Торнан-варвар и жезл Тиамат - Владимир Лещенко

Внезапно его уха коснулся мерный перестук, как будто сюда бежала маленькая лошадка или ослик. А потом на самом краешке белого пространства заметил Чикко какое-то движение: кто-то двигался к нему, и вихрилась следом снежная пыль, сверкая в лучах полярного дня.

Фомор, до боли в глазах вглядывавшийся в очертания неведомого создания, оторопел и почувствовал, как ноги вросли в снег и отказывались повиноваться.

По белой пустыне, тяжело топоча и поднимая льдистую крупу, бежал огромный носорог.

Чикко отрешенно понял, что это смерть. Ибо за ним пришел сам Кноф-Гех. Древнее чудовище из легенд, житель мрачных теснин Отринутой земли, что может ходить на двух ногах, подобно человеку, и на четырех, как обычный зверь, но обычно бегает на всех шести, ибо, в отличие от всех прочих тварей, шестилап. Убить его почти невозможно – стрелы и копья бессильны против толстой шкуры и длинного меха. Убежать не выйдет – шесть ног есть шесть ног. А чародейство не причиняет ему вреда.

Он бежал стремительно, хоть и неторопливо. Глаза его горели багровым огнем, широкая морда, поросшая роговыми пластинами, отражала лучи холодного светила. Рог го казался острием граненого чекана, и на каждой грани блистало солнце. Хрип и топотание оглашали ледяной воздух, и ничто не могло воспрепятствовать смертоносному бегу старого зверобога-демона, сына Тех, что спустились на Землю, во времена еще до человека придя с седых, давно угасших звезд.

Чикко отчаянно попытался воззвать к шаманской силе, но не почуял ни малейшего отклика.

Это воин может драться яростно и самозабвенно, даже зная, что обречен. Но маг, который не верит в себя и сознает бессмысленность усилий, уже не способен ни на что…

А Кноф-Гех уже склонял голову, нацеливая рог в грудь фомора.

И Чикко закричал изо всех сил, что не хочет умирать, что пусть демон мертвого материка придет за ним позже… Но неумолимая смерть глядела на него ярко полыхающими красными глазами.

Исполин, чьи движения вдруг замедлились, беззвучно хохотал, готовясь вздеть шамана на свой бивень…

– Им-мя! – проревело вдруг чудище нечеловеческим голосом. – Им-мя, скажи свое им-мя, нечестивец!

– Не-е-е-ет! – заверещал Чикко. – У меня нет имени!

По крайней мере, душу его рогатая мерзость не получит.

– В-вреж-ж! – железно прогудел надвигающийся исполин.

Нет! У него нет имени – ибо имя его сгорело вместе с кухлянкой и бубном, когда он отрекся от себя и своего предназначения. У него нет имени…

И пусть он умрет безымянным, и дух его расточится в бездне, но рабом зверобога не будет!…

– Чикко, вставай, нам пора… – вдруг сказал носорог голосом Торнана.

И Чикко почти потерял сознание от радости, что все это – лишь сон. И пробудившись, почти влюбленно взглянул на плохо выбритую физиономию своего приятеля, склонившуюся над ложем.

– А что такое?

– Что? Наши хозяева снимаются с места – не думаешь ли ты, что тебя погрузят на верблюда вместе с шатром?

* * *

Перед ними были руины когда-то большого города. От его горделивых стен ныне остались лишь белокаменные ворота, покрытые резным узором. Глинобитная кладка куртин расплылась возвышением, которое можно было без труда перелезть. Насыпь вала давно сползла в ров, оставив от него лишь неглубокую канавку.

Кровли домов давно провалились, и даже фундаменты стали грудами кирпича.

Город был мертв, как старая могила.

Эти развалины принадлежали знаменитому городу Осиаг, лет двести назад сметенному с лица земли страшным землетрясением. В этом грубом нагромождении камней теперь трудно было различить геометрический рисунок улиц и площадей. Прямо напротив них виднелись разбитые каменные блоки и плиты причала. Великое Землетрясение погубило не только город, но и оазис, изменив течение рек, и ныне от озера, на котором стоял Маддони, осталась лишь котловина, а когда-то великая река Оракс, несшая суда и поившая десятки тысяч человек, ныне пересохла, и лишь иногда ветер обнажал в ее сухом русле скелеты мелких речных крокодильчиков.

– Вон там были казармы для рабов – их тогда так и строили, треугольной формы, – сообщил Чикко, указывая на руины. – А вот то здание с внутренним двориком – там продавали рабынь…

– А любопытно было бы побывать там, когда этот город еще не превратился в сушеную ящерицу…

– Да, когда я стану магом, то не буду тратить деньги на всякие дурацкие вазы, мебель, тряпки, на которые идет материя по золотому за аршин! Нет, я заведу себе шикарный гарем! Мля! Все торговцы женщинами в Корге будут благословлять мое имя! Помню, перед самым тем, как меня замели, как раз пришел «скотовоз» из южных морей. Там была одна девчонка… – Чикко мечтательно закатил глаза. – Кожа, как черный шелк, глазищи в пол-лица, стройная, как копье, талию двумя пальцами можно обхватить… А уж грудки! Да я ж и влип в ту историю, потому что хотел купить ее!

Марисса вдруг зашипела, как кошка. Видать, слова Чикко стали последней каплей в ее дурном настроении.

– Правду говорит моя тетушка: все вы, мужики, вонючие козлы! Только и думаете о своем отростке! А ты подумал, приятно ли было бы той девчонке с таким, как ты, сморчком?! А если бы она не захотела, то ты ее плеткой, да? – вскочив, почти заорала она на растерянного Чикко. – А если бы тебя самого – в колодки, да на рабский рынок?! И купил бы тебя толстый вонючий пидарас! А?!

– Успокойся, Рисса! – решил вмешаться Торнан. – Чикко пошутил…

– Пошутил, да?! – Теперь разъяренное личико девушки обратилось к нему. – И ты тоже? Небось не одну девчонку изнасиловал, а потом еще солдатам своим отдал! Ну скажи – я угадала?!

– Ты думай, что говоришь! – Торнан тоже разозлился. – Своей пустой башкой бы подумала – я ж в Северных Пределах служил. Кого там я насиловал, по-твоему, – норглингов? У нас там даже к шлюхам в очередь на две недели записывались! У меня солдат был, так вот он терпел-терпел, а потом изнасиловал свинью! Над ним еще весь полк ржал.

– Ничего я не думаю и думать не хочу, – уже успокаиваясь, заявила Марисса. – Пойду проветрюсь. – И скрылась в кустарнике, окружавшем площадь.

– Чего это она? – спросил Чикко. – Перегрелась, что ли?

Торнан не ответил, созерцая пурпурного скорпиона размером чуть меньше ладони, важно шествующего по разбитой плите. Песок хрустел на зубах, скрипел в волосах…

Собственно, оставалось лишь пересечь город и проехать еще немного на север. Там, в древнем некрополе, и было то, что им нужно.

Но туда они пойдут завтра утром.

Небо, как обычно в пустынях, перед закатом сменило белесо-голубой цвет на великолепный пурпур и кармин. И в этих багряных отсветах среди дюн Торнан что-то заметил. Ветер обнажил допотопную постройку: уставился в небо обломок древней каменной кладки. Спустившись поближе, капитан разглядел очертания основания странной восьмиугольной башни и непривычно узкий фундамент, уходящий под бархан. Что-то в этой груде камня было особенное – древнее и чужое, отличающее ее от почти свежих руин Осиага. Не первый раз в своих скитаниях Торнан встречал такие развалины – мир-то, как ни крути, уже стар… Может, и в самом деле ему помирать пора?