Троица. Охотники на ведьм - Джейсон Свэггер

Диас кивнул.

— Мне приходилось видеть лицо Гессена только однажды. И этого хватило, чтобы запомнить его навсегда. Я не знаю, в каком таком бою Гессен лишился физиономии, но она представляет собой сплошное месиво. На левой стороне ожог, на правой — рубленный шрам, ушные раковины отрезаны, вместо носа — обрубок. На людях он не снимает с головы бацинета и никогда не поднимает забрала. То же касается и его людей. Говорят, им под угрозой смерти запрещено показывать лица.

— Тогда как же тебе посчастливилось увидеть эти его боевые шрамы? — с сарказмом поинтересовался Мартин, намекая на выдуманность этой истории.

Диас посмотрел на него и мрачно ответил:

— Довелось поприсутствовать на одном рыцарском турнире, где участвовал Гессен. Бойца свирепее я еще не видел! Каким-то чудом его противнику удалось выбить Гессена из седла в начале поединка. Наконечник копья угодил прямиком в остроносый шлем и разбил забрало. Когда они перешли на мечи, думаю, противник сам пожалел, что не проиграл еще в начале. Гессен сделал из него отбивную, бедолагу выносили на носилках.

В глазах молодого адвоката появилась тревога. Как-никак этот самый человек, о котором даже столь опытный боец как Диас высказывался с опаской, в это самое время искал их и бродил где-то неподалеку. На Даймонда эта история, казалось, не оказала ни малейшего впечатления. Он был не из трусливых и судил о чьих-либо способностях только из собственных наблюдений. Охотник был убежден, что любого противника можно победить, ведь он такой же человек из крови и плоти, как и другие.

В этот момент на узкой улочке, где они шли, послышалась какая-то суматоха. Хрупкая дверка крестьянского дома стремительно слетела с петель и с хлопком приземлилась в ближайшую лужу. Вся троица с удивлением застыла на месте, сжав ржавые алебарды и умело изображая из себя городских стражей.

Из проема появилась широченная спина в позолоченном пластинчатом доспехе. Это был один из уже виденных ими ранее людей сэра Гессена. Натужно дыша сквозь забрало рыцарского шлема, он тянул за собой кого-то весьма тяжелого и непокорного. После непродолжительной борьбы воин выдернул здоровенного крестьянского детину из дома. Тот был высоким и крепким, но даже он казался беззащитным перед громадной фигурой латника.

Даймонд заметил, что Мартин задрожал, словно листик на ветру.

— Не дрейфь, — шепнул он ободряюще. — С троими такими мы уже справились, помнишь?

— Эй, стражник, — латник указал на Даймонда, — а ну, поди сюда, подержи этого ублюдка!

Охотник не спешил повиноваться, но Диас слегка подтолкнул его сзади.

— Делай, как он говорит, друг!

Вздохнув, Даймонд передал алебарду Мартину, лишь затем неохотно двинулся к дергающемуся в руках воина крестьянину и схватил того за локти, плотно сжав их вместе и с трудом удерживая громилу в одном положении. Латник размахнулся бронированным кулаком и заехал им в живот пленника. Тот закашлялся и перестал дергаться, но воин не остановился, продолжая наносить удар за ударом, пока громоздкое тело крестьянина не осело в руках Даймонда и не повалилось в грязь.

— Спасибо, приятель! — латник протянул Даймонду руку, даже не потрудившись снять перчатку. Охотник почувствовал на своей ладони тяжелое, до треска костяшек пальцев, пожатие. — Вы, парни, лучше проверьте соседний квартал. Некоторые бедняки там пытаются улизнуть за стены, несмотря на приказ не покидать города до конца расследования. Мы должны успеть допросить всех до конца недели. У сэра Гессена не так много времени, чтобы терять его в этой дыре. Дальше я сам.

Латник схватил крестьянина за запястье и потащил по грязи куда-то в сторону местной тюрьмы.

— Эти бедняги тут ни при чем! — голос Мартина до сих пор дрожал. — Если шпионов Шульца и мог кто-то прикончить, то это явно были не местные жители.

— Но они могли видеть кого-то, — Даймонд забрал свою алебарду и вновь двинулся вперед по улице. — Инквизитор наверняка думает, что это я убил его шпионов. Значит, он знает, что я прячусь где-то в городе и будет искать меня, пока не найдет.

— Нам все равно нужно выбираться отсюда, — вставил Диас. — Свадьба графа фон Шеленберга уже на носу, а мы туда еще даже не приглашены.

— Как мы выберемся? — спросил Мартин.

— Легко. Мы стражники городского совета, забыл? Мы можем выйти за ворота, и нас никто не станет искать. Скажем бургомистру, чтобы через пару дней он дал нам письменный приказ обшарить соседские деревеньки в поисках свидетелей. Я оставлю на его охрану несколько самых надежных людей, а остальные помогут нам со спасением твоей принцессы из заточения.

Остаток дня мужчины провели на заднем дворе дома Бюргера, который упирался прямо в высокую стену городской ратуши. Каждый вечер Даймонд тренировал Мартина владению оружием, при этом не забывая освежить в памяти и собственные навыки. Мартину такие тренировки шли на пользу. В его когда-то изнеженных и слабеньких руках появилось больше силы. Не успев еще отвыкнуть от топора, он теперь постепенно привыкал к рукояти меча и к ложу арбалета.

В тот вечер Даймонд и Диас решили сравнить мастерство, взявшись за клинки. Это были старые и затупленные мечи стражников, но в их руках даже они на глазах превратились в смертоносное оружие. Завязавшаяся поначалу дружеская драка, проходившая в щадящей манере, вдруг переросла в настоящее соревнование. Удары мужчин стали сильнее, их глаза засветились недоброй искрой. Мартин вздрагивал и зажмуривался, когда очередной выпад, казалось, мог принести тяжелые последствия, но каким-то чудом соперникам удавалось увернуться или со звоном скрестить мечи, блокируя удары друг друга.

Диас двигался быстрее Даймонда, но ему было крайне неудобно драться с левшой. Он стал выдыхаться первым, и с каждым разом его выпады становились слабее и медленнее. Даймонд, который почти не сбил дыхания, оказался куда тренированнее испанца. Увидев, что Диас ослаб, охотник сделал пару ложных выпадов и впечатал свободный кулак под ложечку противника, опустив его на колени.

— Сдаюсь, сдаюсь! — испанец поднял руку вверх, стараясь вдохнуть и держась рукой за грудь. — Ты просто дьявол!

Даймонд удовлетворенно хмыкнул.

— Считай, что теперь мы в расчете за мое плечо, хотя ты и легко отделался.

— Я думал, что было, то в прошлом!

— Теперь, пожалуй, да.

* * *

Лай собаки во дворе раздался рано утром, когда солнце еще даже не показалось за горизонтом, а силуэт полумесяца постепенно исчезал вместе с угасающими звездами. Худощавый крестьянин разомкнул глаза и поднялся на жесткой кровати. Он обвел ошалелым взглядом просторное помещение, где сопели, витая в сладких сновидениях, все члены его большой крестьянской семьи. Протерев веки грубыми от работы пальцами, он встал с кровати, спешно влез в мешковатую тунику и, ухватившись за гладкую деревянную рукоятку топора, двинулся к выходу, осторожно перешагивая через спящих на полу сыновей.

— В чем дело, Джулиан? — шепотом спросила жена, сон которой был столь же чутким, как и его. — Куда ты?