Часовщик - Геннадий Ангелов

На против главного корпуса Национального университета имени Тараса Шевченко, спрятавшись за дерево, ждал. Света не появлялась, и я заметно нервничал. Выкурил пол пачки сигарет, и не переставал глазеть. И тут увидел несколько человек, спокойно идущих по дороге к памятнику. Мне они не понравились. Видно было, что люди озлобленны, и готовы на самые крайние меры. Они не походили на уличную шпану, учёных, или работников завода. Нет. Это были хорошо подготовленные военные, натасканные как собаки, и способные перегрызть глотку. Меня впервые охватила злость, лютая и ненавистная. Значит, разгадали мой план, и выход один, драться, зубами вырывать свободу и любимого человека. Успокоить всемогущее КГБ, и поставить на место не получится. Эти люди созданы для другого, и диалога не выйдет.

Света показалась со стороны института, в вязаной шапочке, светлой курточке, брючках. Шла она неуверенно, затравленно оглядываясь по сторонам. Я сразу её узнал и решительно двинулся вперёд. Как только я вышел напрямую, к памятнику, сбоку вышла ещё одна парочка, и тихо пристроившись сзади, мило беседуя, шла за мной. По спине пробежал холодок. Четыре человека, наверняка вооружённые. За парком машины, и другие чекисты.

И тут я побежал, навстречу ветру, и любимому человеку. Света увидела меня и закрыла ладонями лицо. Я заметил, как от рыданий, сотрясаются её хрупкие плечи, и непонятное, гнетущее чувство сдавило грудь, и я замедлил бег. Оставалось несколько метров, когда непостижимая сила, не давая глубоко дышать, останавливала меня, и земля под ногами стала ходить ходуном. Началось землетрясение, асфальт трескался, поднимая столбы пыли, и на месте трещин появлялись глубокие воронки. Небо почернело, ветер усилился. За спиной раздавались крики, стоны, выстрелы, но я не хотел этого слышать, и, стиснув зубы, делал самые трудные шаги в своей жизни. Протягивая вперёд руки, я схватил Свету, и крепко прижал к себе.

Мы остались вдвоём стоять в кромешной тьме, на маленьком островке, перед памятником. Город исчез, как будто и не было никогда. Время застыло, и в небе виднелись вспышки молний. Они озаряли мрачный горизонт, и исчезали в холодной, пугающей вечности. Я знал и понимал, что не стоит ничего бояться, потому, что свою миссию выполнил, и сейчас оставалось не шевелиться и терпеливо ждать, когда всё закончится.

— Ты больше не уйдёшь от меня? — спросила Света и подняла заплаканное лицо.

— Никогда. Ты готова со мной идти до конца? И оставаться и в горе и радости?

В ответ она кивнула и потёрлась носиком об моё плечо. Я поднял голову, и перед глазами, в дымке, чётко и ясно, появилось серьёзное лицо Часовщика. Заглядывая в глаза Часовщику, за доли секунды, я получил ответы на все свои вопросы, мучавшие меня не один день и месяц. Необъяснимое и непонятное предстало в ином свете, и я услышал уже знакомый, приятный голос. Успокаивающий, и дающий Надежду.

— Ты выполнил мои задания. И теперь получаешь то, к чему стремился.

Проваливаясь в глубокие, мудрые и бездонные глаза я увидел Вселенную, абсолютно по-новому, глазами учителя, Часовщика. Границы миров, тесно переплетались между собой, яркими, цветными линиями. Они тянулись в бесконечность, уводя за собой, приглашая увидеть, как зарождается жизнь, откуда берёт начало Вселенная, и где находится безвременье. Я понимал, что это живые существа, с совершенным разумом, пытливым умом, и великими помыслами. Им ничего не стоит убить человека, подарить новую жизнь, уничтожить землю, и создать на её месте новую. По своему образу и подобию. Их разум не был похож на людской, и помыслы открывали горизонты необозримого. И я был тем самым мостиком, который соединяет их с землёй. Тот человек, которому под силу услышать, и понять древний язык, и выполнить сложное поручение. Этим существам не было чего делить между собой. Их связь не нуждалась в инновациях, и привычной людям борьбе, между добром и злом. Этот природный симбиоз всегда несёт свет, во тьму, расчищая от грязи, порока, и прочих нечистот — землю. Благодаря ним, земля продолжает вращаться, и с каждым днём, становится чище и лучше.

Враги рода человеческого тонут в горячих песках и болотах, по всему миру. Их смерти никто не замечает, потому, что жизнь, новая, зарождающаяся, всегда побеждает смерть, и приносит благодать. Дети нового мира, всегда лучше приспособлены к современным реалиям. Способны видеть и понимать, гораздо больше, чем их родители. И в этом заслуга Вселенной.

Меня мучал вопрос об Игоре. Что с ним стало, и какая его ждёт судьба? Часовщик прочитал мои мысли и с серьёзным лицом ответил.

— Твой друг, пытался быть сильным, умным и смелым. Жаждал получить власть, не понимая, что должен был научиться жертвовать. Причём всем, и собой в первую очередь. Как настоящий солдат на поле боя. Я неоднократно пытался его убедить в простых, человеческих истинах, только он не слушал, и поступал, как считал нужным. Боль утраты затмила его разум, и он не смог со своими чувствами и эмоциями совладать. Такой человек не может быть Часовщиком. В твоём случае, ты поступил благородно, не убил его, хотя месть сладкая штука, как не крути. Я не уничтожил его, хотя мог, чтобы он больше не путался у тебя под ногами, но пожалел. Проучил, и надеюсь, что он получил хороший урок. Пусть это больше тебя не беспокоит, и свет, никогда не слепит глаза, и тьма не туманит разум.

Лицо Часовщика исчезло, как исчезает утренний туман, с первыми лучами солнца. Перед моим взором возникли новые, непостижимые горизонты, далёкие, величественные и необозримые. Сердце до самого края наполнила радость, и душевный подъём. Передо мной и Светой стояла знакомая дверь, в длинной, каменной стене, и я дрожащими руками взялся за ручку, чтобы открыть. Света повернулась назад и сжала мою руку.

— Оглянись, — прошептала она и вскрикнула.

Где-то вдалеке вверх взмыло огромное пламя, и поднималось, вырастая как гриб, в облаке пыли и газов над домами, верхушками деревьев. И до наших ушей долетели звуки взрыва, невероятного, чудовищного, от которого прокатилась ударная волна, по лесам, степям, городам, и морям, поднимая цунами, и готовясь смести всё живое с лица земли. Со всех сторон слышался стон, прощальный и заунывный, от которого становилось жутко, и невероятно больно. Мир рушился, не оставляя после себя ни одного клочка суши, для спасения людей. Горели леса, заволакивая едкой гарью, последние ростки растительной и животной жизни. С неба сыпались огненные стрелы, поражая до основания местность, огнём пожарищ и взрывов. Мне казалось, что смерть каждого человека, на моей совести, и это случилось потому, что я проник сюда, и сейчас пытаюсь сбежать. Моё сознание горело как вспыхнувшая в воздухе ракета, обжигая внутренности огнём. И я остро ощутил, что спасение человечества не такая простая штука, как казалось ранее. И если придётся стоять на этой стезе, то я приложу все усилия, чтобы такого больше не допустить.

Нам стало невероятно жарко, от огненного месива, и чудовищных разрушений, происходящих у нас на глазах. Глаза пекли от огненных вспышек, и, глотая жадно раскалённый воздух, я потянул дверь на себя, и почувствовал, как дохнуло прохладой и морозным киевским воздухом. Света плакала навзрыд и не хотела идти.