ПоDруга MаNьяка - Mila Mazan

не одно утро подряд он будет просыпаться в пьяном угаре с разными девицами, после насыщенных гулянок. Затуманивая мысли алкоголем и всеми доступными средствами. Кутить, в барах как сможет, в клубах в чужих объятиях.

– Ну ок,– покачал головой друг, понимая причину принятого решения,– только не переусердствуй.

– Ты о чем?– эта зловещая улыбка снова появилась на лице Ди.

– Не срывайся с цепи,– Ден слегка заволновался.

– С чего бы мне? – настроение стало боевым и надменным, как в старые, добрые времена.

– С того что вы перестали общаться с Ритой и я переживаю как бы тебя не унесло на тропу саморазрушения. В прошлый раз я еле тебя вытянул.

– Да расслабься дружище, все под контролем,– прихлопнул по спине, задумываясь «а когда это я был на нормальной тропе?»

Через каких-то полчаса они выехали с парковки магазина и через некоторое время доехали до той самой дачи. Она находилась на чертовых куличках, в дачном кооперативе. Среди таких же других ни чем не отличающихся домиков с небольшим участком и без заборов между дворами. Но в их окнах не горел свет, видимо из людей сегодня тут были только их компания. В двух этажном домике было всего лишь две комнаты, одна на первом этаже смежная с кухней и на втором спальня. Выглядел он ветхим, со старой мебелью, кирпичными трухлявыми стенами, благо плита новая, в рабочем состоянии. Нужно было сварить картошки к селедочке. За веселыми разговорами и с бокалом пивка, все приготовления закончились быстро. На улице Ден возился с мангалом. Запах углей и розжига, как то добавлял недостающего уюта. И не смотря на состояние изрядно подпитых девчонок, общение с ними шло легко и непринужденно. Одним предложением, настроение повысилось, Ди даже нравилось быть здесь. Время бежало быстро, вот уже и шашлык готов и они за столом пьют под хорошую закуску. А там недолго и до рассвета. Рыжая девчонка весь вечер и ночь висела на Ди. А когда пришло время, да все разошлись по кроватям, она вылезла на парня. Стоящий как камень прибор до этого момента не возбуждался от красивого тела и ее ласк. Хоть она извивалась над ним, пытаясь привлечь, одаривая каждый сантиметр кожи поцелуями, он просто не мог. Сознание уже не в первый раз играло злую шутку. Каждое побуждение к девушке останавливал восстающий из-под корки образ Риты. Ее неосязаемое присутствие рядом с ним обрывало все, приводило в бешенство. Это неоправданное чувство вины и измены,– «почему сейчас?»,– но нет, с каждым днем разлуки, он все больше скучал, хотел видеть ее, трогать ее. А когда девушка полезла к его члену и попыталась помочь ртом, сработал импульс оттолкнуть.

– Ты что чокнутый?– она ударилась о стену.

Ее волосы растрепались, грудь встряхнулась холодцом.

Ди с трудом сдержал желание вскочить и взять первый попавшийся острый предмет, что бы убить, – Пошла вон отсюда,– прошептал он.

– Придурок!-Подпрыгивая с кровати, впопыхах собирая вещи.

– Еще какой,– обезумив, пробормотал он.

Шум разбудил Дена и он выкрикнул с первого этажа.

– Что у вас там происходит?– Голос друга отрезвил и быстро привел в чувства.

Посмотрев на испуганную девушку, Ди с сожалением протянул к ней руку.

– Прости, если сможешь.

Он никогда не убивал, находясь в своем истинном сознании. Ему даже не приходило в голову, почему он это делал, когда уходил во тьму. Но сейчас, минуту назад, он был готов убить первую попавшуюся жертву. А все почему? Лицо Риты крепко держалось образом в его мозгу. Она снилась ему ночами, мучала своим образом настолько, что закрывая глаза, он боялся увидеть ее. Она была рядом с ним, каждую минуту его жизни. Она была с ним, даже сейчас. И это чувство не было любовью. Этому состоянию есть другое более разумное объяснение. И в психологии оно имеет название,– мания.

Рыжуха была девушкой толи глупой, толи отходчивой и без особой осторожности присела на кровать.

– Только если расскажешь, в чем дело.

Примостившись по удобнее, он открыл свою руку подобно крылышку и предложил прилечь. И она прилегла, вслушиваясь в его рассказ о подруге и их приключениях и о том, как он был зол. И о своих чувствах. И о том, что иногда легче рассказать все совсем незнакомому человеку. Словно сливая помои в чужие уши, ставшие унитазом для гниющих чувств. Как ни странно, облегчение приходило с каждым предложением. А когда он договорил, разочарованно посмотрел на заснувшую под его рассказ девушку. Откатил тяжелую тушку на свободное место кровати и сам не заметил, как уснул.

– Вставай!– услышал испуганный надрывистый голос Дена,– что ты натворил?!

Хотя Ди казалось, что проспал он не больше часа, яркий солнечный свет из окошка оповещал о глубоком дне.

– Что-о-о ты хочешь? Дай поспать,– бошка жутко гудела от бодуна, да еще во рту как кошки нагадили с таким сушняком, хоть озеро пей.

Но друг поднял его за шкирку и заорал во всю глотку.

– Ты вообще с ума сошел? Посмотри вокруг!

Через еще сонную пелену Ди вдруг осознал, что все постельное было в крови.

– Не может быть,– он тут же проснулся, оглядывая свои руки, они были по локоть в красных тонах.

Рядом лежало изуродованное тело девушки с открытыми застывшими глазами от ужаса, она была в глубоких ножевых ранах, рядом валялся кухонный нож. Мало того у кровати были еще две жертвы. Одна сидела у стены в-раскорячку, с ее брюха висели кишки. А третья на животе, словно просто упала, о ее смерти говорила только лужа крови под ней.

Зрелище не для слабонервных, нормально, что Дена трусило от страха. А в словах паяла истерика.

– Ди, не пари мне пурги, я давно знаю, что у тебя провалы в памяти, или как это называется, раздвоение. Мы всю жизнь за одной партой и ночевали вместе, я знал, давно знал,– начал ходить в разные стороны,– но я никогда и подумать не мог, что ты способен на такое! Думал у всех свои проблемы и…

Ди еще не встал с кровати, наблюдая за ним на фоне жуткого зрелища, но мысленно он пытался вернуться в момент провала, когда он случился. Когда произошло, хоть примерно.

Да у него были помутнения, но еще никогда во сне, а еще это было впервые при ком-то, в чьем-то доме, что-то тут не сходилось.

– Я не мог этого сделать, только не так.

Застывший друг смотрел на него такими глазами, с безумным и одновременно злым выражением.

– Оглянись! Не мог! Но смог ведь.

Подпрыгивая