себя как школьницы, отсидевшие по малолетке.

Саргон таинственно улыбнулся. В этот раз не пустому пространству, стене или чавкающей грязи, а плешивой голове Акургаля. Тот тащил попаданца на себе, пока впереди очищали дорогу сразу трое: Ма, Вань и Юлвей. Битва разошлась по всей площади Старой Насыпи. В относительной безопасности держали лишь замковую стену, где усиленная стража во главе с Ксином четко отбивала одну атаку за другой.

На всем остальном пространстве творилась полная вакханалия. Взрывы, крики отправленных к Прорыву людей, шипение кровожадных тварей, уродливый сиреневый туман, не менее уродливые монстры, которые корчились в фиолетовой пене, превращались в нечто еще более жуткое, чем было изначально.

Как ни странно, отряду удалось без особых затруднений достигнуть чайного домика. Неизвестная сиреневая взвесь, казалось, не доставляла людям никаких проблем. Зато демоны начинали плавиться в ней, как в кислоте. Она же и отпугивала всех в определенном радиусе. Большей части карательного отряда новобранцев так не повезло: они не успели дойти до эпицентра или не захотели безрассудно рваться вперед.

Результат оказался плачевным: бегущие от неизвестной аномалии твари уничтожали поднятые по тревоги отряды, убивали людей одного за другим, рыскали по округе в поисках добычи, чтобы затем идти на штурм стены.

— Итак, изначально нас должно было быть четверо. Кань согласился подозрительно легко: кажется, ему не хватало приключений. Он единственный, кто завидовал мне, Камею и остальным после пробы того проклятого варева. Странный парень, но мне ли его осуждать? В конце-концов, "Делать то, что доставляет удовольствие, — значит быть свободным". Хотя в стенах Облачного Форта такие заявления вызывают только злость.

Добродушная усмешка змеилась на лице мальчишки. Игра теней придавала ей злую, нехарактерную для Саргона глубину. Словно из тела тринадцатилетнего парнишки сейчас выглядывала настоящая тварь из Города Мертвых.

— Кто может осуждать их за это? Свобода ведь в голове, а не в теле. Тяга к приключениям, вот что отличает нас от животных, чтобы о себе не думал Платон. Тысячеликий герой должен пройти весь цикл. События не начнутся, если их покорно ждать.

Настоящие герои сами идут навстречу приключениям. Одиссей покидает Итаку, Фродо уходит из Шира, Ерофеев садится на поезд Москва-Петушки, Киса Воробьянинов покидает уездный город N. Даже Обломову приходится поднять свою задницу с дивана.

— А Кань… Он получил свою долю… — Саргон поперхнулся собственной фразой, когда высушенное стариковское запястье мелькнуло с левой стороны, вцепилось в его халат своими скрюченными пальцами, а потом с неожиданной силой рвануло безвольное тело вниз.

— ПОЛУЧИЛ СВОЮ ДОЛЮ?! — Удар дубины врезался в лицо попаданца. Раз, другой, третий. Кровь брызгала вокруг, глухой звук ударов становился все звончее, добавился хруст, появились хлюпанья, белели в темноте выбитые зубы.

— Перестань! Еще ничего не ясно наверняка! — Акургаль оттащил своего соратника от избитого тела Саргона. Оправдывая свою скорость, Вань за каких-то пару секунд успел нанести несколько довольно мощных ударов. Действовал быстро и четко, словно изобретенный попаданцем отбойник.

Лицо несчастного безумца представляло собой сплошное месиво. Несмотря на пассивную защиту, несмотря на всю скоротечность схватки, престарелый сказитель успел разбить дубинку о попаданца, превратить его лицо в отбивную и выбить часть передних зубов. Разумеется, он использовал навык. Причем от всепоглощающего гнева даже забыл произнести вербальную формулу.