Князь Диодор - Николай Басов

Князь Диодор сидел в библиотеке, пил тихонечко тот самый бренди, серебряный стаканчик с которым ему всучила мейстерина. Нога начинала болеть все сильнее, он и хотел бы добраться до окна и еще разок посмотреть на двор, где теперь гомонили служанки, и что-то еще происходило, но не мог. Или не хотел, и позволил самому себя же уговорить, что это будет для него трудновато.

Но подниматься все же пришлось, потому что вдруг стало так тихо, что… В общем, можно было подумать, что враги опять вернулись. На этот раз очень удачно, потому что сражаться никто из имперцев больше не мог бы. Даже Стырь, который, похоже, пострадал меньше других, не был на это способен, хотя… Кто его знает? Князь все же дошел до окон.

Это были не враги, просто во двор медленно, осторожно, придерживая шпаги перед собой, входили городские мундирные стражники. И где-то за ними в бледноватом, как всегда бывает по утрам, свете факелов иногда промелькивал плюмаж их офицера. Они рассыпались по двору, лишь тогда у ворот оказался и сам офицер, князь не мог рассмотреть его перевязь, но и в темноте было видно, что это кто-то важный, чином не ниже поручика, а может, и сам капитан архаровцев Парса. Он стоял и ждал, чтобы ему кто-то объяснил, что тут произошло, разбираться самостоятельно в том, что он видел, этот чин, похоже, не привык.

Навстречу ему, покачиваясь, вышел… Густибус. Он был еще более сутул, чем обычно, голова у него была перевязана, рука тоже была притянута к груди какой-то белой тряпкой, но он был там, и это оказалось неплохо. И то, что он жив, усмехнулся про себя Диодор, тоже неплохо, без помощи этого невнятного, в общем-то, вздорноватого человечка было бы трудно.

В библиотеку грустно вошел батюшка. Его очечки были мокры от дождя, и он почему-то не хотел протереть стекла. Он помялся, подошел к князю, тоже сделал вид, что смотрит во двор, но определенно, ничего не видел.

– Дерпен плох, князь мой, – сказал он, впервые, кажется, на памяти Диодора употребив это вовсе не служебное обращение. – Очень большая потеря крови. Думаю, может и не выжить вовсе, если вдобавок к ранам, что я на нем нашел, у него еще и внутренние кровотечения остались. До них-то я добраться не умею, не хирург все же…

– Он воин, он должен… – Лишь тогда князь понял, что уговаривает или даже пробует приказывать не тому, кому следовало бы… Ну что толку рычать на батюшку, если Дерпен там, у себя… – А кстати, где он?

– Где же ему быть? У себя, в башенке, около него оставили одну из служанок посмышленей, она, вроде бы, его жалеет. Ухаживает, хотя… Нашу бы какую к нему, он же, если что-то и скажет, так она не поймет. – Отец Иона на миг задумался. – Впрочем, нет, женщина добрая, поймет, по глазам прочитает, чего ему надобно.

В дверь сильно стукнули, и почти тотчас вошел Густибус. За ним, действительно, с капитанской перевязью шпаги ввалился стражник. Оба были даже красны немного от пререканий, которые между ними, похоже, случились.

– Князь Диодор… – начал Густибус на рукве.

– Прошу говорить на том языке, которым здесь, в стольном городе Парсе принято изъясняться, – прорычал капитан местных архаровцев.

– Прошу садиться, капитан, – князь спокойно указал на диванчик перед тем низеньким столом, за которым они, бывало, так весело ужинали.

– Мне некогда рассиживаться, – буркнул капитан, и все же сел, даже ноги вытянул, и еще вполне сердито покосился на камин, который дымил, никак не собираясь разгореться.

– Отчего же вдруг – некогда? Как раз теперь время есть, – мирно сказал батюшка, и тоже присел сбоку.

– Я вижу, принц, что у вас тут настоящее сражение произошло. Я требую объяснений.

– А вот объяснений тебе, капитан, знать не положено. Потому что отчитываюсь я за все перед теми, кто несравненно выше меня и тебя, кто будет весьма недоволен, случись тебе что-либо узнать.

– Кто же это? – капитан насуплено смотрел на князя, Диодор вполне спокойно обозревал это настроение архаровского офицера, но ничуть его не жалел.

– Полагаю, что даже этого тебе говорить я не вправе. – И князь сделал странную для себя вещь, он попробовал улыбнуться и сделать широкий жест. – Может быть, стаканчик вина, капитан?

От такого почти оскорбления парский архаровец вскочил. Рука его непроизвольно дернулась к рукояти шпаги, но князь задумчиво проследил это его движение, и капитан нехотя руку-то опустил.

– Тогда я вынужден буду допросить всех остальных, кто тут был… во время этой стычки.

– И этого я советую тебе не делать.

– Да вы тут что же?.. Раз имперцы, значит, вам можно творить… беззакония?! Убивать, стрелять так, что весь Парс, поди, не спит уже, и все гадают, уж не нападение ли врагов каких?.. А ты сидишь тут, улыбаешься как майская дева, и ничего не пробуешь мне сказать?! – Он вдруг ощерился, и князь понял, что как и все архаровцы, этот капитан может быть жестоким, и тупым, когда считал это для себя удобным и выгодным. – Да я вас всех могу запечь за решетку!… – вдруг вполне отчетливо проговорил он на рукве.

– По-нашему говорят – упечь за решетку, – подсказал ему батюшка спокойно. – Неважнецки у тебя, капитан, с руквой обстоит. – Он даже вздохнул. – Учи рукву-то, учи, пригодится, если хочешь и дальше по службе подниматься.

Казалось, капитана хватит удар. Он провернулся на каблуках на одном месте, потом подбежал к двери и заорал, да так, что где-то внизу грохнулся металлический поднос о каменные плиты, видимо, служанка испугалась и что-то уронила… А капитан еще раз проорал:

– Сюда, охрана!

Но вместо бегущих со всех ног его слодат по ступеням широкой лестницы на второй этаж прозвучали совсем другие, умеренно скорые, едва ли не тихие шаги, в которых звучало гораздо больше уверенности, чем князь мог себе представить у кого бы то ни было, кроме… И это оказался, он, посол Мирквы в Парсе, князь Притун.

– Чего шумишь, капитан? – спросил он небрежно, протискиваясь мимо него в библиотеку, и строго отодвинув его плечом. Он прошел в комнату, тяжко сел на диван, разом заняв едва ли не всю его ширину, хотя на нем обычно умещалось три человека, включая и Дерпена. – Ты бы не орал, как полоумный, а поблагодарил этих вот… достойных людей за то, что они, по сути, сделали сегодня ночью твою работу.

Видимо, князя-посла капитан знал, потому что, несмотря на злое лицо, все же склонился в поклоне, а потом и вовсе молча подошел к Притуну. Теперь он ждал, определенно ждал. А Притун обратился к князю Диодору.

– Ко мне в посольский дом прибежал твой мальчишка, князь. Крепом назвался. И сказал, что надобно тут быть непременно. Правильно ты его послал.

– Я? – удивился князь Диодор, пробуя подняться, но все же не сумел, нога действительно теперь горела огнем.

– Ты, князюшка, – кивнул батюшка Иона. – Как только стало ясно, кто на ногах остается и не пострадал, первым делом отправил его в посольство наше.

– Не помню, – вполне по-феризски пожал плечами Диодор.