Север&юг - Татьяна Семакова

Лиза взвизгнула, парень ударился о ножки кровати, упал и затих, а я свесилась сверху, морщась от досады.

— Он… — пробормотала побелевшими губами Лиза.

— Да чёрт его знает… — буркнула, вновь спускаясь по кровати. Нащупала пульс на шее и выдохнула с облегчением: — Жив.

Оторвала лоскут от простыни, порвав ткань вилкой, перетянула рану на руке и подошла к кровати, сцепив руки и скомандовав:

— Валим!

— Ага! — обрадовалась Лиза, бросила беглый взгляд на парня и состроила такую жалостливую мордочку, что я поняла совершенно отчётливо — не валим. — Да ну как же я его тут… одного… вдруг умрёт, а? Он же всё это из-за меня…

Я поморщилась и наклонилась над парнем, шаря по его карманам. Нашла ключи от машины и вернулась к кровати, попросив:

— Подсади.

Лиза покивала со стоящими в глазах слезами, вновь помогла мне выбраться и почти продержалась до того момента, как я вышла из комнаты, прежде чем разреветься в голос.

— Лучше бы ты умер! — услышала сквозь всхлипы и провела одной рукой по другой, прогоняя волну колючих мурашек.

Медленно спустилась вниз, оглядывая скромное убранство крепкого бревенчатого дома, не знающего хозяйской руки, переполненная необъяснимой обидой за человека, пытающегося меня убить. У входа увидела свою сумку, нашла телефон, увидев пропущенный от Брагина, и сунула его в карман, отправившись дальше.

Вернулась с аптечкой и свесилась из люка, спросив удивлённо:

— А ты чего ревёшь-то?

— А ты чего тут? — хлюпнула носом Лиза, вытирая слёзы, льющиеся сплошным потоком.

— Ну так я это… врач. Вроде как, — спустилась по кровати вниз, открыла аптечку и поморщилась: — Не густо.

Намочила стерильную салфетку, промыла рану на голове, перебинтовала, сменила повязку на руке и села на пол рядом с ними. Смущало лишь одно: когда я шарила по карманам парня, никакого пистолета у него не было. В его заднем кармане лежал лишь носовой платок.

— Спасибо, — сказал парень тихо, не открывая глаз.

Лиза всхлипнула и начала гладить его по волосам и груди, невнятно причитая, а я протянула озадаченно:

— Как же ты докатился до такого?

— Нищета, — слабо хмыкнул в ответ. — И любовь, — открыл глаза, уставившись на мою шею, поморщился и посмотрел в глаза. — Прости. Я рад, что у меня не получилось. Уже едут?

— Кто? — спросила с тяжёлым вздохом.

— Полиция, — презрительно ухмыльнулся в ответ.

— Не, сами поедем, — отозвалась вяло. — Как голова? Встать сможешь?

— Ты реально думаешь, что если я выберусь отсюда не в наручниках, то сам поеду сдаваться? — он округлил глаза, глядя на меня, как на идиотку, а я состроила рожицу:

— Поедешь туда, куда я скажу, если не хочешь сесть за три убийства. Как и Лиза, за соучастие.

Морщится, соображает, уставившись в потолок.

— А тебе это зачем? Я тебя убить пытался.

— Кто старое помянет… — пробормотала ворчливо, поднимаясь и отряхиваясь. — Поехали, пока один старый лис вертолёты в воздух не поднял. Он только выглядит умиротворённым, а по факту — тот ещё паникёр.

— Я не поеду в участок, прости, — ответил сурово и осторожно сел. — Мы с Лизой уедем. У тебя есть телефон, сеть тут ловит, не пропадёшь.

— Какой участок, Артём? — поморщилась в ответ, протягивая ему руку. — Рыбу поедем ловить. В мутном пруду… — с каждой фразой он всё сильнее недоумевал, но объяснить ему всё, поделиться догадками, я не могла. — Просто поверь, это в твоих интересах.

Брагину я позвонила от машины, по громкой:

— Глеб Борисович, Вам спец задание.

— Майя! — выдохнул криминалист нервно. — Я поседел!

— Ага, лет пятнадцать назад… — проворчала в ответ.

— Где ты?! — воскликнул, не обратив внимания на мою подколку.

— Да чёрт знает… но выдвигаюсь на базу. Как и Вы. И захватите коробку с медикаментами из шкафа.

— Нижний замок не открою, Майя, — вздохнул понуро.

— У всех с ним проблемы, — хмыкнула, подмигнув Артёму. — Ключи для Вашего удобства оставили в кустах у лаборатории, справа от входа.

Артём тихо хохотнул и покачал головой, а я протянула ему ключи от машины и построила маршрут в навигаторе, плюхнувшись на переднее сиденье рядом с водителем.

— Лиз, давай ты, — вздохнул Артём. — А то я опять какую-нибудь ерунду выкину…

Забавно, но до базы отдыха мы доехали минут за пятнадцать: совсем близко. Если бы за рулём был опытный водитель, добрались бы за десять. Я зашла в главное здание и смогла растормошить сонного администратора, сняв ещё один домик. Устроила Лизу с Артёмом и пошла к Третьякову, пытаясь выровнять дыхание и унять сердцебиение, но оно лишь усилилось на подходе, когда я услышала голос отца.

— Я всё-таки выскажу ей своё мнение, — сказал он твёрдо.

Я подошла чуть ближе и сквозь ветки увидела идеалистическую картину — расселись на двух туристических стульях со спинками рядом с домиком, ноги вытянули и с загадочными лицами в даль смотрят.

— Не надо, дядь Петь, — ответил Третьяков тихо, — я даже не знаю, что завтра будет. Да и… выбор сделан. Я своими глазами видел.

— Этот хлыст мне не нравится, — заявил папа резко. — Такой весь из себя деловой, — и передразнил Кирилла: — Я быстро понял, Пётр Сергеевич, — Дима хохотнул, а папа фыркнул пренебрежительно: — Не нашего полёта птица. А ты… разберёшься, Дим. Разберёшься, что бы там ни было.

— Разобрался уже… — ответил недовольно.

— Ну, с такой харей женишок из тебя так себе, — хохотнул отец. — Но не переживай, в крайнем случае, Иришка возьмёт.

Третьяков засмеялся, охая.

— Дядь Петь, не смешите, болит всё.

— Так в этом и смысл! — фыркнул папа возмущённо и похлопал его по плечу.

— За что… — скривился Третьяков, а папа нахмурился:

— За то, что влез в какое-то дерьмо.

— Влез… — пробормотал Дима. — Я в него нырнул, дядь Петь. Но, если подумать, не жалею.

— Оно и видно, от дуновения ветерка корёжит…

— А было бы всё хорошо, я б Майю не встретил. Даже не думал, что так бывает… аж замирает всё. Как маньяк стоял через окно пялился, ладони вспотели, зайти не решался. Покачивается ещё под музыку…

— Месяцев с шести, — хохотнул папа.

— И конфетами пахнет! — добавил возмущённо. — Как будто нарочно! А я не доел в детстве, у меня, можно сказать, дефицит.

— Соображаешь, что рассказываешь, как у тебя на мою дочь слюни текут? — спросил папа сурово.

— Ага, — хмыкнул Третьяков.

— Наглец! — прыснул папа и отвесил ему затрещину, от которой повеселели оба. Но не на долго. Третьяков шумно втянул носом воздух и медленно выдохнул, сказав мрачным голосом:

— Я даже сейчас чувствую её запах, как будто она рядом стоит. Кукушка совсем уехала.

— Ладно, спать пора, Дмитрий, — папа поднялся и сложил