Серафим - Оливия Вильденштейн

– Джейс – взрослый человек и сам принимает решения.

– Джейс тебя обожает. Он готов ради тебя на все. Включая передачу банковской информации своей соседки по квартире.

Леон опустил подбородок.

– Я здесь не для того, чтобы угрожать тебе или просить вернуть деньги, которые ты украл, обратно на мой счет. Я здесь, чтобы попросить тебя освободить Джейса, заставить его сосредоточиться на юридическом образовании. Его поймают, и он может попрощаться со своим будущим.

– Я выстроил себе прекрасное будущее и при этом не посещал никакую модную, слишком дорогую школу.

– «Трэп» великолепен. Правда, я восхищена всем, что вы здесь сделали, но ты в одном шаге от того, чтобы отправиться обратно в тюрьму.

Он вытер крупные руки о черный фартук, повязанный на поясе. Свежие синяки покрывали кожу на костяшках его пальцев.

– Да? – Мне показалось, что он подошел ближе, но, должно быть, это мое воображение, поскольку его кроксы цвета милитари не сдвинулись с белой плитки, испачканной жиром.

Тем не менее я сделала шаг назад. Когда мои лопатки столкнулись со стеной мускулов, я охнула. И молилась, чтобы это оказался Ашер, но рука, зажавшая мне рот, пахла сырым луком. От одного взгляда в сторону разделочной зоны у меня сжалось горло. Я сунула пальцы в сумку и открыла перцовый баллончик. Но прежде чем успела его поднять, в мою шею ткнулся нож.

Бессмертная. Я бессмертная. Со мной все будет в порядке. В конечном счете.

– Эй, Хесус! – Леон окликнул посудомойщика. – Как ты относишься к бонусу?

Мальчик, не больше шестнадцати лет, направился к нам, вытирая желтые резиновые перчатки длиной до локтя о свои худые бедра. Тот факт, что он их не снял, еще больше настораживал.

Мне стоило послушать Ашера. Надо было разрешить ему вытащить меня отсюда. Или, по крайней мере, проводить меня на кухню. Я позволила доверию повлиять на мои суждения. Глупая. Невероятно глупая.

– Знал, что ты будешь обузой. Говорил Джейсу, что ему следовало избавиться от тебя, но он такая тряпка. – Леон подошел и провел большим мясистым пальцем по моей щеке.

Меня начало мутить.

– Мне очень жаль, Селеста, потому что ты была милой. И весьма полезной.

– Не делай этого, – вскрикнула я, но ладонь, прижатая к губам, заглушила мой голос.

Испытывая больше злость, чем испуг, я укусила Томми за руку и выхватила баллончик, нажав на головку. Струя ударила Леону прямо в лицо. Хесус шарахнулся в сторону, изрыгая испанские проклятия. Хорошо. Должно быть, ему тоже досталось. Я направила спрей на Томми как раз в тот момент, когда нож вонзился в мою плоть, пустив по шее теплую струю. Мой палец соскользнул с головки, и металлический баллончик с грохотом упал на пол.

Все звуки вокруг меня слились в единый низкий шуршащий свист. Мое зрение помутнело, утратило краски. И все же в море черных и белых цветов я уловила яркую бирюзу. Я открыла рот, чтобы произнести имя Ашера. Оно прозвучало как шепот. Хорошо. Значит, Томми не перерезал мне дыхательные пути.

Не знаю, как я рухнула на пол, но именно там я и оказалась, сидя на грязной плитке, пока острые ручки ящиков врезались мне в спину. Медленно моргая, я сумела сфокусироваться на кухне, но звуки… Они все еще неслись вместе, перекрываемые ритмичным биением моего сердца.

Расправив крылья, точно мстительный ангел, Ашер ударил кулаком прямо в то место, где челюсть Томми соединялась с ухом. Бывший заключенный обмяк, как намокшее полотенце. Затем серафим вытянул руку и послал стрелы огня в моргающие, влажные лица двух других. Пламя вспыхнуло в волосах Хесуса, перекинулось на бандану Леона и вниз по их кухонным униформам, пожирая запятнанную ткань.

Ужас. Я пребывала в ужасе.

– Не… Не убивай их, Сераф, – пробормотала я.

Не столько из-за заботы о них, сколько потому, что знала: ангелы не должны вмешиваться в человеческие временные сроки. Если Ашер отправит их в могилы раньше положенного времени, будут последствия.

Он присел передо мной, его взгляд сделался еще суровее.

– Мой огонь их не убьет.

Хорошо. Это хорошо.

– Надеюсь, ты насладилась своим последним моментом свободы, Селеста, потому что отныне ты и я… Мы будем приклеены друг к другу чертовыми костями крыльев.

Вероятно, архангел не шутил, но картина, которую я представила, тем не менее оказалась забавной, и мои губы изогнулись в улыбке.

– Ты отпугнешь моих грешников, Сераф. И тогда я не заработаю… – Боль пронзила шею от усилия, затраченного на то, чтобы шевелить ртом, и я вздрогнула.

Ашер поднял ладонь и направил поток тепла на мою рану. Я втянула воздух и задержала его, пока он не закончил сжигать кровь с моей кожи.

– Хорошее решение, – пробормотала я. – Окровавленная шея, вероятно, испугала бы не одного клиента.

Уголком глаза я заметила, как открылась дверь, а затем появилась Алисия и пронзительно закричала.

Она уронила блюдо, которое держала в руках. Керамика и стекло разбились вдребезги, усеяв плитку осколками.

– Что, черт возьми, здесь произошло? – Дверь с грохотом закрылась, хлопнув ей по заднице, и она, спотыкаясь, прошла пару шагов вперед, ее кроссовки хрустели по разбитой посуде. – Леон? – Ее голос звучал так пронзительно, что у меня заболели барабанные перепонки. – Малыш, что случилось?

– Этот козел использовал на нас паяльную лампу. – Его голос заглушал поток воды. – Я уже подумываю вызвать полицию.

Взгляд Ашера остановился на Леоне, который стоял у раковины с Хесусом, и оба плескали водой на покрывшуюся пузырями кожу.

– О, тебе точно стоит их вызвать, Леон Маррос. Уверен, они мечтают о встрече с тобой.

Я сосредоточилась на белом хлопке, облегающем широкую грудь Ашера, и на созвездии красных точек. Это моя кровь? Я сглотнула нахлынувшую желчь, но мышцы горла оказались слишком слабыми. Я отвернула лицо как раз вовремя, чтобы не испачкать одежду Ашера еще больше. Яйца, блинчики, авокадо, ежевика… Они забрызгали плитку рядом со мной. Хотя это неприятно, я была рада избавиться от еды, приготовленной жестокими людьми.

Мне не терпелось позвонить Джейсу по «Фейстайм» и показать ему свое горло. Но что, если его не ошеломит жестокость брата?

Хуже того: что, если он потворствует этому?

Он бы не стал. По сути, Джейс хороший человек.

Его счет замерцал у меня перед глазами – 41. Грешники со счетом 41 не самые лучшие, но они лучше, чем… Какой там счет у Леона? Шестьдесят с чем-то? Может быть, теперь, когда он напал на меня, будет сто? Подождите. На меня напал Томми, а не Леон. Леон только отдал