Завоевание империи инков - Джон Хемминг

Но испанцы собирались применить европейские методы ведения осадной войны: в течение дня они изготовляли штурмовые лестницы. Когда спустилась ночь, Эрнандо Писарро сам повел отряд пехотинцев на вершину холма. Применяя в своей ночной вылазке штурмовые лестницы, испанцам удалось преодолеть мощные подпорные стены крепости. Индейцы отступили в три большие башни и заняли группу других построек.

В ходе последнего этапа этого ночного нападения имели место два примера огромной личной храбрости. С испанской стороны Эрнан Санчес из Бадахоса (один из 12 кавалеристов, приведенных Эрнандо Писарро в качестве подкрепления) совершал поступки, полные поразительной лихости и щегольства, достойные героя немого кино. Он вскарабкался по одной из штурмовых лестниц, отражая град сыплющихся сверху камней своим щитом, и протиснулся в окно одного здания. Он набросился на индейцев, находившихся внутри его, и заставил их отступить на несколько ступеней вверх по направлению к крыше. Так он оказался у подножия самой высокой башни. Ведя бой вокруг ее основания, он увидел толстую веревку, свисавшую сверху. Положившись на Бога, он вложил в ножны свой меч и начал взбираться наверх, подтягиваясь по веревке с помощью рук и отталкиваясь ногами от гладких тесаных камней. Когда он был на середине пути, индейцы сбросили на него камень «размером с кувшин для вина», но он просто отскочил от щита, который был у него на спине. Он впрыгнул на один из более высоких уровней башни, внезапно появившись в гуще ее перепуганных защитников, высунулся, чтобы другие испанцы могли его увидеть, и призвал их к штурму другой башни.

Сражение за террасы и постройки Саксауамана было тяжелым. «Занялась заря; и весь этот день и следующий тоже мы дрались с индейцами, которые укрылись в двух высоких башнях. Их можно было взять только измором, когда истощатся их запасы воды». «В тот день и ночью они вели тяжелые бои. На заре следующего дня индейцы, находившиеся внутри, стали ослабевать, так как у них кончился весь запас камней и стрел». Их военачальники, Паукар Уаман и верховный жрец Вильяк Уму, почувствовали, что внутри цитадели слишком много защитников и их запасы воды и продовольствия быстро истощаются. «Однажды вечером после ужина, почти в час вечерни, они вдруг появились за пределами крепости, стремительно атаковали своих врагов и прорвали их ряды. Они ринулись вниз по склону горы по направлению к Сапи и стали подниматься к Карменке». Скрывшись за рекой Тульюмайо, они поспешили в лагерь Манко в Кальке умолять о подкреплении. Если оставшиеся 2 тысячи защитников смогли бы удержать крепость Саксауаман, то контратака индейцев могла бы загнать испанцев в ловушку ее мощных стен.

Вильяк Уму перепоручил оборону Саксауамана одному благородному инке, орехону, который поклялся биться с испанцами насмерть. Этот человек почти в одиночку собрал всех защитников, совершая героические подвиги, «достойные любого римлянина». «Этот орехон быстро перемещался, как лев, с одной стороны башни на другую на самом верхнем ее уровне. Он отражал любые попытки испанцев взобраться наверх при помощи штурмовых лестниц. И он убивал тех индейцев, которые пытались сдаться в плен. Он разбивал им головы своим боевым топором и сбрасывал их вниз с башни». Из всех защитников у него одного было стальное европейское оружие, которое делало его равным соперником для нападающих в рукопашном бою. «Небольшой круглый щит прикрывал его плечо; в одной руке у него был меч, а в другой руке, прикрытой щитом, он держал боевой топор; на голове у него был надет испанский шлем». «И каждый раз, когда его люди сообщали ему, что в каком-то месте пробирается испанец, он налетал на него, как лев, с мечом в одной руке и щитом в другой». «Он получил два ранения стрелами, но не обращал на них внимания, как будто ничего не произошло». Эрнандо Писарро организовал все так, чтобы башни подверглись штурму одновременно при помощи трех или четырех штурмовых лестниц. Но он приказал, чтобы отважного орехона захватили в плен живым. Испанцы довели до конца свою атаку при поддержке большого количества индейцев-союзников. Сын Манко писал: «Это сражение было кровопролитным для обеих сторон из-за большого количества индейцев, воевавших на стороне испанцев. Среди них были два брата моего отца, которых звали Инкиль и Уаспар, со своими сторонниками, а также много индейцев-каньяри и чачапойяс». Когда сопротивление индейцев было сломлено, орехон швырнул свое оружие под ноги атакующих испанцев в приступе безумного отчаяния. Он схватил пригоршню земли, запихал ее себе в рот и расцарапал себе лицо от горя, затем он закутал голову плащом и прыгнул с верхнего этажа крепости вниз, навстречу своей гибели, выполняя клятву, данную им Инке.

«После его смерти оставшиеся индейцы отступили, так что Эрнандо Писарро со всеми своими людьми мог войти. Они предали мечу всех, кто находился внутри крепости, а было их 1500 человек». Многие сами бросались вниз со стен. «Так как стены были высоки, те, кто упал первым, разбились насмерть. Но некоторые из тех, кто упал позже, выжили, потому что они приземлялись на огромную груду мертвых тел». Огромное количество трупов лежало незахороненными и служило добычей для грифов и гигантских кондоров. На гербе города Куско, пожалованном ему в 1540 году, были изображены «восемь кондоров, представляющих собой очень больших птиц, похожих на грифов, которые живут в провинциях Перу, в память о том, что, когда крепость была взята, эти птицы спустились с небес, чтобы пожрать погибших там индейцев».

Эрнандо Писарро немедленно расположил в Саксауамане гарнизон из 50 пехотинцев и поддерживающих их индейцев-каньяри. Из города в спешном порядке было доставлено продовольствие и емкости с водой. Верховный жрец Вильяк Уму вернулся с подкреплением, но было уже поздно спасать защитников цитадели. Он провел решительную контратаку, и яростное сражение за Саксауаман продолжалось еще три дня, но испанцев так и не выбили из крепости, и к концу мая они выиграли его.

Обе стороны понимали, что овладение крепостью Саксауаман могло стать поворотным пунктом в ходе осады. У индейцев теперь не было надежной базы, поддерживающей блокаду города, и им пришлось покинуть некоторые отдаленные районы, которые они занимали. Когда контратака на Саксауаман провалилась, испанцы ринулись из цитадели и преследовали деморализованных воинов до самой Кальки. Манко и его военачальники не могли понять, почему их огромная армия не сумела завладеть Куско. Его сын Титу Куси придумал диалог между Инкой и его полководцами. Манко: «Вы разочаровали меня. Вас было так много, а их так мало, и все же они не у вас в руках». На это полководцы ответили: «Нам так стыдно, что мы не осмеливаемся посмотреть тебе в лицо… Мы не знаем причину, разве что наша ошибка заключалась в том, что мы не напали вовремя, а твоя ошибка — в том, что не позволил нам сделать это».

Вполне возможно, что полководцы и были правы. Настойчивое стремление Манко дождаться сбора всей армии означало, что индейцы упустили фактор неожиданности, который им великолепно удавалось сохранять в начале мобилизации сил. Оно также означало, что их профессиональные военачальники не могли нападать, в то время как испанцы услали большую часть своей кавалерии на разведку в долину Юкай. Толпы народных ополченцев не обязательно увеличивали боеспособность национальной армии. Но Манко ясно чувствовал, что до тех пор, пока враг превосходит его людей в оружии, средствах защиты и маневренности, их единственная надежда нанести поражение испанцам состояла в численном перевесе. Тяжелые решительные бои первого месяца осады показали, что не только испанцы могут проявлять чудеса личной храбрости. И опять же, именно их ошеломляющее превосходство в рукопашном бою и маневренность благодаря лошадям сыграли главную роль в завоевании победы. Единственным оружием, в котором индейцы были с испанцами на равных, являлись метательные снаряды (камни для пращей, стрелы, копья и каменные шары, связанные между собой сухожилиями лам), а также заранее приготовленные оборонительные рубежи, такие, как брустверы, террасы, рвы и затопление участков местности. Но и метательные снаряды, и заранее подготовленные оборонительные рубежи редко когда приводили к смерти одетого в доспехи испанца. Так что осада Куско была боем не на жизнь, а на смерть.