Спонсоры. Нет проблем, или Небольшие трансбалканские хроники из страны спонсоров - Жеральдин Бегбедер

Он натягивает простыню на голову, что-то бурча насчет идиотизма звонков с подтверждением согласия на встречу, кому это надо, только спать мешают.

Но звонки продолжаются. Подтверждение: увидимся в шестнадцать ноль-ноль; отмена: нет, Francuzi, скорее в семнадцать ноль-ноль; снова подтверждение; окончательно договорились на семнадцать; переподтверждение: нет, в шестнадцать тридцать как штык, полпятого вас устраивает, ну, значит, в полпятого, алло, простите, вернее, в шестнадцать пятнадцать, то есть в четверть пятого; ну все, оʼкей, я договорюсь с секретарем президента, пусть пометит в своем ежедневнике… Мы по-прежнему понятия не имеем, где будет встреча с президентом, — сначала речь шла о его кабинете, потом решили, что там слишком официально и лучше встретиться с ним у него дома, на следующем этапе сочли, что встречаться дома рискованно с точки зрения безопасности, может быть, правильнее встретиться у его друга, но без этого самого друга, наконец последнее известие: встреча состоится в соломенной хижине на берегу моря или на яхте. Правда, я не уверена, что все поняла как надо.

Совершенно проснувшиеся Вук и механик тем временем совещаются в гостиной, обсуждая, какой тактики придерживаться. У них в руках авторучки и калькуляторы, они производят какие-то весьма приблизительные подсчеты того, сколько им предстоит получить. Хитрющий Вук, который до сих пор не подписал контракта, подумывает совершить вылазку в продюсерскую группу и выяснить, сильно ли их нагрел итальянский продюсер. Ален хочет пойти с ними, чтобы потребовать причитающееся нам: квартиру с видом на море и «мерседес» с откидывающимся верхом, шофером и кондиционером. С какой это стати Джон-Мордашка, талисман-эпизодник Стефано, Джереми Айронс и его помощница Жан-Ми раскатывают в таких машинах, мы, Francuzi, тоже имеем на это право, в нашем контракте это написано черным по белому.

И вот уже мы, вдохновленные сюжетом для небольшого скандала, шагаем во главе с Вуком к складскому помещению в новом квартале Будвы — здесь находится производственный отдел. Во всех офисах пусто, на месте только Ангелина, она же первая встает и последняя ложится. Всегда одинаково перегруженная и вымотанная, она целыми днями носится в одиночку туда-сюда с цифровой камерой на ремешке, чтобы отыскивать для фильма с мегабюджетом статистов, находить прямо в экспедиции исполнителей маленьких ролей с яркой индивидуальностью и потенциальной фото- и киногеничностью.

— Просто голову сломаешь, — вздыхает она, имея в виду бесконечно меняющийся график.

Не говоря уж о капризах режиссерши, которая чаще всего требует невозможного, вот посылает, например, Ангелину: пойди найди того смешного крестьянина, который когда-то такое торговал овечьим сыром на будвинском рынке, она, видите ли, мимоходом его заметила, и образ этого крестьянина навек запечатлелся в ее памяти, и теперь она вцепилась в этот образ — специально для того, чтобы осложнить жизнь Ангелине… Торговец сыром ей, видите ли, нужен на роль учителя-мудреца, это новый персонаж из бредового эпизода, придуманного Неллой и тренером-сценаристом. Они представляют себе этого учителя-мудреца с внешностью торговца сыром сидящим на золотом троне, а трон стоит на палубе военного корабля, того самого, где танцевала Милена, а палуба будет вся-вся покрыта красными розами, так надо для эпизода, а крестьянин-учитель-мудрец, одетый в длинную белую тунику, будет декламировать стихи черногорского поэта-епископа Петра Петровича Негоша.[90]

Все утро Ангелина старалась отыскать этого неуловимого крестьянина, потому что именно он, а не кто-то другой должен был придать смысл эпизоду, и наконец чудо свершилось. Повернув налево, в один из переулков старой Будвы, она случайно наткнулась на прохожего с типичной для этих мест рожей. И подумала, что если немножко его загримировать и надеть на него парик, то будет самое оно: персонаж усядется на свой золотой трон и обретет жизнь.

Гордая своей находкой, Ангелина достает цифровую камеру, нажимает на кнопку, и перед нами на экране возникает снимок. О боже, хотите верьте, хотите нет, мы видим нашего Деда Мороза с Савского пляжа, нашего моряка-рыбака по случаю — именно ему вскоре суждено стать учителем-мудрецом в мегабюджетном фильме международного масштаба…

Мы с Аленом просто столбенеем.

— Ладно, — говорит прагматичный Вук. — Все, что вы рассказываете, очень мило, только наших проблем с бабками это никак не решает.

— Да-да-да, — подхватывает механик, — мы не согласны со ставками, какого черта нам кидают подачку, будто нищим, будто мы голодающие из стран третьего мира. Что они о себе воображают, эти макаронники?

— В общем, мы совершенно не согласны, — подтверждает Вук. — То есть мы даже не подумаем подписывать контракты, пока нам не повысят ставки.

Ален толкает меня локтем, и я тоже подтявкиваю:

— А наша квартира с видом на море и «мерседес» с шофером и кондиционером, где они? Они же предусмотрены контрактом, правда?

Ангелина кивает, сочувствует, но что от нее зависит?

Тут прибывает сербский директор картины, и мы наваливаемся на него, говорим все одновременно, это длится бог знает сколько времени, сопровождается разнообразными уловками и увертками, бесконечные споры перемежаются внезапно вспыхивающим ором, в общем, галдежа выше крыши… Договориться о чем-либо существенном не удается, ну разве о том, что он попытается поглядеть, что тут можно сделать. Он дает нам в этом слово, клянется мамой и всеми святыми.

— Силен! Ох они и сильны, эти византийцы, надо же — как нас уделали! — умирает со смеху Ален. — Сильны!

Вук с механиком не собираются сдаваться, они не считают себя побежденными и в энный раз обсуждают, что им надо и что он сказал. А я, раз уж мы здесь, пользуюсь случаем и, собравшись с духом, осведомляюсь, на какие дни назначены съемки эпизода со шлюхой, а заодно, чтобы покончить с недоразумениями, объясняю, что мы не имеем никакого отношения к истории с адвокатшей, это все Стана, которая совершенно неуправляема. И именно в эту минуту, будто по волшебству, звонит из Белграда перевозбужденная адвокатша. Да она нас просто преследует! Но Ангелина мужественно переносит испытание, конечно, она оправдывается, конечно, она запутывается в собственной лжи и собственных противоречиях, не зная, как выбраться, тем не менее она клянется, что нет, она никому не втирает очки, наоборот, она подтверждает, что Стана точно получит роль шлюхи, тут нет никаких сомнений, это наверняка.