Чужие - Дин Кунц

Округ Элко, Невада

Сэнди Сарвер проснулась вскоре после того, как в высокогорные долины пришел рассвет. Раннее солнце слабо мерцало в стеклах окон ее спальни внутри дома на колесах. Мир погрузился в такую тишину, что время словно остановилось.

Она могла повернуться на другой бок и уснуть, если бы хотела, — у нее оставалось восемь дней отпуска. Эрни и Фей Блок закрыли мотель «Транквилити» и отправились к внукам в Милуоки. Находившееся по соседству гриль-кафе «Транквилити», где Сэнди заправляла со своим мужем Недом, тоже закрылось на праздники.

Но Сэнди знала, что ничего не выйдет: сна не было ни в одном глазу, и к тому же ее одолевало желание. Она потянулась под одеялом, как кошка. Ей хотелось разбудить Неда, осыпать его поцелуями и прижать к себе.

Нед, чьи очертания еле вырисовывались в темной спальне, глубоко дышал — спал как убитый. Да, Сэнди очень его хотела, но не стала будить мужа. Днем будет масса времени, чтобы заняться любовью.

Она тихонько выскользнула из кровати, прошла в ванную, приняла душ. Прогнала желание с помощью холодной воды.

Много лет секс ее не интересовал, она была фригидна. Еще не так давно вид собственного обнаженного тела смущал ее, вызывал стыдливость. Хотя она и не знала причин недавнего пробуждения своей чувственности, в ней явно что-то изменилось. Началось это позапрошлым летом, когда секс вдруг внезапно стал… привлекательным. Теперь это казалось глупым. Конечно, секс — это привлекательно. Но до того лета он всегда был для нее рутинной обязанностью, которую приходилось терпеть. Запоздалый расцвет ее чувств стал приятным сюрпризом и необъяснимой тайной.

Голая, она вернулась в сумеречную спальню. Достала из шкафа свитер и джинсы, оделась.

Стоя в маленькой кухне, Сэнди наливала апельсиновый сок, но вдруг ее обуяло желание прокатиться. Она оставила Неду записку, надела куртку с овчинной подкладкой и села за руль «форда»-пикапа.

Секс и езда стали двумя новыми страстями в ее жизни, и вторая была не менее важна, чем первая. Вот еще одна забавная вещь: до позапрошлого лета Сэнди терпеть не могла ездить в пикапе, а потому редко садилась за руль: на работу и назад, и все. Она не только ненавидела поездки по шоссе, но и боялась их, как другие боятся летать. Но теперь, если не считать секса, она больше всего любила сесть за руль и поехать куда-нибудь по собственному капризу, все равно куда, только чтобы жать на газ.

Она всегда понимала, почему секс ей неприятен, — тут никаких загадок не было. Во фригидности Сэнди был виновен ее отец Хортон Пурни. Она не знала своей матери, умершей во время родов, но отца знала слишком хорошо. Они жили вдвоем в ветхом доме на окраине Барстоу, близ безлюдной калифорнийской пустыни, и самые первые воспоминания Сэнди были связаны с сексуальным насилием. Хортон Пурни был угрюмым, задумчивым и опасным человеком с частыми переменами в настроении. Пока в четырнадцать лет Сэнди не убежала из дома, отец использовал ее как эротическую игрушку.

Лишь недавно она поняла: отец делал с ней еще кое-что, приведшее к ее отвращению к поездкам по шоссе. У Хортона Пурни была мастерская по ремонту мотоциклов — выжженный солнцем некрашеный сарай с просевшей крышей на том же участке, что и дом, — но больших денег Хортон никогда не зарабатывал. А потому дважды в год он сажал Сэнди в машину и ехал два с половиной часа по пустыне до Лас-Вегаса, где у него был знакомый — предприимчивый сутенер Самсон Черрик. У Черрика имелся список извращенцев с особым интересом к детям, и он всегда был счастлив видеть Сэнди. После нескольких недель в Вегасе отец укладывал пожитки в машину и ехал назад в Барстоу, а его карманы были набиты деньгами. Для Сэнди каждая долгая поездка в Вегас становилась сплошным кошмаром, так как она знала, что́ ее ждет в конце пути. Путешествие назад в Барстоу было еще хуже — она не бежала из Вегаса, а возвращалась к мрачной жизни в разваливающемся доме и к темной, требующей мгновенного удовлетворения, ненасытной похоти Хортона Пурни. Туда ли, обратно ли — дорога неизменно вела в ад, и она возненавидела грохот автомобильного двигателя, гудение покрышек на асфальте и бесконечное шоссе впереди.

Поэтому удовольствие, которое она получала теперь от езды и секса, казалось чудом. Она не знала, где нашла в себе силы и волю, чтобы преодолеть свое ужасное прошлое. Но после предпоследнего лета она просто… изменилась и продолжала меняться. И боже, какое это было счастье — чувствовать, как цепи ненависти к себе и узы страха разрываются, впервые в жизни испытать уважение к себе, ощутить свободу!

И вот она села в пикап и завела мотор. Их дом на колесах стоял на голой площадке в пол-акра, на южной окраине крохотной, почти несуществующей деревушки Беовейв, близ двухполосного двадцать первого шоссе. Когда Сэнди отъехала от дома, на тысячи миль во всех направлениях не было видно ничего, кроме пустынных долин, холмов, переходящих один в другой, одиночных гор, выходов пород, травы, кустарника и высохших русел. Пронзительно-голубое утреннее небо было безмерным, и Сэнди, набирая скорость, почувствовала, что вот-вот — и она взлетит.

Если она направится на север по двадцать первому шоссе, то проедет через Беовейв и вскоре окажется на восьмидесятой федеральной автомагистрали, которая вела в Элко, если ехать на восток, или в Бэттл-Маунтин, если ехать на запад. Сэнди решила направиться на юг, где ее ждал прекрасный пустынный ландшафт. Она умело и легко вела полноприводный пикап по неровной дороге округа со скоростью семьдесят миль в час.

Через пятнадцать минут двадцать первое шоссе перешло в гравийную дорогу: еще двадцать три мили на юг по необитаемой, пустынной земле. Сэнди свернула к востоку, на однополосную грунтовку, пролегавшую среди дикой травы и кустарника.

В это рождественское утро на земле лежал тонкий слой снега. Горы вдали сияли белизной, но здесь выпадало от силы пятнадцать дюймов годовых осадков, из которых лишь малая часть приходилась на снег. В одном месте Сэнди увидела снежный покров толщиной в один дюйм, в другом — невысокий холм, рядом с которым намело небольшой сугроб, в третьем — сверкающий куст, на котором снег превратился в ледяное кружево. Но бо́льшая часть поверхности оставалась голой, сухой и коричневой.

Сэнди быстро ехала по грунтовке, оставляя за собой облако пыли, свернула на бездорожье, поехала на север, потом на запад и наконец добралась до знакомого места, хотя, выезжая из дому, вовсе о нем не думала. По причинам, непонятным ей самой, подсознание часто выводило ее к этому месту во время поездок в одиночестве, чаще всего окольными путями, поэтому приезд сюда обычно становился для нее неожиданностью. Она остановилась, поставила машину на ручник и, не выключая двигателя, некоторое время смотрела сквозь пыльное стекло.

Она приехала сюда, потому что чувствовала себя здесь лучше, чем в других местах, хотя и не знала, отчего это так. Склоны, острия и зубья скал, трава и кустарник складывались в приятную для глаза картину, хотя это место было ничуть не приятнее тысячи других вокруг него и ничем не отличалось от них. И все же тут Сэнди ощущала возвышенное спокойствие, которого не находила больше нигде.