Коллеги - Лариса Уварова

Оставшись в одиночестве, Дэн еще долго мерил шагами комнату, заложив руки за спину. Было очевидно, придется звонить Ван‑Вейлену, иначе он позвонит сам, а это намного хуже. Будет большой удачей, если Ван‑Вейлен просто разорвет с ним деловые отношения. Но в последнее время вообще все складывается из рук вон плохо. Демонстрацию последней коллекции в Париже отменили: весьма вежливо, но непреклонно ему объявили, что сейчас все там слишком заняты политическими событиями, чтобы следить за высокой модой. Это была заведомая ложь. Дэн прекрасно знал, что недавно в Париже прошли показы коллекций от Гуччи и Шанель. Такой же отказ он получил и из Англии, и из Японии. Десяток выгодных предложений, новые творческие идеи — на всем этом смело можно ставить крест.

Ясно, что прежняя жизнь кончилась. Никогда больше его имя не поставят в один ряд с именами известнейших модельеров, никогда он не будет побеждать на конкурсах, и уже никто, увидев на подиуме особенно красивую девушку с необыкновенно изящными походкой и манерой держать себя, не скажет: «Это модель из агентства Дэна Смирнова».

И это еще не все: большая часть его нелегального бизнеса тоже рассыплется. Мало кто захочет иметь с ним дело после такой огласки. Конечно, всегда найдутся люди, которым это будет безразлично, но все‑таки львиную долю своих левых доходов он потеряет.

Нет, пока он не разорен: у него полно выгодных капиталовложений. Мало кто знает, что сеть отелей в Анталии и на Майорке принадлежит именно ему. А сколько денег он вложил, например, в нефть!

Он всегда может уехать за границу, переждать, пока уляжется шум, а потом потихоньку начать разворачивать новое дело, ведь для него это еще не поздно. Времени у него хоть отбавляй: ему еще нет и пятидесяти. Сорок пять — разве это возраст для мужчины?

Одно только плохо: если Анна и этот Воронцов остались живы, а его ребята что‑нибудь при них ляпнули, назвали его имя, то это может обернуться для него крупными неприятностями. Впрочем, как рассудил Дэн, ни Лысый, ни новичок уже ничего не смогут сказать, а следовательно, и доказать что‑то будет невозможно.

Да и пусть даже в руках милиции окажутся какие‑нибудь доказательства, разве это что‑то изменит? Нет, потому что в нынешнее время все решают деньги, а у Дэна их больше, чем достаточно для того, чтобы купить себе свободу.

Остается только одно трудное дело — звонок Ван‑Вейлену. Впрочем, Дэн уже вернул себе способность ясно мыслить. В голове у него сами собой сложились две приятно округлые фразы, которые, не означая, в сущности, ничего, все‑таки могут успокоить голландца. Кстати, они неплохо звучат и по‑английски. Дэн произнес одну из них вслух. Да, в самом деле, очень недурно.

Собравшись с духом, он набрал номер и попросил соединить его с мистером Ван‑Вейленом.

Голландец держался свысока.

— Итак, — пророкотал он. — Что вы имеете мне сообщить на этот раз? Давайте опустим разговоры о погоде и поговорим по существу.

Заранее заготовленная первая фраза пришлась как нельзя кстати.

— Учитывая вашу настоятельную просьбу, — неторопливо спокойно проговорил Дэн, — мы уже сделали кое‑какие шаги в нужном направлении. Вы понимаете, я не могу говорить с вами по телефону так подробно, как хотелось бы («Вот уж чего хотелось бы, меньше всего», — подумал он в скобках), но вы можете быть спокойны: все идет по плану.

— И все‑таки мне хотелось бы услышать нечто более конкретное, — заявил мистер Ван‑Вейлен. — На моем новом телефоне установлена защита против прослушивания, вы можете быть совершенно спокойны. Итак, удалось ли убрать этих журналистов? Они уже успели серьезно навредить нашему бизнесу. Не будут ли предприняты повторные попытки?

«Если бы мне самому узнать это наверняка!» — подумал Дэн, однако вслух заметил:

— Простите, мистер Ван‑Вейлен, но мой телефон не снабжен такой прекрасной защитой от прослушивания, какой оснащен ваш, поэтому, не опасаясь за вас, я боюсь за себя. Позвольте мне больше не распространяться по интересующему вас вопросу. Скажу лишь одно: скоро вам не о чем будет беспокоиться.

— Был бы рад поверить вам, — неторопливо, растягивая слова, отозвался Ван‑Вейлен, — но, к сожалению, я только что убедился в том, что вы лжете.

— Что вы имеете в виду? — вырвалось у Дэна.

— То, что из достоверных источников — у меня есть неплохие источники по России! — мне стало известно следующее: тележурналистов ваши подчиненные успешно упустили, и те, наверное, уже дали показания в полицейском… э‑э‑э, то есть в милицейском — так, кажется, это у вас называется — участке. Не знаю, каким образом, но, насколько я понял, им удалось заснять на видеокамеру их захват во всех подробностях.

— Не может быть, — выдохнул Дэн.

— Просто вы недостаточно хорошо осведомлены, мой друг. Я отхожу от вашего дела, ведь у вас больше нет официального прикрытия. Как вы станете поставлять товар? Ловить женщин легкого поведения на… м‑м‑м… как же называется эта ваша улица? Ах да, на Тверской.

— Но ведь, если меня и арестуют, я легко смогу откупиться: денег у меня еще вполне достаточно… — сказал, пытаясь себя успокоить, Дэн.

— У него ведь много денег, — за несколько часов до описываемых событий говорил Сергей, сидя на расшатанном стуле в одной из комнат милицейского участка.

— Ничего, отвертеться ему не удастся. У нас тут недавно сменилось руководство, а скоро с ревизией приезжает одна важная генеральская шишка. Словом, нам нужно раскрытое дело, и покрупнее, так что вы вовремя появились со своими вещественными доказательствами, — полковник милиции лукаво подмигнул Сергею. — А я еще знаю нескольких наших, которые прямо‑таки грезят лишними звездами на погонах. Но учтите, это не официальная версия, — добавил полковник, — и вам никто не поверит, вздумай вы это кому‑нибудь рассказать. На самом деле сейчас идет большая волна борьбы с организованной преступностью, и особенно внимательно мы следим за преступлениями, совершенными против журналистов. Сами знаете, сколько их было в последнее время. Так что этот Дэн Смирнов никуда от нас не уйдет, а с теми доказательствами, которые вы нам предоставили, упечь его за решетку вообще не составит труда.

— Не думаю, что ваши деньги на этот раз помогут, — засомневался Ван‑Вейлен.

— Послушайте, мистер Ван‑Вейлен, я жду вашего последнего слова. Итак, будете ли вы продолжать поддерживать мой бизнес? — спросил Дэн.

В трубке все смолкло, потом послышался тяжелый вздох, который мог бы издать только гиппопотам средних размеров.

— Я умываю руки, друг мой, — ответил наконец Ван‑Вейлен, — а вам желаю удачи. Думаю, она вам пригодится.

— Но…

— И запомните на всякий случай: у меня очень длинные руки. Если я пойму, что моему бизнесу угрожает серьезная опасность, я сделаю все, чтобы ликвидировать ее.

— Вы хотите сказать… — вспыхнул Дэн.