Янтарное сердце Амити - Рона Аск

Мирай — наша самая прилежная ученица и моя соседка по боевому кабинету одарила меня затуманенным взглядом и украдкой кивнула. Не сказать, что мы за эти два месяца хоть как-то подружились. Со мной она продолжала держаться неким особняком, а вот с Сенжи и Несс вполне себе наладила скромные приятельские отношения. Вероятно они её просто не напрягали, что не сказать о Рюджи — смелом темноволосом парне и душой компании. Рюджи был самым позитивным и добродушным человеком на всём нашем курсе. К нему тянулись, пожалуй, все ребята, кроме «сестер», Шкафа, Принца и Треугольника. Они просто его игнорировали. Вот Дамиан всегда был рад общению с ним. А Раст и его двое закадычников относились к Рюджи несерьёзно, словно к щеночку, бегающему по кругу за собственным хвостом.

Что же касалось Мирай, то Рюджи отчасти её раздражал, потому что он постоянно пытался: «растрясти в ней человечность» или «вдохнуть жизнь». Всё потому что Мирай казалась ему слишком серьёзной и загруженной. И с этим сложно было поспорить. Увидеть улыбающуюся Мирай — то ещё событие, не считая удовлетворённой ухмылки, когда она правильно отвечала на вопросы преподавателей. Но как бы Мирай ни осаживала Рюджи, как бы резка с ним ни была, зачастую ему всё же удавалось вызвать у неё улыбку. Вот и сейчас перед тем, как Мэрил подал свой немного гнусавый голос, Рюджи рассказывал какую-то шутку, чтобы разрядить накалившуюся от волнения обстановку перед получением стихий, а Мирай скромно и немного отстранённо улыбалась.

— Знаете, кто дольше всех живёт на свете? — заговорщически произнёс Рюджи. — Любимый хомяк некроманта!

И громко рассмеялся, остальные ребята тоже невольно заулыбались, даже вечно зажатый тихоня Сенжи, в основном, конечно, из-за заразительного смеха самого Рюджи.

— О, Лав, Несс! Привет! — заметил он нас и его светло-карие глаза зажглись восторгом. — Наконец-то вы пришли. Ну как? Выспались или всю ночь гадали, кому какая стихия достанется? Я вот почти не спал, — попытался он пригладить взъерошенные волосы.

— Сомневаюсь, что вообще хоть кто-нибудь сегодня ночью спал, — вздохнул Торбальт — коренастый парень с мышиным цветом волос и светло-серыми глазами. — Сенжи вовсе выглядит так, будто его всю ночь призрак донимал.

И правда. У Сенжи был бледным сильнее обычного, а синяки под его глазами на фоне светлой кожи казались особенно яркими. Выглядел он поникшим и встревоженным, будто его вот-вот поведут не на обретение стихии, а на эшафот. Остальные ребята хоть и выглядели возбуждёнными, но без следа страха или тревоги, хотя никто из них так и не решился сесть на свои места за столы (никто, кроме Шкафа и Аники), а предпочли просто на что-нибудь опереться и быть друг к другу ближе. Мы тоже встали в общий круг.

— Не переживай, — потрепала по плечу Сенжи Несс. — Всё будет хорошо.

Он немного отстранено, но с благодарностью улыбнулся. И в тот же миг появился декан. Он как всегда был при параде: в начищенных до блеска ботинках, выглаженных тёмно-синих брюках, такого же цвета удлиненный пиджак поверх белой накрахмаленной рубахи, а длинные рыжие волосы декан собрал в низкий хвост.

Все застыли при виде него, а Дамиан нарочно закинул на стол ноги, которые совсем недавно столкнула Силика. Однако Флэмвель младший, обведя нас цепким взглядом янтарных глаз, наверняка проверяя всё ли на месте, предпочёл проигнорировать его дерзкую выходку и коротко скомандовал:

— Идёмте.

Моё сердце забилось чаще и громче по мере того, как мы спускались по лестнице: сначала на первый этаж, потом в подвал, где слышались многочисленные голоса. Ещё никогда я не видела подвал таким оживлённым. Тут были первокурсники с разных факультетов, кто пришёл поглазеть на новобранцев Боевого. И старшекурсники, среди которых я увидела лениво помахивающую мне рукой Церару и неразлучную троицу: Ник, Лекс и Хост. Эти трое, завидев меня, дружно проорали: «Удачи, Лав!» — хотя проорали двое: Ник и Лекс, которые с двух сторон обнимали за плечи мямлящего и смущённого Хоста. В ответ я только и смогла, что выдавить кривую улыбку, а как только мы приблизились к двустворчатой двери, на которой были изображены все символы факультетов, вовсе позабыла, как говорить.

Какие испытания нас ждут за ней? На карте, сколько бы раз я её ни открывала, эта комната в подвале никак не была обозначена. Просто пустота внутри четырёх стен, и никто из нас даже предположить не мог, что же там находится. А старшекурсники будто издевались: кто бы их ни спрашивал об инициации, они либо отмалчивались, либо рассказывали всякие страшилки, от которых в жилах стыла кровь. Ник, Хост и Лекс тоже упорно отмалчивались. И если Хост говорил, что скоро я и сама всё узнаю, то Лекс и Ник наперебой придумывали разные байки, где была лишь одна пафосная мораль: «твоя сила проявит себя, лишь когда ты окажешься на грани смерти! Бу-у-у-у…». Грёбаные шутники, порой убить их за это хотелось, а в последние дни сильнее всего, потому что их стращания лишь набирали обороты. Даже сейчас, когда я на них смотрела, эти клоуны зашевелили пальчиками, нагоняя жути, и произнесли: «Главное, ничего не бойся, Лав!»

Несс на их шуточки закатывала глаза, а бедная Мэй по моему совету затыкала уши, чтобы не слышать этого безобразия. Кстати, Мэй должна уже была получить свою стихию. А учитывая то, что она пострелок, то могла выбрать любую из них. Интересно, что она выбрала? В последние дни перед инициацией Мэй сильно металась между стихиями и никак не могла определиться. Земля ей была интересна из-за растений, вода — после знакомства с Октавией, огонь — потому что это как минимум престижно. Пожалуй, не желала она себе только тьмы, которой ей и так с избытком хватало с некромантом в комнате. Хотя в последнее время Мэй и Церара наладили тёплые отношения, да так хорошо, что Мэй легко понимала настроение своей соседки, когда мне она всегда казалась непрошибаемой и на своей волне. Собственно, как и все некроманты, хотя многие из них всё же казались скорее угрюмыми и сдержанными, а не такими… хм… воздушными и мечтательными. Как выяснилось, дело было в умении абсолютного контроля, которое как бы сковывает все тревоги и плохие эмоции, оставляя лишь позитивные, чтобы некромант мог не опасаться за себя и окружающих. Из-за этого Церара первое время ощущала себя неполноценной, словно кукла без рук или ног, но после привыкла и смирилась. Так что помоги мне Белладонна не получить тьму и вместе с ней некромантию.

Я стиснула кулаки, когда двустворчатые двери таинственной комнаты раскрылись, и в лицо ударил аромат силы, иначе это никак не назвать. Запах, похожий на послегрозовую свежесть с еле заметной горечью хвои, пепла и морской соли, будоражил. По коже пробежались мурашки, приподнимая волоски, а в груди зародился трепет, будто бы гигантская акула предложила мне забраться к ней в пасть, чтобы переправить на другой берег океана.

Тяжело сглотнув, я и другие ученики последовали за деканом в тёмный проход и оказались в зале, где в полумраке находились шесть безликих статуй похожих на те, что охраняли вход в Академию снаружи, только эти гораздо меньше. Они стояли полукругом, склонив покрытые капюшонами головы, и их ладони в этот раз были не сомкнуты, а раскрыты, и держали единственные источники света — мерцающие магические кристаллы: красный, белый, желтый, зеленый, синий и чёрный, внутри которого мелькали фиолетовые молнии. Однако стоило дверям за нашими спинами закрыться, как зажглись факелы и разогнали полумрак, а декан обернулся и произнёс: