Проект "Мессия" - Татьяна Белова

на слух. Адмирал заходит и закрывает за собой двери. Загорается защитная рамка. Она встаёт ему навстречу, но пока не понимает. Адмирал достаёт из кармана коробочку и протягивает ей.

— Открой, — командует он. — Один твой, второй мой.

Она берет коробочку. Он отворачивается от нее, достаёт что-то еще из второго кармана, садится на корточки и начинает рисовать. Девять не узнает йондаль, который адмирал рисует на полу. Символ чем-то похож на тот, в молитвенном зале, но она не чувствует точку контакта. Когда адмирал заканчивает симметричный рисунок, уже во всю светится, ярким, синим цветом. Мел в его руках светится так же.

— Да, ты все правильно поняла, это сеорид, мелок намного эффективнее, чем лить наследную кровь.

— И купить его можно в любой лавке, — цедит сквозь зубы Девять. И хотя она не видит лицо, но слышит реакцию адмирала. Он смеется над ней.

— Когда сама научишься отматывать Тропы назад, тогда лавка тебе не понадобится, а пока смотри и молчи. Это йондаль из (не)периодической таблицы, повезло тебе, что я знаю, как им пользоваться и точно знаю время и положение Творца, чтобы рассчитать куда надо вернуться.

— Хочешь сказать мы вернемся назад во времени?

— Нет никакого времени, все всегда происходит сейчас, просто надо бросить якорь в другой точке. Вставай напротив меня, якорь держи крепче. Смысл в том, что материя знает о существовании времени, а сущность — нет, значит наша цель убрать препятствие. Как только исчезнет тело, исчезнут и ориентиры, чтобы вернуться надо обязательно знать точные координаты Творца и интервал между точками сохранения.

— Этому где-то учат?

— Математике? Конечно, в университете, — смеется адмирал. — Но ты вроде там училась, я уже и со счета сбился, сколько раз!

— Я про йондали, — уточняет Найнэ. — Печати, как их создавать и рисовать?

— Учат, всему где-нибудь да учат, но проще вспомнить. У тебя же есть колодец Мелиссы, попроси богиню поделиться знаниями.

— Откуда ты знаешь про Мелиссу?

— Я же сказал, когда знаешь как было, то видишь и как будет.

Адмирал встаёт внутрь печати и указывает ей встать напротив. Она делает шаг вперёд, открывает коробку и достаёт две ровные, отполированные до блеска пирамидки. Пальцами она чувствует выгравированный на дне рисунок.

— Прикладывать плотно, узором к коже, понятно? — говорит адмирал и показывает на внутреннюю сторону запястья.

— Где мы окажемся?

— В предыдущей точке сохранения.

— А если эта точка нам не подойдет? Можно вернуть все обратно?

— Извини, дон а ви, но нет, это уже Тропы несбывшегося, не мой уровень доступа. Ну что, готова?

— Вдруг все станет еще хуже чем было?

— Значит будет нам всем урок смирения. Сейчас выбор невелик, надо исправлять то, что ты натворила.

— Я натворила? Это твоя ловушка убила Преподобного!

— А твое упрямство уничтожило лучшую вероятность, которая у нас была. От тебя требовалось только выйти на другую сторону через ту трещину! Все было идеально рассчитано и вдруг ты решила проявить свободу воли! Копаться в выгребной яме вероятностей целого мира, такая себе работенка, — рычит адмирал. — Думаешь мне нравится выбирать? Смотреть, как люди уничтожают друг друга? Хочешь я покажу тебе, что останется от Дерентии после чудовищной войны, которую начнет Новая Коалиция, если Терранс не станет Императором? Ты пройдешь через портал, поняла меня? Держи якорь крепче и прикладывай к запястью! На счет три ныряем! Раз!

— Хорошо, — твердо отвечает Девять. — Ныряем.

Она прикладывает дно металлической пирамидки к запястью и светящийся круг печати мгновенно уходит у нее из-под ног.

Под ногами пустота, а вокруг темнота и сначала Девять кажется, что ничего не изменилось. В голове крутится мысль, что невозможно исправить этот мир, он соткан из иллюзий и мифов, а те, кто способен на это, давно не люди. Как изменить мир, когда ты просто песчинка, которую носит ветер? И что значит эта песчинка для жерново в огромной пустыни?

Девять чувствует холод, он бросается ей в лицо и хватает за горло. Холод Изнанки.

— Айя! — слышит она крик доктора. Слышит, как хрустит соль под ногами. Голос доктора доносится издалека. Она не реагирует. Пальцы ее крепко сжимают плечо Преподобного. Она уже понимает, сейчас он умрет.

— Айя, я вижу! — снова кричит доктор. — Смотрите, яркий свет!

Она наклоняет голову, она знает, что сердце Преподобного остановилось, но если они поторопятся, его еще можно запустить.

— Айя! — снова повторяет доктор. — Посмотрите! Мы спасены!

Преподобный почти бесшумно заваливается на бок, она уже чувствует его тяжесть и кричит доктору:

— Помогите мне! Быстрее же! Мы должны успеть вынести Преподобного на ту сторону!

Она пытается приподнять тело старика, но ей это не по силам. Отчаяние накатывает волной.

— Доктор! — кричит Девять. Она вцепилась в Преподобного и не может отпустить. Старик здесь из-за нее, она должна попытаться его спасти. Девять слышит совсем рядом тяжелое дыхание доктора и в этот момент понимает, что это бесполезно. Даже вдвоем они не унесут тело далеко. Доктор, наконец, понимает, что происходит, наклоняется и судорожно ощупывать шею Преподобного в поисках пульса. Панический выдох и вдох, похожий на всхлип, говорит ей что доктор его не нашел.

— Айя, — в голове доктора слышится отчаяние. — Он мертв!

Она нащупывает руку доктора и ухватившись за нее, поднимается на ноги. — Бежим, — говорит Девять. — Мы должны успеть на ту сторону!

— Да, айя, да, — стонет доктор. — Простите меня. Простите! Она сказала…

Она не понимает до тех пор, пока боль не разливается в области левого виска. Он удара Девять падает на правый бок, доктор тяжело дышит и все повторяет:

— Простите, айя, простите!

Голос доктора удаляется, а ее голову охватывает звенящая боль. Только когда свет портала гаснет, она твердо осознает, что доктор и правда бросил ее здесь. Бросил, потому что Мелисса ему приказала.

Она опять не попала на ту сторону.

Последнее, что она слышит, это голос адмирала в своей голове:

— То есть, когда я сказал тебе, что Дерентия превратится в обугленные головешки, тебя это не впечатлило?

Она чувствует, как густая, синяя кровь, стекает от виска по щеке и от отчаяния хочет выть. Она не справилась. Проект “Мессия” провалился и теперь война неизбежна. Все отпущенное Алькаану время мир будет гореть.

Так уже было и так будет.

С этой мыслью она летит куда-то в пустоте и невесомости, ей больше не за что держаться.

Вы — память, вы тысячи и тысячи воплощений сущего

Глаза долго привыкают к свету, Десять моргает, пытаясь осознать, где она? Оглядывается, видит чужое отражение в зеркальной поверхности и хочет сморгнуть его,