Девушка, которая взрывала воздушные замки - Стиг Ларссон

Вид у него был ошеломленный.

Потом он внезапно наклонился вперед, схватился за спинку офисного кресла, а через несколько секунд рухнул на пол и умер еще до прибытия «скорой помощи».

Во второй половине дня в редакции царила растерянность. Около двух приехал председатель правления Боргшё и созвал сотрудников на краткое собрание, посвященное памяти главного редактора. Он говорил о том, что последние пятнадцать лет жизни Морандер посвятил газете, и о той цене, которую иногда приходится платить журналистам. Потом он объявил минуту молчания, а по окончании ее стал оглядываться по сторонам, словно не зная, что делать дальше.

Смерть на работе — явление необычное, даже редкое. По-хорошему, людям полагается умирать где-нибудь в другом месте. Они должны уходить на пенсию или попадать в больницу и потом внезапно становиться темой общего разговора в комнате для ланча. Кстати, ты слышал, что в пятницу умер старик Карлссон? Да, сердце. Профсоюз должен послать на похороны цветы. Смерть прямо на рабочем месте и на глазах у сотрудников затрагивает людей совсем по-другому. Эрика заметила, что редакцию охватил шок. Газета оказалась без рулевого. И вдруг она поняла, что многие сотрудники поглядывают на нее. На темную лошадку.

Хотя ее никто об этом не просил и толком не зная, что сказать, она выступила на полшага вперед и заговорила громким и твердым голосом:

— Я знала Хокана Морандера в общей сложности три дня. Это недолго, но даже столь краткое знакомство с ним позволяет мне со всей искренностью сказать, что я с удовольствием узнала бы его поближе.

Она сделала паузу, уголком глаза заметив, что Боргшё взглянул на нее и, казалось, удивлялся тому, что она вообще стала выступать. Эрика сделала еще шаг вперед. Не улыбайся. Тебе нельзя улыбаться, а то у тебя будет нерешительный вид. Она слегка повысила голос.

— Внезапная кончина Морандера создаст в редакции определенные проблемы. Я должна была сменить его только через два месяца и рассчитывала, что у меня будет время приобщиться к его опыту.

Она заметила, что Боргшё открыл рот, собираясь что-то сказать.

— Однако судьба распорядилась иначе, и нам предстоит пережить некоторый период притирания. Но Морандер был главным редактором ежедневной газеты, и завтра эта газета тоже должна выйти. У нас осталось девять часов до выхода тиража из типографии и четыре часа до сдачи передовицы. Можно узнать, кто из сотрудников был лучшим другом и ближайшим доверенным лицом Морандера?

Ненадолго воцарилось молчание — сотрудники косились друг на друга. Под конец откуда-то до Эрики донесся голос:

— Вероятно, это я.

Гуннар Магнуссон, шестьдесят один год, секретарь редакции, отвечающий за главную страницу газеты и работающий в «СМП» с тридцати пяти лет.

— Кто-то должен написать некролог Морандеру. Я этого сделать не могу… с моей стороны это было бы слишком самонадеянным. Вы в силах составить такой текст?

Немного поколебавшись, Гуннар Магнуссон кивнул:

— Я возьмусь за это.

— Мы используем всю страницу, отложив другой материал.

Гуннар еще раз кивнул.

— Нам потребуются фотографии… — Она покосилась направо и заметила главного бильд-редактора Леннарта Торкельссона. Тот кивнул.

— Надо браться за работу. В ближайшее время корабль будет, возможно, немного покачивать. Когда мне потребуется помощь в принятии решений, я буду с вами советоваться и полагаться на вашу компетентность и опыт. Вы ведь знаете, как делается эта газета, а мне предстоит еще некоторое время учиться.

Она обратилась к ответственному секретарю редакции Петеру Фредрикссону:

— Петер, насколько я поняла Морандера, вы — человек, к которому он испытывал большое доверие. На ближайшее время вам придется стать моим ментором и взвалить на свои плечи несколько больше, чем обычно. Я попрошу вас быть моим советчиком. Вы согласны?

Он кивнул. Что ему еще оставалось делать?

Эрика вновь вернулась к главной странице.

— Еще одно… все утро Морандер писал передовицу. Гуннар, не могли бы вы сесть за его компьютер и посмотреть, готова ли она? Если она даже не закончена, мы ее все равно опубликуем. Газета, которую мы делаем сегодня, по-прежнему является газетой Хокана Морандера.

Молчание.

— Если кому-то из вас нужен перерыв, чтобы немного побыть в одиночестве и прийти в себя, пожалуйста, прервите работу, не испытывая угрызений совести. Вы все сами знаете, когда у нас крайние сроки.

Молчание. Она отметила, что некоторые закивали со сдержанным одобрением.

— Go to work, boys and girls,[22] — тихо произнесла Эрика.

Йеркер Хольмберг беспомощно развел руками. На лицах Яна Бублански и Сони Мудиг читалось сомнение, Курт Свенссон оставался бесстрастным. Все трое рассматривали результат предварительного расследования, которое Хольмберг завершил этим утром.

— Ничего? — с удивлением произнесла Соня Мудиг.

— Ничего, — ответил Хольмберг, помотав головой. — Мы утром получили заключительный отчет патологоанатомов. Все указывает исключительно на самоубийство через повешенье.

Все перевели взгляды на фотографии, сделанные в гостиной летнего домика в Смодаларё. Ничто не внушало сомнений в том, что Гуннар Бьёрк, занимавший в Службе государственной безопасности должность заместителя начальника отдела по работе с иностранцами, добровольно влез на табуретку, прикрепил к крюку от люстры петлю, надел ее себе на шею и решительно оттолкнул табуретку на несколько метров. Патологоанатом сомневался относительно точного времени смерти, но в конце концов определил его как вторую половину дня 12 апреля. Бьёрка обнаружил 17 апреля не кто иной, как Курт Свенссон. Произошло это после того, как Бублански, неоднократно пытавшийся связаться с Бьёрком, рассердился и послал Свенссона, чтобы снова привезти его в полицию.

В какой-то момент в течение этих дней крюк на потолке не выдержал тяжести, и тело Бьёрка свалилось на пол. Свенссон увидел его через окно и поднял тревогу. Бублански и остальные, прибывшие на место, поначалу расценили его как место преступления, посчитав, что Бьёрка кто-то задушил. Крюк от люстры техническая группа обнаружила уже несколько позже. Йеркеру Хольмбергу поручили выяснить, как именно умер Бьёрк.

— Ничто не указывает на преступление или на то, что в этот момент там был кто-то еще, кроме Бьёрка, — сказал Хольмберг.

— А люстра…

— На люстре имеются отпечатки пальцев хозяина дома, вешавшего ее два года назад, и самого Бьёрка. А значит, снимал он.

— Откуда взялась веревка?

— С флагштока на заднем дворе. Кто-то отмотал примерно метра два. На подоконнике перед дверью на террасу лежала финка. Владелец дома говорит, что нож его и обычно лежит в ящике для инструментов под мойкой. Отпечатки пальцев Бьёрка имеются на ручке, лезвии и на ящике с инструментами.