Улан: Танец на лезвии клинка. Наследие предков. Венедская держава. Небо славян - Василий Сергеевич Панфилов

Скрипнув зубами, Владимр отстранил Разумовского, и Тимоня кинул ему саблю. Крутанув тальвар, из ножен его вытаскивать не стал и выразительно посмотрел на Кирилла.

– Пропустить, – велел гайдукам[109] тот, пытаясь выглядеть достойно.

Выйдя из ворот Аничкова дворца, они уже бегом направились к лошадям.

– Говори, – коротко велел князь денщику.

– Шумят, – ответил тот, – знаю, что Измайловский точно за Екатерину. Орловы, Пассек, Бредихин – во главе гвардейцев, других пока не знаю.

Зимний пока ещё был свободен – редкие кучки пьяных гвардейцев только начали подтягиваться.

– Куда! – попытался было остановить принца один из них, но узнав, моментально стушевался. Бегом он направился в сторону покоев императора. Растерянные придворные с бледными лицами разлетались с его пути.

– Ты за Павлом, – бросил князь по дороге Тимоне, – и наших там собери.

В покоях императора уже был Миних, уговаривающий растерянного государя бежать в Кронштадт.

– Грифич, ну хоть ты скажи, – обратился к нему уже охрипший фельдмаршал, – я уже устал твердить, что в Петербурге просто опасно – мы не знаем, кто из гвардейских полков остался верен.

Взглянув на государя, попаданец понял, что тот в ступоре и просто не соображает нормально.

– Куда предлагаешь?

– В Кронштадт, – быстро ответил Миних. На секунду задумавшись, Грифич прикинул расположение, гарнизоны и кивнул согласно.

Затем быстро шагнул с Петру и коротким, еле уловимым движением ткнул того в сонную артерию. Государь закатил глаза, и попаданец тут же подхватил падающего, говоря:

– Императору дурно, мы едем в Кронштадт!

Повернулся к ошарашенному Бурхарду и произнёс:

– Воронцову сюда же, быстро. Никаких туалетов[110], левреток и прочей ерунды, через пятнадцать минут выезжаем верхом.

Фельдмаршал шутливо вытянулся во фрунт и взял операцию на себя.

Здешние… аборигены были ничуть не глупее попаданца, но вот некоторые вещи они впитывали с молоком матери. К примеру, даже энергичный и бесцеремонный Миних тратил время на уговоры, вместо того чтобы действовать решительным образом. Особа правителя священна – и точка.

Убить могли – и убивали, но «правильные» подданные не могли позволить себе такого. Тут либо бунтовщик – и покатилась душа в рай, либо верный холоп, готовый ради заведомо глупой прихоти повелителя совать голову в петлю. Ну а у Владимира такого пиетета не было – изначальное воспитание совсем другое.

Фельдмаршал ещё раз доказал свои организаторские способности – всего через пятнадцать минут ближайшее окружение государя уже сидело верхом. Сам Пётр с наследником был окружён людьми Павла, зорко смотрящими по сторонам. Огнестрел у каждого было…

Князь взял с собой пять заряженных картечью мушкетов, да четыре пистоля[111], да две сабли – прорываться… Не хуже были вооружены и остальные придворные-мужчины. Впрочем, не все, некоторые сжимали в руках символические пистолетики и пугливо оглядывались по сторонам. Ясно было, что участвовать в… мероприятии они явно не горят, потому и стараются дистанцироваться от оружия.

С ходу пошли галопом, Пётр мотался в седле тяжёлой куклой, придерживаемый с двух сторон опытными наездниками. Ну и привязан был – после тычка по сонной артерии князь не дрогнувшей рукой щедро накачал его снотворным. А что делать? Если в критической ситуации человек не соображает, придётся соображать за него…

– Виват Екатерина! – заорала большая группа измайловцев, преградившая путь авангарду. Орали не от молодчества – работала система опознания «свой-чужой».

Бах! бах! бах! – загремели выстрелы, сметая заслон. Картечью в упор, да из десятка мушкетов…

– Ништо, княже, – оскалил белые зубы Емельян, скакавший в авангарде, – коль проиграем, всё одно нам не жить, сколько бы ни натворили.

Владимир только усмехнулся – дураку ясно. Впрочем… Не факт – многие в критической ситуации действуют как Пётр – впадают в ступор. Ну и неминуемая, в случае поражения, смерть – стимул хороший…

Улицу перегородила импровизированная баррикада из всякого мусора – ничего опасного, но верхом не пройдёшь. Объезжать? Это Петербург с его каналами и мостами, так что перекрыть улицы не так уж и сложно. Остаётся…

– Карабинеры! – рявкнул он во всю глотку, и из основного отряда выехало полдюжины метких стрелков во главе с Минихом. Сценарий был обговорен заранее – самые меткие стреляют, остальные перезаряжают и подают. Ну и он с Тимоней, Пугачёвым и Аюкой идут в прорыв с клинками – если понадобится.

Нарезные ружья глухо забахали, и из-за баррикады раздался мат и крики. Вот ещё одно отличие – современники Владимира, завидев наведённые ружья, просто легли бы или спрятались за ближайшее укрытие. Здесь это «невместно» – нужно стоять, выпятив грудь… Не совсем, конечно, да и такому поведению есть оправдание.

После залпа защитники баррикады попрятались, а самых смелых выцеливали стрелки с карабинами[112], стоящие вне досягаемости. Под таким прикрытием штурмовая группа подобралась поближе и… Короткий разбег, и экстремал широким прыжком перелетает препятствие. Защитники ожидали нападения, но не с неба, так что отбив неуверенный выпад протазаном особо шустрого преображенца, спортсмен приземлился за спинами врагов.

Широкое движение кистью – и поперёк спины унтера возникает кровавая полоса… Увернуться от широкого удара прикладом, кончиком клинка дотянуться до горла… Замешкавшемуся рядовому, потерявшему равновесие, ребром левой руки по основанию шеи. Хруст.

Тут подоспел и остальной авангард, связав боем два десятка оставшихся гвардейцев. Нельзя сказать, что это были волки, напавшие на овец, но… Всё они были не просто отменными бойцами, а бойцами, прошедшими кровавую кампанию, и умели применять свои знания не только в теории. Во всяком случае, тот же Аюка от хлестанувшей в лицо крови врага только взвыл по-волчьи и явно впал в своеобразный транс.

– Пали! – услышал Рюген голос Миниха, а затем и звуки выстрелов. Подоспевший основной отряд практически в упор расстрелял оставшихся гвардейцев.

– Контроль! – прорычал князь и прошёлся по баррикаде, добивая оставшихся в живых. Такая привычка была у многих ветеранов – слишком часто покрытые кровью «трупы» оживали и всаживали клинок в спину товарищу. Ну а если он просто тяжело ранен, то с современным уровнем медицины это элементарное милосердие – всё равно умрёт, только мучительно…

Быстро разбросав баррикаду и оттащив в сторону тела, бойцы вновь вскочили на коней и поскакали в сторону порта. Несколько раз им попадались разрозненные кучки гвардейцев и каких-то непонятных вооружённых людей – то ли гайдуков, то ли вообще лакеев.

«Судя по всему, – подумал попаданец, – это какие-то личные гвардии вельмож. Не случайно же Разумовский