Холод южных морей - Юрий Шестера

Вначале посвежел ветер, что тем не менее не помешало, обойдя подводный камень, не указанный на карте, лечь курсом на выход из пролива Кука, и все радовались успешному началу плавания. И вдруг к вечеру ветер переменился на противный с пасмурной и дождливой погодой и окреп до того, что принудил капитанов лавировать в узком месте под одними марселями, взяв на них все рифы.

К полуночи ветер еще более усилился и дул сильными порывами с дождем, снегом и градом, а молнии, сопровождаемые громовыми раскатами, многократно отражаемые окружающими горами, освещали близкие берега, как бы предупреждая мореплавателей о грозившей им опасности.

— Создается впечатление, Андрюша, что Нептун решил бросить против нас все свои зловредности, чтобы не пустить в Тихий океан, — с долей озорства чуть ли не прокричал Фаддей Фаддеевич, перекрывая завывания ветра и гулкие раскаты грома. — Только смерчей и не хватает…

— Бывало, Фаддей, пожалуй, и похуже, если бы только не близость берегов.

— То-то и оно, дружище!

К рассвету ветер еще усилился и свирепствовал весь день, изорвав в клочья верхние малые паруса. Из-за дождя с градом, а то и снега моряки средь дня вокруг себя ничего не видели. А ведь где-то совсем рядом были берега этого дикого и опасного пролива…

К ночи же ветер превратился в бурю. Его порывы вдоль пролива, стесненного высокими горами, были так сильны, что шумом своим иногда были подобны громовым ударам. В полдень штурман кое-как определил местоположение шлюпа, и оказалось, что штормом его отнесло в глубь пролива на целых шестьдесят пять миль!

— Как мы в такую свирепствующую бурю не остались вообще без парусов, а то вместе с ними и без мачт?! — удивился Беллинсгаузен и приказал спуститься под штормовыми стакселями еще дальше в глубь пролива, а за ближайшим мысом привел шлюп в крутой бейдевинд.

Лейтенант Лазарев последовал за ним.

И тут старший офицер, наблюдавший за его маневром, тревожно воскликнул, перекрывая рев бури:

— Фаддей Фаддеевич! «Мирный» несет прямо на береговые камни!

— Господи, пронеси! — взмолился капитан «Востока», бледнея, и тут же, быстро оценив критическое положение «Мирного», умоляюще прокричал: — Крепи крюйсель и грот-марсель!

И Лазарев, словно услышав отчаянный призыв флагмана, поставил паруса именно таким образом, и успел-таки отвернуть в сторону от берега переваливающийся с борта на борт шлюп, окутанный облаком пены и брызг.

— Ай да молодец, Михаил Петрович! — радостно воскликнул Фаддей Фаддеевич, вытирая платком вспотевшие лоб и шею. — «Мирный»-то и в нормальную погоду плохо слушается руля, а в такой свирепый шторм шлюп, почитай, практически остался без управления, — пояснил он. — Четко сработал капитан парусами, погасив инерцию судна. Настоящий «морской волк»! Да и матросы у него, видать, не из робкого десятка — знатно поработали со шкотами на палубе, уходящей из-под ног.

И бывшие на мостике вместе с капитаном старший офицер Завадовский, Андрей Петрович и вахтенный лейтенант Торсон широко и истово перекрестились. Пронесло!

* * *

Около трех часов следующего утра наступил штиль, а через три часа при легком западном ветре Беллинсгаузен снова направил шлюпы к выходу из пролива. Хотелось как можно быстрее миновать пролив Кука в самом узком его месте, пока опять не задул встречный юго-восточный ветер, доставивший мореплавателям столько невзгод, так как на горизонте появилось множество густых черных туч. Однако во второй половине дня все-таки пришлось убавить парусов, чтобы не уйти от «Мирного», который остался далеко позади.

При выходе из самого узкого места пролива по левому борту открылся большой залив, северные берега которого были явно пригодны для пашен и заселения их европейцами[31]. На среднем мысу горел большой огонь: местные жители, вероятно, хотели, чтобы их посетили проходившие мимо на больших кораблях мореплаватели.

В полночь мыс Пализер, юго-восточная оконечность Северного острова, находился уже в восемнадцати с половиной милях от «Востока».

— Все, господа! Мы в открытом океане! — поздравил присутствовавших на мостике Фаддей Фаддеевич. — Семь суток, преодолевая штормы и свирепые шквалистые ветры в узости пролива, мы стремились пробиться сюда, на океанские просторы. И теперь впереди нас ждут благодатные теплые страны! — с чувством произнес он. — Лечь на курс норд-ост!

— Есть лечь на курс норд-ост! — радостно повторил приказ капитана вахтенный лейтенант Демидов.

— А мы, Иван Иванович, пойдем, пожалуй, с Андреем Петровичем отсыпаться, — “прозрачно” намекнул старшему офицеру Фаддей Фаддеевич на необходимость тому остаться на мостике.

— А как же мадера, Фаддей? — шепнул Андрей Петрович, спустившись с ним по трапу.

— Это само собой, Андрюша! — расслабленно рассмеялся тот с сознанием человека, честно выполнившего свою нелегкую работу и имеющего теперь полное право отдохнуть в обществе своего верного друга.

* * *

Шлюпы по-прежнему шли на северо-восток в малоисследованные районы Тихого океана. При этом Беллинсгаузен выбирал их курс таким образом, чтобы не повторить пути, которыми проходили известные мореплаватели. На салингах всех трех мачт находились наблюдатели, денно и нощно тщательно осматривающие горизонт во всех направлениях в ожидании появления неведомых доселе берегов. Их не надо было подгонять. Ведь они прекрасно знали, что тому, кто первым из них увидит долгожданную землю, обещано солидное вознаграждение. Однако день шел за днем, но никаких земель и даже признаков их нахождения не наблюдалось.

— Прошли уже более тысячи миль и не обнаружили ни одного даже самого захудалого островка, — жаловался Фаддей Фаддеевич во время одной из бесед с Андреем Петровичем в адмиральской каюте.

— Чудак ты, Фаддей, ей-богу, чудак! — улыбался тот, понимая нетерпение друга. — Вспомни-ка, сколько островов мы встретили за время плавания с Крузенштерном от мыса Горн до Нукагивы? Ни одного! А ведь прошли тогда не менее восьми тысяч миль…

— Так мы же тогда шли уже проторенным путем, а сейчас-то идем нехоженым, — укоризненно возразил Фаддей Фаддеевич.

— Следуя твоей логике, если бы тот путь был не известен, то острова, как грибы в урожайный сезон, должны были бы появляться чуть ли не через каждые сто миль, — скептически усмехнулся Андрей Петрович.

— Тоже мне логик! Как всегда, наплюешь в душу и радуешься…

— Терпение, мой друг, терпение. Ведь общеизвестно, что острова в Тихом океане, за редким исключением, группируются в архипелагах. Вот нащупаем такой архипелаг, а затем и будем щелкать острова, как те грибы.

— Твоими устами да мед бы пить, вещун! — буркнул раздосадованный капитан.

— Будем пить мед, обязательно будем, Фаддей! Поверь мне, — обнял друга Андрей Петрович. — Всему свое время. Потому-то этот океан и зовется Великим.