Новый мир. Трансформация - Анна Урусова

извне, а все оставшиеся оказались заняты добычей гранталла. – Женевьева вздохнула. – Быть может, где-то камни и есть, но их не нашли.

Как интересно. Если камней реально нет, значит, у этой планеты была принципиально другая геологическая история. С другой стороны, сравнение некорректно: на Земле нет гранталла и магии. Можно ли сделать вывод, что я всё-таки нахожусь в другой Вселенной, основные законы которой немного отличаются от привычных мне?

Разговор затих. Я любовалась сотворёнными бриллиантами, половину которых уже можно было использовать, Нуово обсуждали какую-то алхимичку, положившую глаз на их отца. Когда все камни заняли свои места, я повернулась к друзьям, и громко спросила:

– Так достаточно роскошно?

На моей левой руке искрился браслет из восьми не соединённых между собой крупных бриллиантов. Серьги повторяли дизайн браслета, на них пошли маленькие камни. Судя по восхищённым взглядам Нуово, фокус удался.

– Как, как ты это сделала? – Не знаю, чего было больше в голосе подруги, восхищения или зависти, но её реакция меня очень вдохновила.

– Потом, всё потом. Велла, для начала, до Университас, тебе стоит зайти к юристу. Фредерике прилюдно объявил тебя названной дочерью. Детей у него нет, жена умерла несколько лет назад. Следовательно, по всем законам, его состояние – твоё.

– Как-то это… – Я замялась, не находя слов. Нечестно? Мерзко? Противно?

– Разумно.

Мы втроём быстро шагали по коридорам дворца Совета, пока Антонио вполголоса читал мне лекцию.

– Не знаю, как принято у вас на Земле, а дож Новой Венеции – всегда богатый человек, обладающий достаточными средствами, чтобы организовать процессию, выставить народу вино и пиво, швырять в толпу деньги, наконец. У Венеции есть казна, конечно же, есть налоги, есть службы, которым платят из собранных средств. Но есть вещи, которые всегда оплачивает только дож. Или члены Большого Совета. Похороны Фредерике Моста частично возьмёт на себя Сеньория, так всегда происходит с дожами. Частично они будут оплачены из его собственных средств. Но Праздник Обручения оплачивать придётся тебе. И, как бы там ни было, он должен быть не менее роскошен и сытен, чем предыдущие. Понимаешь?

Мда. Не так я себе это всё представляла.

– Велла, но в этом нет ничего страшного. Ты ни в чём не виновата, не ты же заставила Фредерике закрывать тебя от стрелы. Зато благодаря тебе, фамилия Моста не исчезнет, не затеряется в истории.

– Хорошо, хорошо. – Устав спорить, я махнула рукой, демонстрируя полную готовность идти хоть к юристу, хоть к чёрту на рога. В конце концов, Нуово действительно лучше меня знакомы с обычаями Новой Венеции.

Юрист, к услугам которого прибегали члены семьи Нуово, был чисто выбрит, носил длинные волосы, собранные в низкий хвост, серьгу в ухе и очень сильно напоминал земного пирата. После полного жажды обладания взгляда, которым мужчина одарил мой браслет, сходство усилилось.

– Вы желаете заявить о правах на состояние покойного дожа? Прекрасно, прекрасно. Я свяжусь с Леонардо – он вёл дела семьи Моста, и сообщу о вас. Полагаю, более близких родственников у покойного не было, так что вам останутся сущие формальности. Пришлите завтра ко мне кого-нибудь, я передам всю нужную информацию.

– И ничего в этом нет постыдного.

Мы уже покинули район Святых Марка и Доменика и практически добрались до Университас, когда Антонио решил продолжить читать мне нотацию. Я остановилась, не желая разговаривать на ходу, и даже открыла рот, но не смогла произнести ни слова.

Прямо перед моим лицом что-то беззвучно пролетело, и в прозрачной мостовой, чуть впереди и левее меня, завибрировал арбалетный болт. И положение его было таково, что сделай я шаг вперёд – толстое неоперённое древко пробило бы мою голову.

– Проклятье! И что теперь делать?

Антонио первым заметил болт и шагнул в сторону, на всякий случай закрывая собой сестру.

– Вам – лететь в Университас и быть при этом предельно внимательными. Я не думаю, что охотились на вас, но кто знает этих отморозков. Не хочу, чтобы кто-то из вас повторил судьбу Фредерике. Приведите ко мне своего отца и ещё парочку надёжных учёных. Если Шиву уже можно транспортировать – возьмите его с собой. А я сейчас же вернусь во дворец. И попытаюсь найти хоть какую-то информацию о том, как вообще можно защититься от такой дряни.

Оказавшись в транзиттоло Дворца Совета, я с трудом подавила желание забиться в угол и съёжиться, став незаметной и никому не нужной. Напряжение последних нескольких дней быстро-быстро стучало в груди, вибрировало на кончиках пальцев, превращало тени и шорохи в притаившихся за углом убийц.

С трудом добравшись до кабинета, и потребовав у первой встреченной служанки плотный обед с большим количеством сладкого, я заставила себя сесть за стол и принялась бездумно крутить в руках местный прообраз перьевой ручки. За окном волновалось море, разговаривали и смеялись горожане, кричали морские птицы. Перед моими глазами стоял торчащий в мостовой болт.

Кто и за что меня так ненавидит?

Из пены морской…

– Ты сотворила величайшую глупость. – В Венеции Хлодвиге героически молчал, слушая мой рассказ об утренних событиях. И только после того, как мы, закончив сегодняшние дела в столице, переместились в Чьямонту, принялся меня отчитывать.

– Ты о том, что организацией похорон Фредерике занимается Ромео Нуово?

– Это как раз хорошо. Я о том, как ты обошлась с Градениге. Лучше всего было бы поторговаться, попросить время на размышление, потребовать какую-то нереальную компенсацию. Так мы могли бы обойтись без беспорядков и без лишних жертв. И заодно точно узнали бы, кто из аристократов участвует в заговоре. Тем более, был бы шанс стравить между собой тех, кто хочет управлять Венецией через тебя, и открытых бунтовщиков. А теперь я даже не уверен, что ты переживёшь завтрашний день.

Канделиус, возлежащий на мягком кресле и представляющий в этом разговоре сторону нелюдей, согласно кивнул.

– Градениге в ущелье, выбраться из которого или подать сигнал они не в состоянии, и их соратники думают, что Мартина и Юлиани мертвы, и, заодно, желают отомстить тебе. – Хлодвиге откинулся на спинку стула, полуприкрыл глаза. – Быть может, тебе вообще не возвращаться в Венецию?

– Ага, пусть убивают Женевьеву и Антонио.

– Её сочтут трусом. Пока что народ, как я понимаю, не особо протестует против новой догарессы. – Канделиус выпрямился и чрезвычайно серьёзно укусил себя за основание крыла. – Извините, где-то поймал кровососку. Так вот, сейчас против Светы только те, кто имел шанс взять власть в свои руки после смерти Фредерике Моста. Но если она сбежит – её не станет уважать