Изнанка судьбы - Алина Лис

— Странное условие.

Он заморгал, превращаясь в того самого хорошо знакомого мне Риэна.

— Все честно, Эл. Ну что, по рукам?

За всем этим что-то стояло. Где и когда я должен буду отступить по его просьбе? Чем чревато будет выполнение такого зарока?

К грискам! Нравится — не нравится, выбора у меня нет.

Я кивнул и пожал протянутую руку.

* * *

— Какого… — я запнулся, вперившись неверящим взглядом в двери Старины Честера.

Шагавший следом Риэн чуть не впечатался мне в спину и тоже остановился, прервав пространное рассуждение о несомненном преимуществе южных красавиц перед северянками.

— Привет, Хейдрун, — прокомментировал братец открывшуюся его взгляду картину. — Не знал, что ты теперь живешь у Элвина.

— Ты видишь то же, что и я? — переспросил я на всякий случай. — Козу над дверью?

— Ну да, — радостно откликнулся Риэн. — Слушай, а зачем ты ее там держишь?

Эти слова окончательно уничтожили мелькнувшую было надежду, что все это не более, чем галлюцинация.

— Какого, — я добавил любимое словечко из лексикона матершинника-Фергуса, — ты здесь делаешь, Хейдрун?

Коза мемекнула и встала. Медленно так, с достоинством. По-кошачьи потянулась, балансируя на обледенелом козырьке. И с грацией… ну с грацией горной козы — кого же еще, — спрыгнула в сугроб.

Выбиралась она оттуда неспешно. Брезгливое выражение, застывшее на козьей морде, в самый раз подошло бы королеве в изгнании, вынужденной толкаться среди грязных мужланов. Встав прямо напротив двери, Хейдрун отряхнулась, обдав нас и подошедшего князя Церы снежным крошевом, и выжидательно склонила голову.

— Ты не могла бы это делать аккуратнее? — фыркнул Риэн, отряхивая снег. — О чем я говорил? А, Маджарат! Элвин, ты был там? Готов спорить, что нет. И уж точно не знаешь, каких страстных цыпочек скрывают эти унылые покрывала…

Последнее, что меня сейчас интересовало, — прелести южных цыпочек.

— Нет, ну чтоб я сдох! Мэй приехала погостить и взяла тебя с собой?

Коза задумчиво боднула дверь.

— Можешь передать ей, чтобы убиралась. Я и в одиночку не жажду ее видеть, а уж с таким довеском…

— Если ты занят, Страж, я могу приехать в другой раз, — ледяной тон Марция Севруса пресек дальнейшие переговоры. Князь стряхнул снег с плеча и уставился на козу с таким кислым видом, словно его накормили неспелой хурмой.

Хейдрун подобная нелюбезность только воодушевила, и она потянулась к плащу фэйри с явным гастрономическим интересом.

— Отстань! Иди отсюда, — князь Церы дернул плащ. Хейдрун обрадованно припала на передние ноги и замотала головой, как игривый щенок, который вырывает из рук палку. Ее челюсти интенсивно шевелились, ткань на плечах фэйри натянулась и чуть треснула.

Я немедленно простил Мэй ее незапланированный визит. Восхитительное зрелище! Одно из тех, на которые можно смотреть часами.

— Уйми свою козу, Страж, — прошипел Марций Севрус, прожигая меня возмущенным взглядом.

— Прошу прощения, Ваше Высочество, — отозвался я самым кротким тоном, на какой был способен. — Это не моя коза. Мог бы сказать, что она принадлежит моей сестре, но погрешил бы против истины. Хейдрун никому не принадлежит, она сама по себе.

— Все равно прекрати это!

Уже не меньше трети плаща исчезло в бездонном желудке козы, и останавливаться она явно не собиралась.

— Хейдрун, фу! Плюнь его немедленно!

Когда это Хейдрун меня слушала?

— Он сделан из козьей шерсти. Неужели ты станешь есть себе подобных?

Она дернула ухом, выказывая презрение к моей неумелой лжи.

— Ну как тебе не стыдно?

Клянусь, не будь у нее занят рот, она бы захохотала. А так только покосилась, всем своим видом выражая: мол, совершенно не стыдно и с чего бы должно быть?

— Такая взрослая… можно даже сказать, пожилая коза. А ведешь себя, как будто и года не исполнилось, — продолжал я увещевать ее. Разумеется, без какого-либо заметного эффекта.

Князь Церы прервал развлечение, двинув с размаху козу кулаком по морде. Она выпустила изрядно пожеванный край плаща, отскочила и уставилась на него с выражением обиды и неверия. Никто из нас никогда не позволял себе такой вольности по отношению к Хейдрун. Главным образом помятуя о ее злокозненном и мстительном характере.

В боевом меканье отчетливо послышалась жажда крови. Коза нацелила острые рога на фейри и пошла в атаку.

Я еле успел вскинуть щит, закрыв гостя от посягательств. Князь Церы был мне нужен. Даже не мне, а Франческе, спящей заколдованным сном. Как бы ни хотел я понаблюдать за игрой фэйри и козы в догонялки, дело прежде всего.

— Надо сказать Мэй, чтобы лучше следила за зверушкой, — проворчал я, захлопывая дверь перед козьим носом.

Франческа

Я задыхаюсь от бега. Сердце колотится в груди, как бешеное. Двери, арки, переходы. Комнаты, заваленные всяким хламом, длинные извилистые коридоры.

Лабиринт.

Не знаю, не помню, кто я и почему я здесь. Только бегу загнанным зверем, ухожу и никак не могу уйти от погони. А тот, который сзади, догоняет. То отстанет, то приблизится так, что я затылком ощущаю его смрадное дыхание.

Он играет. Пугает, догоняет, чтобы вот-вот ухватить и снова дает уйти невредимой. И надо бы обернуться. Взглянуть в глаза преследователю, если у него есть глаза.

Но страшно.

Все вокруг эфемерно, непрочно. Настоящие только страх и усталость.

Я пробегаю комнату, увешанную и заставленную портретами. У них смутно знакомые лица, но нет времени остановиться, оглядеться, вспомнить.

Над ухом клацают зубы, и я с визгом отпрыгиваю в сторону. Петляю как заяц, ныряю в укрытый тенями проход. В нем сумрачно и тяжко пахнет гнилью. Стены покрыты слизью и мхом, сочатся влагой.

— Человечка!

Он сжимает в руке факел. Блики уродуют и без того непривлекательное лицо, третий глаз торчит посреди лба уродливой шишкой.

В первую минуту я пугаюсь, но почти сразу вспоминаю его имя.

— Вы?! Что вы здесь делаете?

Брезгливо кривит губы:

— Возвращаю долг. Иди за мной.

Шелест осыпающегося песка из прохода за спиной. Порыв сквозняка приносит вой и смрадный запах. На лице князя Церы мелькает испуг.

— Откуда у тебя тень, человечка?!

Я не успеваю даже понять вопрос. Смрад становится почти нестерпимым, факел гаснет.

— Бежим!

Будуар блудницы, пыточная, молельня. Огромная библиотека — шкафы с книгами уходят в небеса и теряются в тумане…