Мой злодей - Джоанна Линдсей

Ребекка ничего не могла понять. И не собиралась допытываться. Но в ту ночь он танцевал с ней снова и снова. Оставался рядом, пока она отдыхала. И, взяв жену под руку, еще раз обошел гостей, но на этот раз сыпал шутками, заставляя смеяться всех, включая Ребекку.

Дома он тоже изображал идеального мужа, даже когда они сидели в обществе Джулии, которой была известна реальная ситуация, или Оуэна и Аманды, которые ничего не знали.

Но даже когда они оставались одни, он не выказывал обычного гнева, который подогревал ее собственный.

Она уже начинала думать, что он был вполне серьезен, когда утверждал, что не хочет ссор. Но независимо от того, сколько это продлится, она воспользовалась передышкой и не делала ничего, что могло бы взволновать спокойные воды.

Как-то вечером, когда семья сидела за ужином, в столовой появился Эйвери, средний сын Джулии. Ребекка отметила, что хотя братья Сент-Джон не особенно походили друг на друга, если не считать черных волос и светлых глаз, все же определенное фамильное сходство проглядывалось сразу.

— Прости за долгое отсутствие, матушка, — извинился Эйвери, направляясь к своему месту и по пути чмокая Аманду в макушку. — Я был в провинции, на домашней вечеринке, которая затянулась дольше, чем я ожидал. Гостил в поместье Миллардов, неподалеку от Йорка. По-моему, они тебе знакомы.

— Действительно знакомы, — протянула Джулия, вскинув брови. — Кажется, это у них есть хорошенькая молодая дочка, которая еще слишком молода для дебюта?

— К следующему лету она будет достаточно взрослой, — смущенно улыбнулся Эйвери. В этот момент его взгляд упал на Ребекку. Не сводя с нее глаз, он ошеломленно спросил: — А кто твоя прелестная гостья? Жаль, что я не приехал домой раньше.

— И зря жалеешь, — пробурчала Джулия. Но хмурое выражение лица тут же сменилось гордой улыбкой. — Ребекка Сент-Джон, позвольте представить вам моего среднего сына Эйвери.

— Сент-Джон? — растерялся Эйвери. — Очень дальняя родственница?

— Недавно стала родственницей. Абсолютно восхитительное дополнение к нашей семье. Она вышла замуж за твоего брата.

Эйвери потрясенно уставился на медленно краснеющего Оуэна. Но тут в разговор вмешался Руперт:

— Не за него. За меня, осел ты этакий!

— Пытаешься разыграть меня, старина? Неплохо-неплохо, но я не таков, чтобы попасться тебе на удочку! — расхохотался Эйвери. — По-моему, тебя можно притащить к алтарю только под страхом немедленной казни. Ты сам постоянно это твердишь.

Джулия швырнула в него ложкой.

— Что? — удивленно ахнул Эйвери.

Но Руперт уже встал, чтобы дать ему подзатыльник. Подобное коварство вызвало настоящий взрыв возмущения:

— Что?! Я всего лишь шутил! Но ведь и вы все шутили, не так ли? Что, спрашивается, здесь происходит?!

— Неужели со стороны казалось, что я шучу? — вспыхнула Джулия, строго глядя на сына.

— Н-нет… это не в твоем характере, — признал Эйвери, которому, очевидно, стало не по себе.

— Совершенно верно, — фыркнула Джулия.

Эйвери съежился и, поспешно поднявшись, объявил:

— Прошу простить меня и дать время опомниться.

— Садись, — бросил Руперт, возвращаясь к своему месту во главе стола. — Матушка, ты сообщила ему о нашей свадьбе? Его просто не оказалось в Лондоне?

— Вообще я думала, что ты сам захочешь все рассказать брату. И хотя буквально лопалась от нетерпения, не стала забегать вперед.

— Не красней, Бекка, — заметила сидевшая рядом с Ребеккой Аманда. — Сент-Джоны все такие. Ты привыкнешь. Со временем.

Ребекка почти не смущалась, но втайне была поражена сильной реакцией Руперта на замечание брата насчет появления у алтаря под угрозой казни. В конце концов, он и сам был о себе того же мнения. Но к удивлению Ребекки, Руперт вел себя, как подобает мужу и защитнику.

— Так вот, постарайся не повторять своей ошибки, — посоветовал Руперт. — А ты, матушка, немедленно разошли объявления в газеты. Знаю-знаю, тебе и это не терпится сделать.

Джулия смущенно усмехнулась, но тут вмешалась Аманда:

— В этом нет нужды.

— Разумеется, есть, — не согласилась Джулия.

— Полагаю, Руперт не сказал вам, что лично представил Бекку как свою жену всем, кто приехал на бал к Уидерзам? — возразила Аманда. — Поверьте, тетя Джулия, сегодня в обществе нет других тем для разговоров. Сплетники уже вовсю обсуждают это событие.

— И надеюсь, не злословят?

— Конечно, нет, — заверила Аманда. — О чем тут злословить? О, я поняла! О том, что кузен уже ожидает прибавления семейства?

— А он ожидает? — ахнул Эйвери.

— Но ведь они поженились не вчера, — отмахнулась Аманда, но тут же, что-то вспомнив, поправилась: — Ведь ты ничего не знаешь! Они все скрывали от ее матушки. По крайней мере именно это я услышала на балу. Но насчет «ожидания» ничего сказано не было. Да и зачем говорить людям то, что их не касается. Верно?

Джулия хмуро уставилась на Руперта. Тот ничего не заметил, потому что умиленно смотрел на кузину. Ребекке очень хотелось заползти под стол. Она никак не могла привыкнуть, что ее беременность обсуждают так свободно.

Эйвери, оглядев лица родственников, вздохнул:

— Пожалуй, когда меня в следующий раз пригласят в деревню, лучше остаться дома. Похоже, мимо меня проходят все волнующие события!

Всю неделю, последовавшую за балом Уидерзов, в дом Руперта стекались утренние визитеры, которым вдруг очень понадобилось навестить Джулию. Та давно отвыкла принимать такое количество гостей, но была любезна, как никогда. Куда девались ее мужские манеры! Она внезапно стала заботливой свекровью и будущей бабушкой, хотя последнюю новость не сообщала никому. Ей очень хотелось это сделать. Но она ждала разрешения сына, а тот, очевидно, не собирался его давать.

К счастью, Ребекка понятия не имела, что не менее половины женщин, посетивших дом Сент-Джонов за эти дни, были когда-то любовницами Руперта. Мать тоже ничего не подозревала. Но дамы просто отказывались верить, что он женат, несмотря на то что сплетники клялись, будто сами слышали подтверждение из уст маркиза. Однако его репутация была слишком хорошо известна. Стоило ли удивляться тому, что сомнений было много. Все хотели сами все услышать от вдовствующей маркизы Рочвуд.

Руперт был воистину счастлив, что у него хватило ума остаться в хороших отношениях с каждой брошенной любовницей. Кое-кто даже был его другом. И ни одна даже не подумала затеять скандал или вызвать ревность в Ребекке. Как ни странно, злились только те женщины, с которыми дело не пошло дальше обычного флирта. Почему-то именно они чувствовали себя оскорбленными. Некоторые даже пылали жаждой мести. Правда, среди них не было молодых девушек, если не считать Элизабет Марли. Впрочем, за ней он ухаживал по заданию Найджела, а не для собственного удовольствия.