Александр Македонский - Василий Ян

С холма город казался бесконечным: желтые и красные кирпичные[137]домики тянулись во все стороны, окруженные небольшими садами. Среди домов подымались купола и башенки храмов; над ними вились сизые дымки – там горели священные неугасимые огни, зажженные много столетий назад предками бактров.

Базилевсу донесли, что в городе никаких враждебных войск нет, что совет белобородых старейшин решил встретить завоевателя за воротами города, покорно сдавшись на его милость.

– Эвмен! – обратился Александр к начальнику своей походной канцелярии. – Которую по числу столицу я беру?

– Ты взял их столько, что немудрено забыть! – воскликнул находившийся поблизости и не стеснявшийся лести Перитакена.

– Во всяком случае, не последнюю и даже не предпоследнюю, – ответил Эвмен.

– Впереди еще столица согдов – Мараканда и столица скифов – Роксонаки, – добавил Александр.

Въезжая в городские ворота, Александр остановился. Высокий, высохший, как скелет, старик с жесткой седой бородой, длинной, как хвост лошади, выскочил вперед. Он держал в руках старинные пергаментные свитки.

– Остановись, покоритель мира! Ты бессмертен! Выслушай, что говорят древние книги. Они всё знают. Они говорят о тебе! Они предсказали твой въезд в Бактру, хранительницу священного огня.

– Пусть говорит, – сказал базилевс, ожидая хвалебных слов.

– «Настанет день, когда небо померкнет от горя и деревья и травы завянут от смрада гниющих трупов… Придет Афрасиаб, кому бог зла Ариман дал бессмертие, чтобы он истребил все человечество…»

– Он безумный, прогоните его! – закричали кругом.

– А ты тоже бессмертный? – спросил Александр.

Он разгорался гневом. Его вороной жеребец заплясал.

– Я тоже бессмертен, но я знаю, как погубить тебя, чтобы спасти праведный народ Авесты. И когда ты умрешь, черви в три дня съедят твое гнусное тело…

– В каких книгах написано твое предсказание? – яростно прохрипел базилевс.

– Здесь, в священной книге праведного, блистающего мудростью Заратустры! – кричал старик, потрясая свитками.

– Гефестион, я приказываю собрать все эти вредные, бессмысленные книги, о которых говорит этот враг здравого рассудка и чистой философии. Я приказываю сложить все книги в одно место, облить маслом и сжечь вместе с этим безумцем…

Александр хлестнул коня и, опрокинув старика, быстро въехал в ворота. Вопли старика заглушил топот копыт сотен всадников, последовавших вскачь за разъяренным базилевсом.

По обе стороны пути лежали на четвереньках знатные жители города и бесчисленные атраваны, встречавшие по персидскому обычаю своего нового повелителя. Они бросали горсти земли себе на голову и кричали:

– Слава и бессмертие сыну бога, царю царей!

* * *

Когда суеверный и подозрительный Александр вечером вошел в узкую длинную залу дворца сатрапа, где был приготовлен ужин, он спросил Гефестиона, сожжены ли священные книги.

– Я послал воинов по всем храмам собрать все рукописи и снести их на главную площадь. Они будут сожжены завтра.

– Нет, сегодня ночью!

– Но ты забыл, что здесь, в Бактре, живет много опытных, ученых лекарей, написавших ценные книги о врачевании людей.

– Хорошо, книги об излечении от болезней можно отобрать и все отослать в Афины, к моему учителю Аристотелю…

Вмешался и философ Каллисфен, постоянный спутник Александра:

– Великий царь, здесь есть не только бессмысленные книги о суевериях и обрядах варваров, не знающих истинных эллинских богов, но имеются также книги и летописи с описанием прошлого народов. Разве не ценны книги по истории?

Льстец Перитакена прервал:

– Ты забыл, Каллисфен, что настоящая история началась только с рождения бессмертного царя царей Александра. Поэтому сдвинем кубки, чтобы и дальше покрывал себя лаврами победы единственный, никем не превзойденный победитель и покоритель всего мира – царь Азии Александр.

Всю эту ночь на площади горели костры. На них было сожжено двенадцать тысяч выделанных воловьих шкур, на которых были написаны древнейшие сочинения бактрийских мудрецов и ученых. С ними сгорел старый безумец Атраван, выкрикивавший заклинания, чтобы погубить «слугу Аримана – злодея Искендера».

Когда разведчики македонской армии пробрались к берегам реки Окc, они увидели на месте переправы только растрепанные шалаши из плетенок и не нашли ни одной лодки. Они вытащили из оврага полуголого старика в синих шароварах. Он кричал и бранился, что бродяги, не уплатившие за переезд, захватили его лодки и угнали их на ту сторону. Мимо разведчиков, недалеко от берега, стремительно пролетела черная лодка, нагруженная людьми и лошадьми. Македонцы кричали, чтобы те пристали к берегу, и пустили в них стрелы, но лодка быстро удалилась, направляясь к другому берегу.

Александр вышел из Бактры со всеми боевыми предосторожностями, высылая по сторонам пути конных и пеших разведчиков. Он опасался засады и внезапного нападения бактрийской конницы, издревле прославленной в персидских войнах бесстрашием и лихими налетами.

Получив известие, что на берегу реки нет признаков неприятеля, Александр быстро прибыл к месту переправы и приказал развести на холме костры, чтобы уставшие, растянувшиеся по песчаной дороге отряды ободрились, видя, что им уже недалеко до лагеря.

Базилевс, поднявшись на холм на вороном коне, блистая начищенными бронзовыми латами, с красным плащом за плечами, долго вырисовывался на потухающем небе, освещенный заревом костров. Он выжидал, пока самые задние части армии не вошли в лагерь, где рабы уже растягивали кожаные палатки. Александр сам объехал место стоянки, выслал кругом сторожевые посты и только поздно ночью вошел в свой пурпурный, шитый золотом шатер, отобранный у царя Дария. Всю ночь он требовал к себе начальников отрядов, совещался с ними, сам допрашивал лазутчиков.

На рассвете конные отряды помчались обратно в Бактру и в ближайшие поселки. К полудню стали прибывать вереницы бактрийских поселян. Они везли на верблюдах и ослах груды шестов, досок и кожаных турсуков, в которых обычно хранилось вино. Бактрийцы, подгоняемые бичами и обещаниями награды, быстро стали связывать небольшие плоты[138]из надутых воздухом турсуков, покрывая их хворостом и циновками.

Эти маленькие плоты соединялись по нескольку вместе. На них расположились стрелки, пращники и щитоносцы. Бактрийские крестьяне должны были грести и управлять плотами.

Завернувшись в алый плащ, Александр сидел около шатра на складном кресле и наблюдал, как плоты отделились от берега и понеслись по реке. На другой стороне реки смутно виднелись небольшие группы быстро передвигавшихся всадников.