Никто, кроме тебя - Максим Гарин

* * *

Блуждая по свалке, Комбат обнаружил, что не все трупы сожжены полностью. Вряд ли исполнители жалели бензин – горючее не было здесь в дефиците. Просто не слишком себя утруждали. Плеснуть, поджечь и отправиться восвояси.

Тут тело обуглено полностью, зато цела голова с высохшей, словно пергамент, кожей и выклеванными глазами. Тут вообще огонь выжег только бок. У этого трупа нет обеих рук – попал он таким в морг или здесь уже обкорнали? Может быть, какой-то любитель мрачной экзотики заказал для себя человеческую кисть? Тьфу, лезет в голову всякая гадость.

Вдруг кольнуло в сердце. Слева – соломенные волосы, удивительным образом не сгоревшие, хотя они-то должны были сгореть в первую очередь. Лица не разберешь, все остальное тоже черное, обуглившееся.

Присев на корточки, Рублев коснулся русой пряди. Скрипнул зубами, закрыл на секунду глаза. Потом нашел в себе силы присмотреться внимательней. Крепкий был мужик, широкоплечий. Неужели… Но по крайней мере не Красильников, у Коли волосы не такие.

Надо смотреть рядом. Да, вот еще один так же скроенный. Этот сгорел дотла, но все равно видна широкая кость. И третий… Дальше опять мелкота…

Так как же понять, кто здесь кто, как дать себе и Колиной жене окончательный ответ?

– Ты был, когда их сбрасывали?

– Нет, честное слово. Я всеми правдами и не правдами стараюсь отвертеться. Ты сам, брат, видишь, какой здесь кошмар. В аду, в джаханнаме, и то лучше, наверное.

– У каждого свой ад, – пробормотал Комбат.

Бережно перевернул труп, сыплющий серо-черной бархатистой золой. Ничего нового не увидел – те же останки обгоревшей плоти. Пулевое отверстие… Зубы, по зубам еще опознают… Не осталось ни губ, ни щек, одна только чернота, рассыпающаяся под пальцами – ветер подхватывает ее и уносит.

Зубы, кажется, целы, их надо только протереть. Кощунственно обращаться с телом как с вещью, добиваться от него какого-то результата. Но что поделаешь, иногда приходится брать грех на душу. Не для себя – для жены Колиной, для сына. Чтобы не ошибиться. Потом, конечно, проведут настоящую экспертизу, дадут точное заключение. Но если сейчас заберешь по ошибке уголовную “шестерку” без роду-племени, потом вряд ли удастся вернуться сюда и произвести раскопки по всем правилам.

Зубы очистились легко. Вот они, две простые стальные коронки, поставленные еще в советской поликлинике. Так и проносил их Коля до конца своих дней, не имея ни денег, ни времени заменить на новые, хорошие.

Коля… Да, это он. Их подставило начальство, не заткнув все щели, откуда могла просочиться информация. Настанет этому конец когда-нибудь? Сколько ребят должно остаться, чтобы их наконец стали ценить! Чтобы начальники думали, десять раз взвешивали так и эдак, семь раз отмеривали. И только потом отправляли на задание.

Начальники – не командиры. Командир – тот же солдат, он всегда рядом со своими бойцами. Подставляют ребят начальники. Тоже люди в погонах, иногда они даже любят щегольнуть в камуфляже, надетом на тельняшку, хотя из кабинетов не высовываются. Триста шестьдесят дней в году их возят на служебном лимузине в теплые апартаменты. На банкете они обязательно выпьют за солдат, а на деле они для них средство, материал.

* * *

Они подогнали крытый грузовик как можно ближе, аккуратно, вдвоем с санитаром донесли не правдоподобно легкие останки, уложили в деревянные ящики. Водитель сидел, обливаясь потом, вцепившись в руль. Наверное, лихорадочно соображал, какой бизнес можно сделать на покойниках, и проклинал себя за то, что ввязался в эту историю.

Отъехав в сторону от свалки, Рублев высадил проводника на обочину.

– Теперь, чтоб душа твоя была спокойна, сообщи заинтересованным лицам. Скажешь, что я тебя под дулом пистолета отвез и заставил показать место.

– Шутишь, брат? Я не самоубийца, я буду молчать. Не найдут тебя на свалке – голову мне снимут.

– Найдут! Пока ты доберешься до ближайшего телефона, я туда вернусь.

– Никто еще по своей воле в этот ров не ложился.

– Это мое дело. Даю гарантию, твоя информация будет очень ценной.

.Теперь водитель ворчал, отказывался везти дальше такой специфический груз. Рублеву надоело угрожать, но ничего другого не оставалось. Километров через пять он скомандовал остановиться, выгрузил ящики из кузова, забрал лопату.

Теперь ему никто не был нужен. Он сам закопает ненадолго эти ящики. Закопает без свидетелей, так вернее. Ящик не заменит гроб, чужая земля не сравнится со своей. Поэтому нет нужды рыть глубокую яму. Это не захоронение – только временная остановка по пути домой, к российскому кладбищу с крестами и красными звездами.

Главное – аккуратно все заровнять, не оставить даже намека. Сам-то он найдет это место даже с завязанными глазами.

Комбат вернулся на свалку, как и обещал. Поспел раньше противника. Сколько еще осталось: пять минут, час? Надо использовать время, чтобы ясней представить себе топографию этого материка.

Забравшись на высокий, пружинящий под ногами гребень горы, он огляделся по сторонам. Вон трасса, вон узкий проезд, по которому только что подгоняли поближе грузовик. А там, справа? Кладбище техники: трактора, краны, автомобильные кузова без начинки. Яркими вспышками стреляют осколки стекла, кое-где еще застрявшие на своем месте в ржавых дверцах.

Впереди и сзади – однообразный пейзаж: россыпи мелкого мусора, птичьи стаи. Комбат не рассчитывал дать здесь настоящий бой. Он надеялся на другое – получить наконец основательную зацепку, разглядеть кого-то или что-то на будущее.

Еще четверть часа он исследовал свалку – ничтожный срок для такой обширной территории. Потом вдруг перестали ворчать самосвалы. Кто-то перекрыл им подъезд?

Маячить больше нельзя. Пригнувшись, он сделал несколько шагов вверх по склону и залег, погасив в себе брезгливость. Это было не так и сложно – ежедневный зной уравнивал все: кости, огрызки, корки, рваные пакеты, бумагу всех видов. Быстро иссохнув, все теряло запах и цвет, превращалось в нечто блеклое, легковесное, распадающееся на части или даже рассыпающееся в пыль.

С этой позиции Комбат не мог ничего различить и перебрался на другую. Отсюда он увидел один “Урал” и два микроавтобуса, фигурки с автоматами, разворачивающиеся в цепь. Ну что ж, он давно ждал этой минуты.

Цепь растягивалась, интервалы между отдельными фигурками росли. Надо будет как-нибудь дать знать о своем существовании, чтобы не убрались слишком быстро. Да и санитара жалко – ему не простят.

Зацепили одного из “золотоискателей”, интересуются. Слишком далеко, даже по жестам не разберешь, что он им говорит. Экипированы отлично, у каждого по рации короткого радиуса действия.

Конечно, это рядовые боевики, свора, которую спускают охотники. Вот до охотников ему и нужно добраться. Удовлетворятся они периодическими докладами с места действия или явятся сами? Должны явиться рано или поздно, если ход дела не будет их устраивать.