Свидетель, не увидевший свет - Николай Леонов

– Вот посмотри, Стас, я кое-что уже выделил, – сказал Гуров. – Давай сверим то, что имеем, может быть, появится связующее звено.

– Давай, – согласился Крячко, уже смирившийся с переносом обеда.

– Итак, Светлана Иванова, двадцать три года, найдена утонувшей на пляже в Реутове.

– Так это в Реутове! Вряд ли с нашей имеет что-то общее.

– Стас, я читаю то, что имею. Тут все случаи такие – прямой связи нет, если судить по месту и способу убийства. А больше у нас ничего нет! Ни имени, ни места жительства жертвы мы не знаем – ничего! Даже внешность ее нам пока неизвестна, потому что при жизни, полагаю, она выглядела куда лучше, чем та биомасса, которую выловили в Строгино!

– Ладно, ладно, – примирительно сказал Крячко. – Читай дальше. Сразу скажу – у меня по Реутову никого нет.

– По Ивановой заключение следующее: смерть произошла в результате несчастного случая…

– Ну, и зачем вообще тогда ты ее отметил? – спросил Крячко.

– Затем, что утонула она, сорвавшись с «тарзанки» раньше времени. Она должна была перелететь через пруд и опуститься в воду на другой стороне – там, где неглубоко. А она почему-то спрыгнула прямо на середине пруда. То ли сорвалась, то ли не рассчитала. Плавать девушка умела плохо. Пока остальные чухнулись, пока доплыли – она уже не дышала. Может быть, ее и можно было откачать, да все растерялись, вызвали «Скорую», ну, а та пока доехала… – Гуров махнул рукой.

– То есть общий момент – «тарзанка»? – задумчиво спросил Крячко.

– Да. Ну, и конечно, возраст и пол – тоже женщина, тоже молодая. Дальше. Аксенова Наталья, двадцать восемь лет. Эта была найдена повешенной в лесу. Ну, тут классическое убийство. Пока что по подозрению задержан ее сожитель, тридцатипятилетний безработный.

– Так, где его держат? – сдвинул брови Крячко.

– В третьем СИЗО.

– Может, смотаться туда? Поговорить с тамошним следователем?

– Подожди. Надо будет – смотаемся. Следующая – Екатерина Белова, восемнадцати лет. Ну, эта вряд ли подойдет. Я запросил материалы дела по факсу, так вот, по мнению следователя, там классическое самоубийство. Утопилась, бросившись со Шлюзового пешеходного моста. Правда, для надежности повесила себе камень на шею.

– Кошмар какой! – поежился Крячко. – Слушай, Лева, скажи мне, пожалуйста, ну вот что их, молодых и красивых, толкает на самоубийство, а?

– Ну, как что… – вздохнул Гуров. – Какой главный мотив у молоденьких девчонок? Конечно, несчастная любовь!

– Блин! – Крячко аж крутанулся в кресле от досады. – Ну елки-палки! Ну любовь-морковь, ну трали-вали, но тебе же восемнадцать лет всего! Вся жизнь впереди, сколько их будет еще, этих любовей!

– Стас, ну что мне тебе объяснять прописные истины? Им-то кажется, что это конец, что ничего хорошего их больше не ждет, что они этого не переживут.

– Не понимаю! – упрямо мотал головой Крячко. – Вот хоть режь меня, не понимаю! Слушай, а почему ты ее отметил? – неожиданно спросил он.

– Да потому, что, судя по материалам дела, предмет ее несчастной любви два года назад обвинялся в убийстве девушки. Потом, правда, обвинения с него сняли, но, как говорится, осадочек остался…

– Да? А что за чел, как звать-величать? – поинтересовался Крячко.

– Алексей Викторович Воронов, двадцать четыре года. Встречался с девушкой, потом расстался, а через три дня ее нашли мертвой. Правда, не повешенной и не утопленной, а избитой до смерти. Подозревали Воронова, но потом за недостаточностью улик отпустили. Списали на ограбление. Правда, убийц так и не нашли.

– Ясно. – Лицо Крячко посуровело. – Лева, если не возражаешь, я бы с этим Вороновым сам потолковал.

– Не возражаю, – кивнул Гуров. – Но с этим тоже позже. Ну, и последняя в моем списке – Ольга Тихонова. Утопление, но тоже странное.

– А в чем странность?

– В том, что плавать Ольга умела прекрасно. Профессионально занималась спортом. А утонула у самого берега, зацепившись завязкой купальника за какую-то корягу. Следствие еще идет, версии отрабатываются, версия убийства – в том числе. У меня все. Что у тебя?

– Ну, у меня урожай не такой богатый, – почесал затылок Крячко. – Наталья Горюнова, двадцать лет, утонула на прошлой неделе на городском пляже. Но это может ничего и не значить. С началом купального сезона уже человек пятнадцать утонуло за неделю. Но остальные – мужики, причем в основном пьяные. А тут – девчонка, и без признаков алкоголя в крови.

– Ясно, а вторая?

– Вторая, как мне кажется, вообще «левая». Ксения Завьялова, двадцать шесть лет, утонула почти три месяца назад в одном из Очаковских прудов. Там, правда, классифицировали как убийство, и в общем, я думаю, правильно, потому что вряд ли бы кто-нибудь полез в начале апреля купаться в пруд, да еще в пальто и ботинках.

– Да, верно, – задумчиво произнес Гуров. – А груз, веревка – что-нибудь было?

– Нет. Но умерла от утопления, это врач установил.

– Понятно. В общем, совместными усилиями урожай мы с тобой все-таки собрали.

– Угу. Только вот непонятно, наш ли он, – с нажимом произнес Крячко. – Мы его насобирали, честно говоря, с чужих грядок. И я очень боюсь, что, отрабатывая эти варианты, мы вообще уйдем в сторону.

– Ну, наобум-то работать не будем, – возразил Гуров. – Все-таки Козлов должен нам представить точный материал, вот на него и будем опираться, а по ходу сравнивать. Нам сейчас главное – личность нашей утопленницы установить. Тогда уже можно будет сверять, не пересекалась ли она с другими жертвами.

– Слушай, Лева, ну теперь-то, может, пообедаем? А то Козлов…

Крячко не успел договорить – у Гурова зазвонил сотовый телефон. Тот сразу же ответил, сделав знак Стасу, что звонит как раз Козлов.

– Да, Николай Сергеевич! К тебе? Хорошо, сейчас буду. – Он поднялся, направился к двери и, выходя в коридор, обернулся к Стасу: – Так, я к Козлову за материалами, а ты доведи сводки до конца. Давай-давай, я же вижу, что у тебя еще три страницы осталось.

Козлов в своем кабинете в морге всегда принимал чрезвычайно важный вид. Так было и сейчас: когда Гуров вошел, судмедэксперт сидел за столом и что-то писал. Он даже не поднял головы, лишь отрывисто бросил:

– Садись!

Гуров присел на стул, дожидаясь, когда Козлов уделит ему внимание. Он был уверен, что эта писанина отнюдь не была экстренной, просто Козлов лишний раз хотел подчеркнуть, насколько он занятой человек, а легкомысленные оперативники этого никак не хотят понять. Гуров спокойно выждал, пока Козлов закончил писать, аккуратно постучав о стол, сложил бумаги стопочкой и отложил в сторону. Затем поднял на Гурова насмешливый взгляд.

– Ну что, Гуров? Хочешь посмотреть, как выглядела твоя девушка при жизни?

– Не томи, Коля, – попросил Гуров. – У меня ведь тоже времени прохлаждаться нет.