Гибельный голос сирены - Ольга Володарская

– Я часто бываю в ресторане, где он шефствует, – ответил Карл. – Мне безумно нравится, как он готовит. Причем, когда я был дееспособен, тоже посещал «Красную площадь». Но как-то меня не торкала его стряпня. Вкусно, но не более. Я и в «Маке» картошку фри ел с аппетитом. Но когда из удовольствий, доступных человеку, остается совсем немного, начинаешь иначе воспринимать все, что когда-то оставляло тебя равнодушным. И я стал гурманом. Но пищу предпочитаю нашу, родную. Поэтому Пьер Морель мой любимый повар. Как ни странно, лучше этого француза никто не готовит щи и картошку с грибами.

– А что насчет дам? Ведущих?

– Они мне обе очень нравятся. Но, повторяюсь, я никогда не встречался ни с одной из них в жизни.

– Этот список был найден на месте преступления. Заметили, два имени вычеркнуто? Около третьего стоит знак вопроса.

– Да, вычеркнуты Валентин и Салах. А Мэри под вопросом.

– Понимаете, что это значит?

– Какой-то чертов маньяк подписал всем нам смертный приговор?

– Похоже на то.

– Странно…

– Что именно?

– Да какая между нами связь? Ну, ладно, между мной и Ниной… А остальные… Да, Салаха и Пьера я знаю, но девушек… А Валя вообще в нашей компании как-то странно смотрится.

– Компания разношерстная, согласен. Но между всеми вами существует связь.

– Какая?

– Это и нужно выяснить.

– Мы все умрем, – проговорила Нина. – Вот вам и связь…

– Умрем мы все… Рано или поздно, – согласился полицейский. – Вот вы, Нина, как считаете, кто может желать вашей смерти?

– Я никому ничего плохого не делала. Не знаю.

– А Карлу?

– Жена, – ответил тот. – Но уверен, что это не она составила список.

– Почему?

– Она была у меня недавно. Я так взбесил ее, что Катя (это имя моей жены) чуть меня подушкой не придушила.

Брови полицейского взметнулись вверх.

– Да, вы не ослышались. Взяла вон ту думку… – Карл указал на подушку, валяющуюся на полу. – И к лицу моему приложила. На секунду. Потом бросила ее и умчалась. Не убийца она.

– Вы Федора Одинцова не знаете?

– Нет. Кто это?

– На данный момент один из подозреваемых.

– Это друг Салаха? – спросила Нина.

– Да. Вы его знаете?

– Я слышала о нем от массажиста. Мы часто беседовали с ним. Карл после сеанса засыпал, а мы с Салахом чай пили на кухне.

– И что он говорил о Федоре?

– У меня сложилось впечатление, что они друг друга ненавидят, но и жить не могут друг без друга. Непонятные отношения.

– Это он нашел список. А возможно, и составил его. У Одинцова была серьезная травма головы. Скорее всего, она повлияла на его психическое состояние. К тому же он много пьет. И это пагубно на него действует.

– Вы его арестовали?

– Пока нет оснований. – Колобов посмотрел на Нину. – А теперь могу я попросить воды?

Она кивнула и пошла на кухню. О том, что она лично знает Федора, решила смолчать. Незачем полиции об этом знать.

Темное помещение…

Привычное!

Он не раз, не два, не десять ходил по нему. Мог обходиться без света. Ему нравилась темнота. Она его не пугала, как многих, а успокаивала. Он представлял себя в материнской утробе и наслаждался покоем.

Сегодня салон закрылся рано. Без Салаха он, скорее всегда, закроется совсем. Он был звездой заведения. А бестолковая хозяйка не умеет вести дела, и скоро «Нирвана» зачахнет…

Придется Федору искать себе другую работу!

Он лежал на кушетке и пил коньяк, отхлебывая прямо из горлышка. Это была вторая бутылка за день. Но Федор никак не мог достичь состояния, к которому стремился. А стремился он к тому самому покою, какой испытывал, находясь в материнской утробе. Он многих спрашивал, того же Салаха, помнят ли они себя нерожденными. Все отвечали отрицательно. Да еще у виска пальцем крутили. Типа ты дурак, что ли? Это невозможно!

А Федор помнил!

Заболела голова. Он встал, включил светильник и стал искать таблетки. После травмы головы Федора часто мучили боли. Он и бухать стал из-за того, что обезболивающие на него действовали быстрее, если он их запивал алкоголем. Начиналось все с вина, потом оно уже не брало, и в ход пошла водка. А дальше уже все, что горит. Сегодня Федор пил коньяк в память о Салахе.

Приняв таблетку, он сел за стол. Хлопнул себя по карману, нашел в нем листок, сложенный вчетверо…

Список!

Он досконально его изучил, но пробегал по нему глазами и пробегал.

Зачем? Сам не знал…

Карл Савельев

Нина Швецова

Валентин Петров

Салах Ильгизов

Александра Гейнц

Пьер Морель

Мэри Крисмас?

Имена Валентина и Салаха вычеркнуты.

Напротив Мэри стоит знак вопроса.

Мужчины мертвы, а женщина пока нет, хотя попытка убить ее была предпринята.

Федор свернул список и убрал его обратно в карман. Это была копия – оригинал сейчас находился в полиции.

Интересно, кто погибнет следующим?

Мэри, скорее всего. Ведь надо доводить начатое до конца. Но не факт. Если ее один раз судьба уберегла, значит, может еще и еще. У кого-то там, наверху, другие планы на ее счет…

Точно так, как на его!

Он выжил чудом. Когда Салах ударил его и голова Федора треснула, он должен был сразу скончаться. Так говорили врачи. Такие травмы смертельны. Но он до сих пор небо коптит.

Федор всегда был мизантропом. Людей терпеть не мог. Даже мать свою не любил. Да и не за что было! Шалава. Только бы ей мотаться да с мужиками, что в ее поезде едут, и трахаться. Всех своих детей, а их было трое, нагуляла не пойми от кого. Хотя была замужем. Но тот, кого Федор и его брат с сестрой папой называли, никакого отношения к их появлению на свет не имел. Как-то он разговор матери с подругой подслушал, и оказалось, что ее муж бесплоден. А Федор-то все голову ломал, почему они, дети, все такие разные.

Может, поэтому он не прикипел душой ни к одной женщине… Из-за матери-шлюхи? Желал многих, спал с ними, жил даже, но чтоб полюбить, как Салах Свету, например, такого не было никогда.

Он по мере сил использовал всех. В том числе Салаха. Но…

Как теперь оказалось, это был единственный человек, который был ему дорог.

Его несостоявшийся убийца!