Расстрелять перед строем - Олег Смыслов

Обстоятельства, приводившие к измене родине, были разнообразны: одни становились на путь измены в силу своих враждебных антисоветских убеждений, другие сплошь и рядом становились объектом обработки со стороны вражеской агентуры под влиянием и других мотивов: боязнь быть убитым на фронте, ложное представление о возможности победы фашизма, стремление пробраться к своей семье, оставшейся на территории, временно занятой противником, и т.д.

Совершенно неудовлетворительное изучение людей и слабость политико-воспитательной работы, неправильный подбор людей, назначаемых в разведку или в боевое охранение, откуда чаще всего и совершались переходы на сторону врага, ошибки в комплектовании частей и подразделений в ряде случаев облегчали или способствовали совершению измены.

Были случаи, когда командиры не имели самых элементарных сведений о людях, посылаемых в разведку. В результате после выявления факта измены не всегда удавалось даже установить фамилии изменников.

Имели случаи, когда после назначения людей в боевое охранение начальники забывали о них. В результате в течение длительного периода времени люди оставались предоставленными сами себе, среди них появлялись и затем разрастались отрицательные настроения, приводившие иногда к изменническим актам».

По поводу цифр осужденных за дезертирство Бочков доложил следующее:

«Значительный рост количества осужденных за дезертирство в ноябре и декабре не отражает фактического состояния преступности за эти месяцы. На самом деле дезертирство идет на убыль. В декабре во многих частях и даже соединениях не было ни одного побега из части. Рост количества осужденных объясняется усилением борьбы с этим видом преступления и задержанием в ноябре и декабре значительного количества военнослужащих, дезертировавших еще в первые месяцы войны. Маршевые случаи дезертирства имели место главным образом из маршевых частей во время их передвижения на фронт. Значительное количество военнослужащих разбежались во время воздушных бомбардировок эшелонов. Вместе с тем немало побегов было совершено как из действующих, так и запасных частей. Обстоятельствами, способствовавшими массовым побегам, были:

1. Плохой учет людей. В ряде подразделений не было даже списков личного состава, командиры не знали многих бойцов по фамилиям, что делало невозможным розыск бежавших.

2. Слабое наблюдение за подчиненными со стороны командиров, особенно младшего начальствующего состава. Это приводило, в частности, к отставаниям от эшелонов и походных колонн.

3. Недочеты в воспитательной работе, в частности, слабая популяризация приговоров Военных Трибуналов по делам о дезертирах».

Коснулся прокурор СССР и причин побегов с поля боя: «Побеги с ноля боя совершаются в подавляющем количестве случаев из трусости и желания спасти собственную шкуру. Чаще всего побеги с поля боя имели место в частях, только что прибывших на фронт и еще не обстрелянных. Отрицательно сказывалось укомплектование на фронте целых подразделений из только что прибывшего пополнения. В первые месяцы войны наблюдались случаи массовых побегов с ноля боя вследствие проявления паники и трусости со стороны некоторых командиров. Отдельные случаи такого порядка имеют место и в настоящее время». А также многочисленных случаев членовредительства: «В декабре наблюдается большой рост осужденных за членовредительство. Это объясняется усилением борьбы и более умелым разоблачением членовредителей, но несомненно и то, что количество членовредителей возросло. Проведенные мероприятия по борьбе с дезертирством создали в массе мнение, что дезертирство безнаказанно не пройдет, поэтому малоустойчивые элементы стараются уклониться от участия в боях под видом ранения в бою. Членовредители прибегают, в основном, к самострелу. При этом характерно, что все возрастающее количество членовредителей прибегают к ухищренным способам самострела без признаков близкого выстрела, что, естественно, затрудняет их разоблачение. В частности, отмечены случаи членовредительства по взаимному сговору»

Среда иных преступлений Прокурор СССР особо подчеркнул «факты самочинных и ничем не вызванных расправ над подчиненными под видом борьбы с трусами, паникерами и изменниками»: «Несмотря на требование приказа Наркома Обороны (о недопустимости подмены воспитательной работы репрессиями) и осуждение значительного количества лиц начсостава за самочинные расправы, количество преступлений этого рода довольно большое. Только за декабрь 1941 г., но далеко не полным данным, органами военной прокуратуры зафиксировано 28 случаев самочинных и ничем не вызывавшихся расстрелов подчиненных со стороны командиров. Часть этих преступлений совершена на почве пьянства».

В заключение Бочков поведал о действии отсрочки исполнения приговора до окончания военных действий, того самого примечания 2 к статье 28, благодаря которому можно было сохранить обвиняемых для фронта и Победы:

«…из числа осужденных к расстрелу Военной Коллегией Верховного Суда СССР и Комиссией по судебным делам приговоры к высшей мере наказания заменены лишением свободы в отношении 7057 чел., из них к 4502 применена отсрочка исполнения приговора до окончания военных действий. Таким образом, общее количество осужденных военнослужащих, возвращенных в армию с отсроченными приговорами, составляет 41 980 чел. Наблюдение за осужденными в частях показало, что практика отсрочки исполнения приговора в целом себя оправдывает. Значительное количество лиц, направленных после осуждения на фронт, отлично вели себя в боевой обстановке, многие из них отличились в боях против фашистских оккупантов, а некоторые даже были удостоены правительственных наград.

Следует, однако, отметить, что командование и политорганы не вели учета осужденных с направлением на фронт, не осуществляли должного наблюдения за ними и не принимали своевременно мер к освобождению от наказания тех, кто честно несет службу. По представлению Военной Прокуратуры начальником Главного Политуправления Красной Армии соответствующие указания политорганам даны».

Как пишет Е. Жирнов, через два месяца Прокурора СССР в применении отсрочки исполнения приговора до окончания военных действий поддержали нарком юстиции Н. Рычков и председатель Верховного суда СССР И. Голяков.

«Предложение поддержал заместитель председателя ГКО Вячеслав Молотов, а вслед за тем на докладе Рычкова и Голякова появилась пометка “Решено ГКО”. Казалось бы, после принятия такого решения эра расстрелов и непропорционально суровых наказаний для бойцов и командиров РККА должна была завершиться. Но то, что сочли приемлемым после победы под Москвой, показалось непригодным в дни летних поражений 1942 года. И в знаменитом приказе наркома обороны № 227 от 28 июля 1942 года вновь говорилось: “Паникеры и трусы должны истребляться на месте”.

Собственно, ничего странного в этом не было. Как обычно, целесообразность ставилась гораздо выше законности», — констатирует Е. Жирнов.

Из книги «История военных судов России» Н.А. Петухова можно узнать, что применение смертной казни неуклонно сокращалось во время войны. Как он угочняет, «в общей сложности в 16 раз». Далее автор приводит такие цифры: