Упрямая девчонка - Элайна Фокс

— Ну, Мел, что скажешь? — Он снова встал и не спеша повернулся перед ней, демонстрируя новый камзол. — Лучше, чем смокинг от Армани? — Флинн надеялся, что шутка поможет девушке справиться с шоком и вызовет хотя бы тень улыбки на этих прелестных полуоткрытых устах.

Однако она плотно сжала губы и нерешительно кивнула, все еще не придя в себя.

— Д-да, пожалуй.

— Вы выглядите сейчас как настоящий английский джентльмен, мистер Патрик! — рассмеялась Фелисити. — Представляю, что сказали бы ваши друзья!

— Это уж точно! — Он окинул себя критическим взглядом и представил, как появляется в таком наряде на Уолл-Стрит.

— Мистер Патрик, все устроилось! — внезапно выдала Мелисанда.

Флинн уставился на нее в полном недоумении, и даже Фелисити эта странная реплика захватила врасплох.

А Мелисанда продолжала на одном дыхании:

— Наша свадь… наше бракосочетание, все устроилось. Мои родители приедут сюда завтра утром, а вечером мы обручимся, и это будет в четверг, вот так. Очевидно, нам не следует устраивать свадебное путешествие, поскольку все и так считают, что оно у нас уже было. Насколько я понимаю, вы уже дали согласие. И хочу поставить вас в известность, что весьма признательна вам за… за участие. Безусловно, вы получите хорошую компенсацию, поскольку моя семья одна из самых старинных в нашем графстве, и вы не прогадаете, породнившись с ней.

Она умолкла и глубоко, со всхлипом вздохнула. Флинну показалось, что Мелисанда собирается сказать что-то еще, но она молча смотрела на него, ожидая ответа.

— Хм… да. — Он встряхнулся, собираясь с мыслями. — Совершенно верно. Мы действительно успели переговорить с твоей теткой по поводу того, почему это так необходимо. Но я рад, что ты сама захотела объясниться со мной, Мелисанда. — Он вопросительно глянул на Фелисити. — Можно нам перекинуться парой слов наедине?

— Ни в коем случае. — Фелисити улыбнулась и добавила: — Но вам никто не запрещает сделать с ней круг по комнате, пока я займусь вышивкой.

— Сделать круг по комнате… Вы что, танцевать сюда пришли? — Флинн не верил своим ушам. — Послушайте, мне всего лишь надо поговорить с ней без посторонних. Черт побери, мы же все равно без пяти минут муж и жена! И вообще, вам не кажется, что вы поздно спохватились? Вы что, нам не доверяете?

— Она хотела сказать, что мы могли бы пройтись по комнате, — не выдержала Мелисанда. — Просто… пройтись!

Она поднялась с дивана и не спеша направилась в дальний угол. Флинн поплелся за ней, бормоча под нос:

— Курам на смех!

Он догнал Мелисанду, схватил за руки и заставил повернуться лицом к себе.

— Послушай, — начал Флинн, не спуская с девушки напряженного взгляда. Она старательно отводила глаза, сосредоточившись на китайской фарфоровой статуэтке на низком столике. — Мелисанда, посмотри на меня!

Она подчинилась, но не скрывала своего возмущения.

— Послушай, — вполголоса начал Флинн, — я всего лишь собираюсь узнать, действительно ли ты сама этого хочешь. Твоя тетка прожужжала мне все уши насчет вашего общественного мнения, твоей репутации и прочей муры, но я должен убедиться, что ты хочешь этого сама. Потому что по твоему виду этого не скажешь. Я знаю, что ты меня в грош не ставишь — да и с какой стати? Для тебя я чужак, незнакомец, да вдобавок не в своем уме. Но если для тебя так будет лучше, я сделаю все, о чем меня просят. Единственное, в чем я должен убедиться, думаешь ли ты сама, что так будет лучше для тебя. Понятно?

Она слушала его, замерев с полуоткрытым ртом, не смея шелохнуться. В ее глазах появился тревожный влажный блеск. Флинн постарался не обращать на это внимания и довести дело до конца.

— Мелисанда, ты на самом деле считаешь, что это единственный способ тебя спасти? — Он ласково пожал ей руки и настойчиво произнес: — Отвечай, я жду!

— Меня уже ничто не спасет, — чуть слышно пролепетала она.

Флинн был рад и этому — кажется, удалось обойтись без истерики. Хорош бы он был, доведя девушку до слез!

— Но я делаю это, чтобы спасти младшую сестру.

— Твою сестру?! — Его руки бессильно повисли.

— Да, — кивнула она. — Понимаешь, если меня сочтут падшей, недостойной особой, то тот же приговор будет произнесен и над ней.

— Но ее там и в помине не было!

— Достаточно того, что мы родные сестры, мистер Патрик. У нас принято считать, что если в семье есть женщина с запятнанной репутацией, все остальные тоже не заслуживают доверия. Теперь ты и сам понимаешь, что у меня нет иного выхода. Я должна выйти за тебя, потому что люблю свою сестру.

«Его светлости герцогу Мерстану

Парк-лейн, Мейфэр

29 января 1815 года

Ваша светлость!

Прошу извинить меня за столь бесцеремонную ссылку на нашу старую дружбу, тем более неуместную в свете последних печальных событий, затронувших обе наши семьи. Смею надеяться, что вы окажете мне честь, позволив выразить свое глубокое уважение к вам, несмотря на то что планы на наше будущее родство были разрушены самым плачевным образом. Прошу вас проявить добрую волю и прочесть мое письмо, написанное из благих побуждений.

Добрый мой сэр, у меня возникло предположение, достойное вашего внимания. Однако я бы не хотела доверять столь важные материи такой ненадежной вещи, как бумага. Возможно, вас не затруднит прислать ко мне своего доверенного человека, порядочность которого не вызывает сомнений и которому я могла бы изложить возникшие у меня соображения. И тогда вы сами с его слов оцените результаты моего расследования.

Оно имеет отношение к тому печальному происшествию, что имело место в Мерстане двадцать семь лет назад.

Искренне ваша

миссис Майлс Кастербрук.

Риджент-стрит, Мейфэр».

Мелисанда ничего не могла поделать. У нее перед глазами все стоял мистер Патрик в той одежде, которой ссудила его Фелисити. Еще прежде, когда он оставался в своем странном наряде, Мелисанда считала его привлекательным, но привычный для ее глаза костюм так преобразил его, что у девушки буквально захватило дух от восторга.

И от этого ей сделалось не по себе.

Мелисанда понимала, что в данный момент ей следовало думать о том, как она будет встречать родителей, которые должны были появиться с минуты на минуту. И она действительно волновалась и сгорала от нетерпения в ожидании этой встречи. Но любая попытка представить себе их разговор приводила к тому, что она начинала мечтать о свадьбе и гадать, так ли хорош будет мистер Патрик во фраке и лосинах, каким он был в камзоле мистера Кастербрука.

Если он действительно дьявол во плоти — а Мелисанда все больше укреплялась в этой мысли, — то с какой стати ему соблазнять ее теперь, когда им все равно предстоит пожениться? А то, что он возбуждает ее одним своим видом, не вызывало никаких сомнений. Вчера вечером, когда он отвел ее в дальний угол гостиной и принялся убеждать Мелисанду, что желает только того, чего хочет она, — честное слово, она готова была в него влюбиться! Ей пришлось заставить себя выложить ему всю правду, а заодно и вспомнить о том, что этот проходимец наверняка женится на ней ради денег и ни за что не позволил бы ей отказаться от свадьбы, если бы она передумала. Просто он понимал, что его жертва загнана в угол, а потому мог позволить себе сыграть в благородство и предложить ей решать самостоятельно.