Ярлыки - Гарольд Карлтон

— Не правда ли, я больше не похожа на Маршу Голдштайн? — спросила она.

— Конечно, нет. Ты Маккензи Голд!

Она хихикнула, повернула голову в одну сторону, потом в другую.

— Теперь я понимаю, что чувствовал Франкенштейн.

Держа Элистера за руку, она повела его обратно в гостиную, налила шампанское в бокалы и стала наблюдать, как он сворачивает свежий джойнт.

— Я бы предпочла, чтобы публика вообще не знала, что я каким-либо образом была связана с Голдштайнами, — сказала она. Маккензи сделала глоток шампанского. — Я никогда не имела с ними много общего. Если хочешь знать правду, они смущают меня… — Глядя на него, она присела на край одного из гигантских итальянских диванов. — Тебе знакомо, что это такое, чувствовать, что ты стыдишься своей семьи?

Элистер пожал плечами.

— По-настоящему я никогда не стыдился своей — просто мне с ними было ужасно скучно!

— Ты мне никогда не рассказывал о них.

— О, я был сплавлен в закрытый пансион, когда мне было всего восемь лет. Вот так высшие классы Англии решают свои проблемы по воспитанию детей.

— Так ты принадлежишь к высшему классу? У тебя поэтому такой шикарный британский акцент?

— Ну да, и поэтому у моего отца такой величественный дом. Он едва ли не обваливается, совершенно запущен, но числится в списке охраняемых зданий и принадлежит моей семье на протяжении столетий.

— О Элистер, мы можем там побывать?

— Не знаю. Я давно отдалился от семьи. И дом не слишком комфортабелен.

— Я устала извиняться за моих пузатых братцев, — сказала она ему, — я не нуждаюсь в них. Я не хочу ассоциироваться с ними.

— Да ладно, успокойся, это не так уж важно.

— Для меня важно.

Под кайфом от марихуаны он был для Маккензи раздражающе спокойным, отдаленным.

— Мак, тебя просто гложет недовольство — какая-то одержимость. Почему бы тебе не наплевать на все это?

Неожиданно она взорвалась:

— Черт бы тебя побрал, Элистер! Ты не расслышал ни одного слова из того, что я тебе сказала! Можешь ты сосредоточиться хоть на две минуты, пока я пытаюсь поговорить с тобой? Ты становишься наркоманом, ты это понимаешь?

Она выбежала в спальню и хлопнула за собой дверью. Чуть позже он тихо постучал.

— Ладно, Мак. Позволь мне войти.

Она понимала, что раньше или позже позволит ему войти. И они будут заниматься любовью. Это всегда бывало фантастически хорошо после того, как они ссорились.

— Мы здесь, дорогая! — Живой голос Корал, раздавшийся из телефонной трубки, вызвал дрожь у Майи. Ей показалось, что она чувствует тяжелый запах свечей. — С тобой хотел поговорить Уэйленд, но я вырвала трубку из его рук. Я сказала: «Я хочу услышать голос своей дочери».

— Итак, я снова твоя дочь?

— Не глупи, Майя, ты всегда оставалась моей дочерью… — Наступило неловкое молчание.

Чтобы заполнить паузу, Майя, запинаясь, спросила:

— Как перелет?

— Всю дорогу джин и шампанское — мы вели себя весьма недостойно. Я выиграла у Уэйленда двадцать долларов! Сейчас! Когда ты присоединишься к нам? Сегодня нужно обязательно быть в «Куполе». Все там будут! Ах, Майя, нам нужно так много наверстать! Почему бы тебе не приехать сюда около восьми, а позже к нам присоединятся мальчики — Колин и Уэйленд.

Затаив дыхание Майя недоверчиво слушала:

— Мама, — сказала она в конце концов, — ты пытаешься притвориться, что ничего не случилось? Я должна забыть о том, что два года назад ты вышвырнула меня из дома?

— Ах, Майя, — нетерпеливо перебила Корал, — Если я могу забыть о прошлом, значит, ты тоже можешь! Давай заключим мир, дорогая! Давай простим, забудем и начнем все с начала, здесь, в Париже. Помнишь, как я говорила, что мы — маленькая семья из двух человек. Я скучаю по моей семье, Майя.

Майя застыла у телефона. Она с удивлением почувствовала, что по ее щекам текут слезы.

— Это правда? — прошептала она.

— Конечно! Проведи со мной немного времени. У тебя, должно быть, необыкновенный талант, если ты работаешь с Филиппом Ру? Он любит тебя за твой талант, не так ли?

— Что ты имеешь в виду?

Корал засмеялась своим сумасшедшим смехом.

— Мы поговорим о мужчинах позже, мы об этом никогда не беседовали.

— Мама, — вздохнула Майя, — мы еще даже не встретились, а ты уже высказываешь оскорбительные намеки. Филипп нанял меня за мой талант.

— Итак, у тебя с ним нет любовной связи?

Майя почувствовала, что покраснела, но ничего не ответила.

— Но у тебя есть кавалер? — настаивала Корал.

— Я влюблена, — ответила Майя. — И давай оставим это.

— В Филиппа Ру, конечно? Он необыкновенно привлекателен, не так ли?

Майя не могла перейти на шутливый тон в разговоре с матерью. Она прокашлялась.

— Послушай, мама, — начала она, — мы никогда особенно не ладили, правда? Я всегда страстно желала твоей поддержки — твоей любви, особенно она нужна была мне после смерти папы, но я не нашла ее у тебя. Почему должно быть по-другому?

— Потому что мы обе изменились, — просто ответила Корал. — Последние два года сильно повлияли на меня. Я больше прислушиваюсь к своим чувствам. Должна признать, что не все в моей жизни было правильным…

— Например?

— Наши отношения, — сказала Корал. — Неужели ты думаешь, я не хотела, чтобы они стали сказочными? Давай попробуем помириться…

Майя молчала. Она слышала, как Корал прикуривает сигарету и затягивается. Не верь ей, умоляла она себя. Не верь!

— Шестидесятые освобождают нас, — сказала Корал. — Я не собираюсь что-либо упускать. Это включает в себя и желание быть матерью, Майя. Твоей матерью. Ты не можешь отрицать, что ты моя дочь — это факт. А теперь скажи мне, Филипп Ру влюблен в тебя?

Что-то заставило Майю воздержаться от ответа. В словах Корал была доля правды. Может быть, если она откроется матери, они действительно смогут стать ближе, подружатся? Она ощутила привычную внутреннюю борьбу: с одной стороны, она желала близости с матерью, с другой — боялась боли и предательства.

— Филипп самый чудесный человек, которого я встречала, — ответила она в конце концов.

— Я знала это! — победным тоном воскликнула Корал, и Майя тут же пожалела о своей откровенности. — У тебя, конечно, сумасшедшая любовь?

— Это все совсем не на том уровне… — возразила Майя, — это просто чудесное взаимопонимание.

— Понятно, — разочарованно сказала Корал. — Не позволяй этому тянуться слишком долго. Говорят, за ним охотятся толпы женщин.