Оборот времен - Иван Курносов

– Да, люди меняются, но для конкретного человека все будет таким же и так же. Не надо обманываться новыми одеждами людей и природы. Все подобное уже было и еще будет. Никто этого не остановит. Твои чувства уже много раз испытали. Только другие люди. Не одно поколение, а тысячи тысяч поколений. Но те же самые чувства, страдания и радости. Верить можно только в то, что они меняются по форме, но по сути остаются теми же.

– Но так можно все оправдать. Есть же моральные принципы, справедливость, наконец, в мире, – пытается возразить Альберт. – Нужно не только приобретать, но и все время отдавать. Что-то обществу, что-то семье, что-то себе. Приобретая – отдавать. Каждому давать свое. Тогда будет меньше голодных и злых. И пусть не радуются те, кто захватил больше по желанию своей природы, но не по праву общества. Они были слишком голодны и могут погибнуть от несварения. Пусть не плачут те, кто остался без всего. Их слезы вернутся к тем, кто много отнял у них. Колесо природы уже возвращается назад и раздавит тех, кто не смог вовремя вернуть все лишнее обратно. И это уже миллион раз было. Ничего нового в этом нет. Сколько взято, столько будет отнято. Сколько воды выталкивается предметом, столько и выливается.

– Надо верить в перемены, в них постоянство. Они учат, не слишком радуйся – будешь плакать. Не слишком плачь – и будет радость. Каждому и всего дается поровну. Радости и страдания. Никто не получит больше чего-то одного, и никто не будет обделен ими. Ведь от занозы в руке и от потерянной золотой монеты можно страдать одинаково сильно. И радость одна и та же от встречи друга и гибели врага.

Голос Дока звучал все увереннее и тверже. Он уже не говорил с ним, а вещал. Так как обычно выступают с церковной кафедры. И Альберт вспомнил это щемящее чувство ученика начальных классов, когда он с напряженным вниманием слушал своего учителя и старался понять то, о чем он говорит. И восхищался его знаниями и умением рассказывать. Так он в то время не мог. И дистанция между ним и учителем была пугающе огромна.

– А социальная справедливость? Почему так много в мире обездоленных людей? Разве это справедливо? Ведь земля и ее богатства даны людям природой. Почему одни имеют на нее права, а другие лишены всего? – вмешался Альберт. – Надо верить в возврат и воздаяние. Все возвращается. Каждое наше движение где-то откликается. С той же силой, но позднее во времени. Если уже прошло хоть немного времени, то и ответ стал ближе. Он придет. Обязательно и неотвратимо.

Говорил уже один Альберт:

– Если верить в постоянные перемены, то каждый тогда обречен на постоянное ожидание перемен и связанных с ними неприятностей, – снова попытался возражать Альберт. – Станет неуверенным в своем будущем. Это приведет только к нервным болезням. Каждый хочет верить в хорошее. И у него есть такое право. Особенно у тех, кто честно этого заслуживает своим ежедневным трудом. Им нужна вера положительная, которая говорит и обещает всем только хорошее будущее.

И собравшись с духом, Альберт выпалил свой последний неотразимый аргумент:

– Разве добро не побеждает зло? – и с надеждой посмотрел на Дока. Док ответил вопросом:

– А почему люди, зная мысли Экклезиаста, тем не менее продолжают так же поступать, как и до того? Что меняется, когда люди узнают, что, в конце концов, все их усилия сделать мир лучше оканчиваются всегда разочарованием и любую идею ждет гибель?

После паузы с долей злорадства Док ответил сам на вопрос:

– Но живут. И живут как прежде. Значит, люди не учатся на примерах других. А каждый раз начинают все заново. С начала. И воспринимают только то, что им интересно. Отбрасывая и не слыша, чем все это кончается. И как лошади с закрытыми сбоку кожаными накладками, видят только то, что впереди. Такое свойство у энергии, которая накапливается в людях. Они управляются своими потребностями, а не общечеловеческой мудростью и разумом. И глупо объяснять умирающим от жажды людям, что в мире существуют другие ценности, чем вода. А умирающему от голода, что красть нельзя. Так всегда. И

ненависть, накопленная, есть сила реальная и грозная. Она уничтожает людей больше, чем природные эпидемии.

Перейдя на более примирительный тон, Док сказал: – Конечно, есть такие, кто считает все временным, бесполезным и напрасным. И ведет образ жизни, оправдывающий безделье. Это крайность и фатализм. Вера в перемены для людей сильных и готовых их встречать. А не тех, кто боится, что за углом его ждут одни неприятности. – И уже на дружеской волне Док добавил: – Все имеет свое зеркальное отражение. Оно противостоит самому себе. От него нельзя избавиться. Нужно научиться жить на солнце с тенью. Это лучше, чем в полной темноте. Все чередуется. После неприятностей всегда приходит освобождение от них. Разве это не радость? Никто не может постоянно страдать. Так же – быть постоянно счастлив. Маятник природы вокруг нас и в нас. Надо двигаться в ритме с ним. Тогда будет легко идти. Альберт дальше слушал молча.

– Каждое событие толкуется иначе в различные времена. Добро и зло меняются местами. Знай, в какое время живешь, и не увлекайся. Оно поменяется. И ты когда-нибудь станешь угоден ему. Если доживешь. И не гордись, в этом не много твоей заслуги. Она не больше того, что пережили в веках твои предки, которые позволили тебе родиться и выжить. Они испытали намного больше тебя. Если сложить все их горести за много-много лет, то не найдется в мире сегодня такого горя. И радости тоже. Тяни эту нить дальше.

Он увидел, как Док громко читает из книги деда: – Будь собой. Ты не знаешь законов природы. Если полностью подчинишься своим чувствам, они тебя закабалят. Не трать напрасно свое время, оно не повторяется. Времена возвращаются, но не время, которое ты потратил. Не надо накапливать перемен – они настигнут тебя. Нужно отдавать им свою дань. Ежедневно. Кормить как любое животное. Или дать ему возможность самому искать пищу.

У Альберта было неприятное чувство, он всеми силами противился этим унижающим его принципы заповедям. Ведь так человек не может жить. Без борьбы за лучшее и справедливое обустройство жизни. Для себя и для других. А не колебаться вместе с генеральной линией, как дерьмо на морской волне. Он силился возразить Доку. Но не мог. Рот словно был заклеен скотчем. Это неправда, неправильно, так нельзя… Он хотел забрать у Дока свою книгу, напрягся и пытался крикнуть. И тут проснулся.

Альберт посмотрел на окно. Оно оставалось на ночь открытым. Вот почему снились горы и чистый прохладный воздух. Он даже немного замерз.

Как ни странно, но он помнил все, о чем спорил с Доком, чем был немного озадачен. Он спорил с книгой «Пути перемен», которую вчера читал и старался понять. Ведь и Доку эти слова пришли в виде откровения. «Чушь какая-то», – вслух произнес Альберт и занялся приготовлением завтрака. Но ощущение тревоги не покидало его.

Звонил Виктор, интересовался, как дела с поиском книги. Сказал, что книга «Гибель империи ромеев» монаха Григория есть в каталоге эмигрантского издательства «Время». Но в наших библиотеках ее нет. Может, это не та книга, которую Альберт ищет?