Прерванный полет - Марк Фурман

— Действительно, Юрий Владимирович, пролей свет на столь драгоценную находку. Не будь ее, мы с Татьяной, наверное, не наслаждались бы твоим рассказом.

— Я пытался решить эту загадку. Ведь именно эта бумажка за несколько дней превратила неопознанную Жигулеву в стюардессу «Аэрофлота» Любовь Вересун. Закономерность или случайность? Трудно сказать. Да и вряд ли кто-нибудь сможет ответить на этот вопрос. Жмакин мертв, Клепиков отмалчивается, Алфеев ничего не знает. Лишь Гнатюк высказал кое-какие соображения. Он показал, что в тот роковой для Вересун день, 26 декабря, «Жигули» стояли во дворе дома Жмакина. Пока шеф занимался сервировкой стола, подготавливая вместе с едой и напитками роковой финал, Люба несколько раз выходила на свежий воздух, ссылаясь на усталость и головную боль. Спрятала ли она бумажку специально, чуя недоброе, или сделала это интуитивно, случайно — мы никогда не узнаем. Трагическая находка! Она напоминает бутылку с запиской, брошенную в море: может быть, повезет, кто-то выловит ее, и прочтет последние слова терпящего бедствие…

Наконец, Гнатюк. Этот невзрачный серый человек оказался вовсе не безобидным существом, каким предстал перед Виктором в Ильичевске. Напомню: именно от Гнатюка инженер Мурашкинцев с московского завода «Стройдеталь» узнал о визите своего товарища по работе Игоря Боченкова в места его юности. Теперь Гнатюк сознался, что Мурашкинцеву он сказал о Боченкове сознательно. Это был коварный, тонко рассчитанный ход. Гнатюк, зная, что труп Вересун уже обнаружен, хотел возбудить у нас подозрения в отношении Боченкова, и тем самым отвести в дальнейшем возможный удар от себя. От людей, часто командируемых в Ильичевск со «Стройдетали», Гнатюк знал, что на заводе ведутся проверки по факту убийства. И вдруг он встречает Боченкова, который, находясь на больничном, прилетает из столицы в Ильичевск. То, что москвич нарушил режим по личным мотивам, желая сделать своей любовнице, сюрприз ко дню рождения, его мало интересует. Ему нужно, чтобы уголовный розыск пошел по ложному следу — занялся Боченковым. Тропников легко установил полное алиби инженера, но на всякий случай записал и телефон Гнатюка. Расставляя сеть невинному человеку, Гнатюк в конце концов сам угодил в нее…

Едва Юрий произнес последнюю фразу, раздался телефонный звонок. Междугородняя вызывала прокуратуру, на проводе был Бердичевский.

— Михаил Соломонович интересуется последними событиями, — прикрыв трубку ладонью, произнес Белозеров. — Сейчас он в области за главного, весь в делах.

Пока прокурор разговаривал с Бердичевским, Юрий прикидывал планы на сегодняшний день. Лихачевой он решил не звонить. Лучше зайти самому, чтобы поблагодарить ее за ту нелегкую экспертную работу, которую она проделала, помогая закончить это затянувшееся расследование. Да, так ей будет приятнее. Потом надо связаться с родными Ларионова, успокоить их. Юрия Трофимовича обещают окончательно выписать на следующей неделе.

Голос Белозерова прервал его размышления:

— Юрий Владимирович рядом, сегодня утром он вернулся из Москвы. Договорились, Михаил Соломонович, завтра он приедет со всеми материалами по делу Жигулевой к вам в область.

* * *

Из прокуратуры Корначев направился в милицию. Прохладный ветерок приятно освежал лицо, снимая усталость после затянувшегося трехчасового разговора. Погода вновь изменилась. Жары как не бывало, солнце скрылось за низкими облаками — похоже, собирается дождь.

У стенда с надписью «Их разыскивает милиция» Юрий остановился. Жигулева пристально смотрела на него с пожелтевшего листа. Минуту, другую он разглядывал фотографию, висевшую здесь с весны. Высокая чистая линия лба, распахнутые доверчивые глаза. От долгого созерцания облик девушки постепенно стал расплываться, он даже почувствовал легкое головокружение. Так бывает, когда внимательно смотришь на волнующий предмет и одновременно думаешь о нем. И тут Юрий принял решение: он снимет объявление о розыске, чтобы предъявить его Клепикову и Гнатюку. Наверняка, они не раз видели точно такие же листы, постаревшие от времени и непогоды. Но пряча глаза, с усмешкой проходили мимо, авось пронесет. Пусть же теперь проникнутся неотвратимостью наказания, ощутят силу закона. Он вытащил из фанеры нижние кнопки, потом, приподнявшись на носках, с некоторым усилием — одну верхнюю. От кнопок на бумаге остались коричневые кружочки ржавчины: все-таки долго провисел здесь плакат о розыске.

Возникший позади Корначева дежурный милиционер с любопытством наблюдал за действиями незнакомого мужчины. Спиной Юрий ощутил чужой взгляд. Оставалась последняя кнопка. Следователь дотянулся до нее, снял плотный бумажный лист и стал сворачивать его в тугой рулон.