Вторая модель - Филип Киндред Дик

странице журнала. Пальцы как новые органы чувств. Повышение осязательных способностей, обостренная чувствительность. При ухудшении зрения…

– Крис! – испуганно, резко вскрикнула Сильвия.

Эллер повернулся к экрану видеосвязи.

– Что с тобой?

– Я слепну. Почти ничего не вижу.

– Все в порядке, не волнуйся.

– Мне… мне страшно.

Эллер подошел к видеофону.

– Сильв, я полагаю, теряя одни возможности, мы приобретаем другие. Обрати внимание на пальцы. Ничего нового не замечаешь? Пощупай что-нибудь.

Мучительно долгая пауза.

– Похоже, я чувствую все вокруг ощупью совершенно иначе. Не так, как раньше.

– И именно для этого у нас исчезли ногти.

– Но что все это значит?

Эллер коснулся вспучившейся головы, задумчиво ощупал гладкую кожу и вдруг, ахнув, сжал кулаки.

– Сильв! Ты с рентгеновской установкой управиться еще сможешь? По лаборатории передвигаться в состоянии?

– Да. Наверное, да.

– Тогда сделай-ка мне рентгеновский снимок, прямо сейчас, не откладывая. А как только будет готов, дай знать.

– Рентгеновский снимок? Снимок чего?

– Собственной черепной коробки. Хочу посмотреть, каким изменениям подвергся наш мозг. Особенно большой мозг, церебрум. Кажется, я начинаю кое-что понимать.

– Что?

– Объясню, когда увижу снимок, – ответил Эллер с легкой улыбкой на губах. – И если я прав, значит, мы совершенно не поняли сути происходящего!

Долгое время Эллер всматривался в рентгеновский снимок, обрамленный краями экрана видеосвязи. Смутно, подслеповато щуря слабеющие глаза, разглядел он на дрожащей в руках Сильвии пленке контуры черепа.

– Что ты там видишь? – прошептала девушка.

– Да, выходит, я не ошибся. Блейк, погляди-ка сюда, если сможешь.

Блейк медленно, опираясь на одно из кресел, подошел к нему, склонился к экрану, сощурился.

– Что тут у вас? Не разгляжу.

– Мозг изменился, да как! Смотри, насколько увеличилась эта область, – пояснил Эллер, обводя пальцем лобную долю. – Вот здесь и здесь. Налицо рост, потрясающий рост. А извилины? И этот странный выступ на лобной доле. Видишь, как выдается вперед? Для чего он, по-твоему, предназначен?

– Представления не имею, – ответил Блейк. – Насколько мне помнится, эта область в первую очередь ведает высшими процессами мышления.

– Именно. Именно в ней сосредоточены самые развитые когнитивные способности. И именно здесь наблюдается наибольший рост.

Эллер не спеша отодвинулся от экрана.

– Что же из этого следует? – спросила Сильвия.

– Есть у меня гипотеза. Возможно, ошибочная, но общей картине соответствует безупречно. Я думал об этом еще в самом начале, когда обнаружил исчезновение ногтей.

– Так что это за гипотеза?

Эллер сел за пульт управления.

– Ты, Блейк, тоже на ногах лучше не стой. По-моему, сердца у нас теперь слабоваты. Масса тела на глазах уменьшается, и, вероятно, несколько позже…

– Гипотеза! В чем она состоит?

Подойдя ближе, Блейк сверху вниз воззрился на Эллера. Узкая, птичья грудь его бурно вздымалась и опадала.

– В чем она состоит?

– Мы эволюционируем, Блейк, – ответил Эллер. – Излучение астероида ускорило клеточный рост, наподобие рака, но отнюдь не без цели. Все эти изменения целенаправленны, подчинены единому замыслу. Меняясь, мы в считаные секунды преодолеваем многие сотни лет.

Блейк, не мигая, глядел на него.

– Да, так и есть, – заверил его Эллер. – Я твердо уверен. Увеличенный мозг, ослабленное зрение, утрата волос и зубов. При улучшении мелкой моторики и тактильного восприятия. Да, тело, можно сказать, потеряно, но в каком выигрыше разум! Расширение когнитивного потенциала, развитие абстрактного мышления… Наш разум движется в будущее. Наш разум эволюционирует.

– Эволюционирует? – Блейк медленно опустился в кресло. – Возможно ли такое?

– Я ни секунды не сомневаюсь. Разумеется, одной рентгенограммой ограничиваться нельзя. Мне просто не терпится взглянуть на изменения внутренних органов – почек, желудка, кишечника. Полагаю, мы потеряли часть…

– Эволюционирует! Но ведь отсюда следует, что эволюция – вовсе не результат беспорядочных экстремальных воздействий извне. Выходит, соперничество, борьба, натуральный отбор без цели и смысла здесь ни при чем? Выходит, направление эволюции заложено в каждом живом организме изначально? Значит, эволюция – процесс телеологический, целенаправленный, обусловленный отнюдь не слепой игрой случая!

Эллер согласно кивнул.

– Да, похоже, наше развитие – скорее внутренний рост, череда изменений, ведущих к определенному результату и, уж конечно же, не случайных. Интересно, что выступает здесь в роли движущей силы…

– Тогда наше положение предстает в совершенно новом свете, – пробормотал Блейк. – Выходит, мы вовсе не монстры. Не выродки. Мы… мы – люди будущего.

В голосе Блейка зазвучали некие странные нотки. Эллер смерил его испытующим взглядом.

– Полагаю, можно сказать и так, – согласился он. – Но, разумеется, на Терре нас все же сочтут уродами.

– И жестоко ошибутся, – объявил Блейк. – Да, взглянув на нас, нас назовут уродами. Однако мы вовсе не уроды и не калеки. Еще два-три миллиона лет, и прочее человечество сравняется с нами. Эллер, мы с тобой опережаем время!

Снова окинув взглядом огромную шарообразную голову Блейка, Эллер едва разглядел ее смутные очертания. Прекрасно освещенная рубка управления почти погрузилась во мрак. Зрение практически отказало. Повсюду вокруг виднелись только размытые тени.

– Люди будущего, – повторил Блейк. – Не монстры, но люди дня завтрашнего… Да, теперь положение действительно предстает совсем в ином свете, – с нервным смешком подытожил он. – Всего пару минут назад я стеснялся новой внешности, но теперь…

– Что теперь?

– Но теперь я, пожалуй, должен признать, что ошибся.

– То есть?

Блейк не ответил. Медленно, опираясь на стол, он поднялся на ноги.

– Куда ты? – спросил Эллер.

С трудом волоча ноги, отыскивая путь ощупью, Блейк двинулся к двери.

– Мне нужно как следует обо всем этом поразмыслить. С учетом целого ряда потрясающих новых факторов. Да, Эллер, я с тобой согласен. Ты абсолютно прав. Мы эволюционировали. Наш когнитивный потенциал невероятно возрос. Конечно, тела значительно деградировали, но этого следовало ожидать. На мой взгляд, мы, несмотря ни на что, многое, многое выиграли, – сказал он, осторожно ощупав разросшийся лоб. – Да, я полагаю, в конечном счете мы выиграли, Эллер, и еще вспомним этот день как величайший день в жизни. Как величайший, счастливейший для нас день. Уверен, твоя гипотеза верна. Процесс идет, и я уже чувствую немалые изменения в когнитивных способностях. Особенно изумительны улучшения целостного восприятия. Теперь мне интуитивно понятны множество взаимосвязей, которые…

– Стоп! – оборвал его Эллер. – Куда ты собрался? Отвечай на вопрос. Капитан корабля все еще я.

– Куда? К себе в каюту, конечно же. Мне настоятельно нужен отдых. Новое тело настолько неразвито… Возможно, потребуется сконструировать некие самодвижущиеся коляски, а может, даже искусственные органы наподобие механических сердец и легких. На мой взгляд, ни пульмональной, ни сердечно-сосудистой системе в таком виде долго не протянуть, так что естественная продолжительность нашей жизни, вне всяких сомнений, значительно сократилась. Увидимся позже, майор. Хотя, возможно, слово «увидимся» в отношении нас уже неуместно, – с блеклой улыбкой