Здравствуй – Прощай - Игорь Афонский

— А зачем? Вы, что, не видите, что жизнь меняется. Те, кто стоит у власти — зажрались, те, кто им помогает — ещё голодные, а те, кто просто пашет, но уже устали так жить, они терпеть этого так долго не будут!

На очередной бред кандидата он «отшил» его словами:

— Да, тебе муллой быть! Зачем тебе партия? Ведь дед басмачом, наверное, был?

Вдвоём — это зверинец в период прохлады, когда молодые самцы обезьян, ещё неутомлённые солнцем, сыты и пытаются заново поделить территорию. Но так как окопы для машин у них разные, то верещание длится долго, они просто не могут обходиться друг без друга, им смертельно скучно поодиночке! Не орать друг на друга на своём диалекте минут десять — это как не дышать воздухом! Вот сейчас, например, нужен торцевой ключ, очень редкий, скажем, на «сорок шесть», они могут его искать в течение дня, хотя один спрячет его у себя, а другой уже знает, где его нужно искать, но обвиняет во всём третью сторону!

— Да это Рыба во всём виноват! Давай, его сюда неси, а то покарябаем тебя зубами! Уши твои обломанные обгрызём! Рыба, давай!

Овка разведёт печально руками, улыбнётся в ответ, скажет, что это Костя-Пастух, наверное, у них взял без спроса. Нужно идти, искать. Исчезнет из виду на полтора-два часа, потом, когда вернётся, то принесет другой, такой же ключ. Те удивлённо на него посмотрят:

— Зачем?

Повертят в руках, целенаправленно постучат им по какой-то втулке или ступице, якобы, без него и дело стояло, затем вернут, продолжая распри уже по-другому, очень серьёзному поводу. Идёт идеологическая борьба, одна сторона обвиняет другую в несовместимости партийных интересов и таких низких профессиональных навыков.

— Ты, как кандидат в партию, должен всё уметь, а такой простой вещи не можешь сделать!

Другая сторона с пеной у рта, мол, не так.

— А причём здесь КП, да я бы мог всё ещё вчера сделать, а вот ты до сих пор шланг топливный не поменял, и хомут у тебя на машине висит и болтается.

И тут первая сторона, «Звёздочка», начинает кривляться, пытаясь в танце подмять «кандидата». Это тоже напоминает поведение молодых особей, которыё ищут удовлетворения в сексуальном плане. Конечно, на машине Звёздочки нужно что-то сделать, но за идейно-политическим спором все забыли об этом. Тут же достаётся ключ на «сорок шесть», меняется шланг, обтягивается хомут, регулируются зазоры, всё обтирается ветошью, ключ прячется: один, якобы, незаметно его убирает, а другой и не видит всего этого! Потом чешут бока, вытирают улыбки с лиц, работа заняла минут тридцать, не больше. О чём-то вспоминают, набрасываются на третью сторону, она во всём виновата!

— Вот, ты, Рыба не сделал вчера уборку, а твоя была очередь, сегодня тоже убираешь!

Рыба пытается увильнуть! Но киргизы дожимают тему, они явно не настроены убирать сегодня сами. Обступили длинноногого Овку, машут руками, что-то доказывают. Уступишь им сегодня — они будут ездить всегда! Поэтому Рыба сообщает им, что вчера он всё убрал, но вот Никита должен сегодня убирать, так как оставил возле машин своё «барахло», которое увидел Нос. А сам он уже занят, спешит на развод и уходит. Никита бежит мимо, окает:

— Не сейчас!

Меха ники-водители убирают сами!

Олег проснулся от невероятного холода, остывающее железо высасывало из его тела остатки тепла, и если бы не выпитое ночью спиртное, он бы уже покрылся инеем. Сидел он в кабине, стоящей на стоянке боевой машины пехоты, где кто-то из солдат оставил открытым верхний люк.

«А дома он тоже двери не закрывает?»

Едва выпрямив спину, затёкшую за эти ночные часы, он нелепыми, корявыми, далеко не плавными движениями выполз наружу, его выдавило из кабины. Так он мёрз ещё недавно на переходе, но в другой, боевой машине. Там приходилось спать в такой же холодной «железной банке», притом без подогревателей, таким образом берегли аккумуляторы. Холодной до такой степени, что кусочки кожи тела прилипали к частям корпуса кабины, если ненадолго соприкасались с ними.

Внутри, на куче дырявых матрацев вповалку, скрюченные во сне, лежали фигуры солдат, накрытые солдатскими одеялами и армейскими тулупами. Обогрев уже не работал, освещение тоже — это сели аккумуляторы. Олег вытянул свой бушлат и пошёл подышать свежим воздухом. Утро ещё не начиналось, было сухо и ветрено. Отойдя в сторону от ряда машин, которые они вместе должны были охранять, он совершил утренний обряд «облегчения».

Повернул голову в сторону теплящего костра и замер! Возле огня сидел «бача»! Толстое небритое лицо его было покрытое сажей, на голову натянута шапка на манер шерстяного чулка большого размера, скатанного в одну сторону — Кабульская мода! На плечах накинуто солдатское одеяло рыжего цвета с подпалинами краёв. Обут он был в настоящие русские валенки. В руках «бача» держал эмалированную кружку, из которой, вероятно, пил чай. Сам он раскачивался, как старый шаман, в такт что-то подпевал себе и кивал головой, приглашая присесть! Само его появление в данный момент, в этом месте навело Олега на мысль, что это всё чья-та дикая шутка, и «афганца» привезли с собой, перетащили недавно через границу, или он заблудился, а ходит их тут немереное количество! Так в душу закралась тревога.

«Охранники, сонные тетери, ничего не знают, они дрыхнут во сне, там, в машине, без задних ног! А тут такое!»

В следующие минуты они сидели вместе у костра, грелись, ежась в ночной прохладе, рассматривали звёзды, украдкой друг друга изучали.

«Как к нему обратиться?» — ещё мучился мыслью солдат. Но, приглядевшись, он понял, что это какой-то боец, доведённый до столь жалкого состояния неделей караульной жизнью. «Бача» заговорил, так и есть! Если они, зенитчики, неделю нежились в расположении части, отмывая пыль и песок прошедших недель в бане и душе, приводя себя в надлежащий порядок, то он, солдат охранения, уже десять дней находится тут, то есть с самого начала! С момента пересечения границы его колонной! Его забыли тут, никто не приезжает, никто не кормит, он живёт лишь тем, что было в машинах. Ведёт торговлю с местными аборигенами, которые скупают всё, что можно скрутить или слить с машины.

«Как его вчера вечером мы не заметили? Когда приехали! Никто уже не скажет, что было поздновато и скоро стало темнеть — объяснял сам себе Олег. — А он спал вечером, не выходил, ну, конечно, зачем ему было нужно выходить, пугать других своим видом, он дождался ночи и вышел, эдаким духом! Напугать, именно меня!».

Вчера Рыба и Олег обошли территорию, собрали пакеты с сухим пайком и одеяла, стали ломать деревянные ящики и готовить кашу на костре. Потом подъехали ещё двое из другого подразделения, они вместе выпили чаю и пригласили присоединиться к ним, вообще. Машина имела обшитый салон, в ней кучу тёплых вещей, освещение и печь— обогреватель, все удобства в одном исполнении. Был ещё транзисторный приёмник.

Тут же возник местный житель, принёс рюкзак водки, протоптал уже тропинку, через пески шёл пешком. Стал торговаться с бойцами с целью приобрести что-то стоящее. Олег с тоской посмотрел на спиртное и сказал: