Диверсант № 1. Наш человек Судоплатов - Валерий Большаков

– Трофейный! Такие на разведку летали, гады. Видать, наши ссадили…

– Лучше бы ему не садиться, – сказал Судоплатов озабоченно. – Сбросить груз с парашютом – это куда ни шло, но посадка…

– Все от летчиков зависит, – вздохнул Медведев.

– Поддай еще! – зычно крикнул Кочетков.

Гул самолета наседал, и вот он весь, исполинской черной птицей присел, взревел всеми четырьмя моторами, коснулся снега, покатился… Если бы «Кондор» сел точно посередине полосы, все бы вышло просто замечательно, но лайнер слишком взял влево – и врезался крылом в дерево, стряхивая с того снег. Самолет развернуло, накренило, винты пропахали наст и задели мерзлую землю. Комья долетели до оцепеневших партизан, и они сразу бросились на помощь летчикам. Судоплатов бежал одним из первых. Летчики с трудом выбрались – два пилота, штурман и радист, – все четверо с пистолетами.

– Вот, говорил же! – в сердцах сказал штурман, утер кровь с разбитой губы, и улыбнулся: – Здравствуйте, товарищи! Вот, прилетели…

– Живые, и ладно, – сказал Павел.

Охая и постанывая, пилоты осмотрели машину.

– Ломье, – сказал один из них с отвращением.

– Дрова, – подтвердил другой.

– Тогда разгружаем, – распорядился Медведев, – и сжигаем!

Всем скопом партизаны кинулись в салон, выносить «подарки». Отвинтили все, что можно, даже обшивку салона, даже десяток сидений – пригодится в землянках! Другая команда таскала валежник – под крылья, под баки. Скипидару было в достатке, полили щедро. И красивый самолет запылал.

– Жалко, – вздохнул Кузнецов.

– Жалко, – согласился Судоплатов.

Рванули бензобаки, и «Фокке-Вульф-200» вспыхнул весь.

«Откладывается мой отлет!» – подумал Павел.

С одной стороны, его тянуло в Москву – дел было много. Одних «врагов народа» сколько еще оставалось в его списке! Генерал Власов, заместитель Берии Круглов – ставленник Маленкова, генерал Козлов, вице-адмирал Октябрьский, Бандера, Шухевич… Трусы, предатели, неумехи. Может, и не все они заслуживали смерти, вот только судить и взвешивать некогда, война идет. Пусть умрут – и уступят место храбрым, честным и умелым.

«По-моему, так, – подумал Судоплатов, – и никак иначе!»

Утром Павел вызвал Кузнецова – тот ходил смурной и скучный, его деятельной натуре не хватало размаха и, как говаривали в будущем, драйва.

– Что, Коля, никак до живого дела не доберешься? – улыбнулся Судоплатов.

– Товарищ старший майор! Я ж немецкий как родной знаю – проверено! Я даже в лагере военнопленных сидел, фашистов изучал – привычки их, повадки, как они себя ведут, какие у них значки, как принято выражаться… И в Ровно бывал – ходил в немецкой форме, как настоящий фашист. Нет, я все понимаю, мы прежде всего разведка. А уже потом всякие… э-э… шалости, но нельзя же так – немцы ходят по Ровно, как у себя дома! Уж не знаю, как раньше называлась та улица, но теперь она – Фридрихштрассе! Ну, как это назвать, по-вашему? Ну, нельзя так, товарищ старший майор!

– Сядь, – мягко сказал Павел, – и послушай. Я решил использовать тебя в тылу врага по ли-нии «Т»…

– Террор? – встрепенулся Кузнецов.

– Именно. Залегендируем тебя, как Пауля Вильгельма Зиберта, и справим на тебя документы. Будешь ты у нас сотрудником гестапо… Не кривись, так надо. Отправишься в Ровно. Там, на той самой Фридрихштрассе находится резиденция гауляйтера Эриха Коха, рейхскомиссара Украины. Вот эту-то сволочь тебе и поручается убить.

Николай мигом расцвел и воспрянул. Взорлил!

– Сделаем, товарищ старший майор! – горячо заверил он Судоплатова.

– Только, пожалуйста, не кидайся сразу на гауляйтера. Продумай все самым тщательным образом. Понял? Мне не нужен твой подвиг, мне требуется твоя работа – сложная, опасная, хорошо сделанная. Уяснил?

– Так точно!

Кузнецов, он же «Колонист», он же «Грачев», легко вжился в роль обер-лейтенанта Зиберта, прибывшего в Ровно по части снабжения Вермахта. Выглядел он истинным арийцем, да еще с налетом аристократичности – рослый сероглазый блондин, тонкие плотно сжатые губы, прямой хрящеватый нос, высокий лоб, а выправка будто врожденная, хотя в армии послужить Николаю не пришлось.

К выполнению задания Кузнецов подошел со всем тщанием – с утра до вечера он ошивался в комендатурах и ресторане «Дойчегофф», заведении только для немцев. Ни малейшего подозрения Николай не вызывал – с ним заигрывали девицы, приветствовали офицеры, ненавидели местные. Но лишь однажды ему довелось увидеть гауляйтера Коха, да и то издали. Рейхскомиссар никогда не появлялся в одиночку, только с охраной. И как к нему подобраться? В резиденцию Коха – большое двухэтажное здание с колоннами на Фридрихштрассе – попасть можно было, но охрана была настолько плотной, что о покушении лучше и не мечтать.

В поисках и раздумьях прошел день, другой и третий. А на четвертый Кузнецову улыбнулась удача. В Ровно прибыли новенькие, только что с завода, душегубки – герметичные фургоны на шасси грузовиков «Диамонд Рео», и каждый был рассчитан на умерщвление тридцати несчастных кряду. Образовалась этакая стихийная выставка нацистского изуверства – деятели из гестапо и айнзацгруппы усиленно интересовались «технической новинкой». Вместительные фургоны были выкрашены в серый цвет, а сзади у них были намалеваны огромные красные кресты, чтобы изображать санитарные машины и не пугать тех бедолаг, которым доведется «прокатиться» в газвагене[27].

Появился и Эрих Кох. Гауляйтер молча обошел душегубку, и тут Кузнецов решил воспользоваться шансом – телохраны Коха отстали, полагая, что в толпе офицеров Рейха их подопечному ничто не грозит.

Подойдя к гауляйтеру и представившись, Николай бойко заговорил:

– Это зондерваген или специальваген, господин рейхскомиссар. Три десятка унтерменшей заходят внутрь, водитель заводит двигатель и минут десять держит его на нейтральной передаче. А потом едет к крематорию или ко рву, чтобы выгрузить трупы!

– И все? – удивился Кох. – Так быстро?

– Да, господин рейхскомиссар! Можно умерщвлять и во время движения, что экономичней.

Один из телохранителей выглянул из галдевшей толпы офицерья и успокоился – гауляйтер мило беседовал с Паулем Зибертом, компанейским парнем, что вчера их угощал в «Дойчегофф».

– Двигатель тут стоит особый, господин рейхскомиссар. Топлива он расходует немного больше, чем обычные моторы, а в его выхлопных газах резко увеличена доля угара. Унтерменши просто засыпают, чтобы никогда не проснуться. А вот если газовать, наступает мучительная смерть от удушья.

– Лучше газовать, – улыбнулся гауляйтер.

– О, не скажите! Тогда пол и стены фургона будут перепачканы экскрементами, мочой и рвотой – уборщики проявляли понятное недовольство. Хотите взглянуть?