Что такое искусство? - Вера Васильевна Алексеева

своем языке. Вступай в разговор — теперь тебе легче. А если произведения уже приносят радость — задумайся, ответь себе — может ли человек жить без искусства? Попробуй самостоятельно обобщить смысл пройденного пути перед тем, как взглянуть на свое ближайшее бытовое окружение с эстетической[155] точки зрения. Но об этом речь — впереди.

А существует ли «монументальная графика»? Можно ли так назвать, к примеру, изображения, исполненные (в XIII веке) «вечной золотой линией» (техника огневого золочения — см. текст, стр. 271), вросшей в металл «Златых Врат» Рождественского собора в Суздале? (Слева — «Златые Врата»; справа — одно из их клейм.) И да и нет. По-видимому, можно как исключение, как своеобразное поименование образа графического характера в отличие от живописного и скульптурного. Но термина «монументальная графика» нет, ибо искусство графики оперирует прежде всего бумагой.

Альбом позволяет соединить в непрерывный ряд разворотов (стр. 282—289) разные проявления (разновидности) искусства графики: плакат (стр. 285, Д. Моор. «Помоги». СССР. XX в.); плакат-афишу (стр. 284, В. Маяковский. «Рабочая Москва». СССР. XX в.); афишу (справа — А. Тулуз-Лотрек. «Divan Japonais». Франция. XIX в.; слева — Р. Бистольфи. «Первая Международная выставка современного декоративного искусства. Турин, апрель-ноябрь. 1902». Италия. XIX—ХХвв.); графические серии (стр. 287, К. Кольвиц. Лист из серии «Крестьянская война». Офорт. Германия. XIX—XX вв.; стр. 286 вверху — Ф. Гойя. Лист из серии «Бедствия войны». Офорт с акватинтой. Испания. XVIII—XIX вв.; стр. 286 внизу — Л. Мендес. Лист «Повешенные». Линогравюра. Мексика. XX в.) и станковую графику — гравюру (стр. 288—289, В. Фаворский. «Ф. М. Достоевский» и «Михаил Кутузов». Ксилография. СССР. XX в.). Листы Кольвиц и Мендеса даны фрагментами.

Все это разные произведения не только по своему содержанию, по художественным достоинствам и техникам исполнения. Больше того! Они обитают в различной среде и в своей подлинной жизни (а не альбомной) совсем неодинаково встречаются со зрителем. Например, гравюра — искусство «кабинетное», «домашнее», а плакат-афиша — городское, уличное (см. текст, стр. 272). Потому-то художественный строй афиш и плаката возникает в расчете на «быстросмотрящий» взгляд в отличие от «долгосмотрящего», от рассматривания, как и смотрят гравюры, подолгу разглядывая ее хитросплетенную линеарную красоту, неторопливо вникая в глубинный смысл произведений.

Художественный строй афиш и плаката — «броский», словно содержание их совершает «бросок-рывок» к сознанию зрителя, быстро овладевая его вниманием. Они стремительно вступают в контакт с людьми, оповещая их о том или ином событии. Но каково оно? Событие мирно текущей жизни с ее концертами, выставками (стр. 282), вечерними развлечениями (стр. 283)? Или события, обрушивающиеся шквалом народной беды (стр. 285)? Афиша «объявляет», плакат же «свидетельствует». Афиша перечисляет «новинки», плакат же объявляет «новости» и радостные, и торжественные, и тревожные.

«Голос» изображения — это его художественный строй, то есть особое поведение линии, цвета. В плакате и афише резкое, почти контрастное столкновение цветов и создает «громкость», а обозримые силуэты позволяют издалека привлекать к себе внимание (см. текст, стр. 105; 272—273).

Графика — искусство общественное! Недаром свое право на самоопределение как искусства самостоятельного и жизненно необходимого она получила с рождением книги, газеты, журнала. Недаром и «графическая серия» рождается в горении художника общественными проблемами, в которые он вмешивается, предъявляя именно обществу свою точку зрения, развернуто изложенную в сериях изображений. Художники протестуют против войны (стр. 286, Гойя), против народных палачей (стр. 286, Мендес) или включаются в бунт угнетенных (стр. 287, Кольвиц). И в этой общественной активности гравюра близка плакату, хотя «речи» ее более пространные, язык более сложный, а содержание более глубокое.

Ксилография (стр. 288—289) — самая древняя и самая монументальная техника гравюры. Самая величавая, передающая изображению собственное величие через строго рассчитанный строй линий, мастерски взрезанных в поверхности доски.

В. А. Фаворский очень любил ксилографию (см. текст, стр. 275) и, создавая в ней образы любимых героев, ставил им «гравюрные монументы». Великому писателю. Великому полководцу. Гравюра «Михаил Кутузов» создана в год окончания Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.

Редкой красоты линии в ксилографии делают гравюру то величавой или певучей, то монументальной или хрупкой, способной создать образы правдивые и сказочные. Нет ничего удивительного в том, что колесница Посейдона несется по волнам, коль скоро волны на глазах превращаются в дельфинов, а дельфины оборачиваются волной — столь един их гибкий бег (слева — М. Пиков. Иллюстрация к «Илиаде» Гомера. СССР. XX в.). Нет ничего удивительного в том, что старинные красавицы Японии похожи на причудливые цветы, на необыкновенные фарфоровые существа с неправдоподобно очерченными лицами (справа — К. Утамаро. «Ожидание». Япония. XVIII в.). Удивительно искусство, способное на такое разнообразие линий и пятен! Линий в их перетекании (стр. 290—291), в сложности их переплетения (стр. 288—289), в их сочетании с глухими или прозрачными пятнами, если гравюра не откажется от линий в пользу черно-белых пятен (стр. 295).

Перед нами произведения современных советских художников, известных графиков (слева — Игнатий Нивинский. «На балконе». Фрагмент. Офорт. Справа — Гурий Захаров. «Яуза» из серии «Москва». Фрагмент. Линогравюра). Тот и другой лист — пейзажи; в том и другом художник смотрит на изображаемый мир как бы издалека.

Нивинский избрал офорт, потому что его живописность, светоносность его пятен, его паутинкообразные линии позволяют художнику «переплести» состояние затихшей в покое природы и погруженного в покой человека, затихшего в чтении, на просторном балконе, похожем на плетеную красивую кошелку.

Захаров же избирает линогравюру, во многом близкую ксилографии с ее строгими линиями. С их помощью художник словно строит просторный мир неба, земли, архитектуры, величие которого создает линия, иная, чем в офорте. Линогравюра (106, 286 внизу, 294) — проще, монументальнее. Ее сочная красота и контрастные изображения сильно отличаются от офорта (292, 300—301), от резцовой гравюры (116, 296) и даже от ксилографии (117, 288, 291).

На этом и следующих